Конопатая девчушка на алтаре задергалась, пытаясь вырваться, но помощники Леннор знали свое дело и привязали ее крепко. Так что когда узкое лезвие коснулось грудной клетки служанки, единственное, что она смогла сделать — это тихо пискнуть и замереть, глядя на Владыку полными ужаса глазами.
— Пожалуйста…
Леннор же давно утомили подобные мольбы, но ничего поделать с этим было нельзя. Для подобных заклинаний Фангорос требовал чистых подношений, без следов контроля разума. Так что жертвы всегда в полной мере осознавали происходящее.
Под острием кинжала, что погрузилось уже на полдюйма в плоть, проступила большая алая капля, которая быстро превратилась в текущий по животу служанки ручеек.
— Не дергайся, больно не будет, — солгала Леннор, кладя узкую ладонь на грудь жертвы.
После этого владыка резко вонзила клинок в плоть, едва ли не на пол ладони погружая узкое лезвие в юное тело. По залу жертвоприношений прокатился полный боли и ужаса крик, но Леннор обладала нечеловеческой силой, а путы надежно удерживали девицу на алтаре.
Медлительно, практически деловито, Леннор каждым движением руки уверенно и неумолимо прорезала грудину девушки. Острое зачарованное лезвие рассекало мышцы и кости, а нечеловеческая физическая сила Владыки Фангороса создавала впечатление, что на алтаре лежит не живой человек из крови и плоти, а соломенная кукла. Так легко и непринужденно притекал сей процесс.
Чтобы связаться с братьями из Башни на другой стороне Северного моря требуется особая жертва, расстояние слишком велико, для птиц, демонов-посыльных или каких-либо других способов связи.
Это было хорошо известное Леннор заклинание четвертой печати. Единственная проблема заключалась в том, чтобы на принимающей стороне были готовы к подобному колдовству, и все происходило одновременно. Но каждый колдун — в той или иной степени звездочет, так что выбрать нужную ночь и заранее договориться не составляло никакого труда.
Пока Владыка Фангороса размышляла, острый клинок продолжал свою работу. Служанка уже перестала визжать, а сейчас лишь хрипела и мелко дергалась, но Леннор хорошо знала свое дело и жертва оставалась в сознании. Она должна быть жива вплоть до момента, когда лезвие закончит свой путь вокруг сердца. После этого колдунья в два удара перерубит артерии и, погрузив пальцы в плоть, одним движением вырвет и кусок грудины, и еще горячее, бьющееся сердце.
Конечно, она слышала о технике извлечения сердца через брюшину, когда в подреберье делается разрез, рука запускается за щит грудины и, крепко схватив пальцами трепещущий кусок мяса, сердце вырывается одним мощным рывком. Такой способ применим в случае массовых жертвоприношений, так как является хоть и грязным, но быстрым и эффективным. Но сейчас Леннор никуда не торопилась, да и права на ошибку не было. Не факт, что она успеет найти еще одну столь же подходящую для жертвы девку в крепости Каламета до того, как ее наставник из Башни потеряет терпение.
Так что она методично резала, вкладывая невероятную силу в собственные движения для того, чтобы не испортить жертву. Заранее подготовленные настойки и лекарства, которые она влила служанке в рот, оставляли девицу в сознании и чуть притупляли ее боль, но не настолько, чтобы сила ее страданий не могла напитать магический контур четвертой печати. Все же, сколько бы последователи Нильф не говорили, что магия — это четкая математически выверенная наука, но кроме углов и радиусов во время начертания печати важны и сопутствующие ритуалы. Невозможно заменить бездушной процедурой истинную искренность, которую ты демонстрируешь богам во время колдовства. Невозможно подменить таинство магии высоколобыми расчетами и столбцами цифр.
Так что Леннор наслаждалась процессом, искренне любя свое дело и свое служение, изящная и притягательная женщина со всем тщанием и доступным ей рвением терзала плоть.
Наконец-то грудина была вырезана, круг замкнулся. Несколько движений кинжалом, после — погруженные в горячую пульсирующую плоть пальцы и наконец-то она добралась до еще живого сердца.
Владыка Фангороса без всяких промедлений вырвала горячее сердце из груди служанки, а после аккуратно опустила окровавленную плоть в заранее подготовленную чашу. Она встанет в вершину магического круга. Осталось последнее…
Леннор полоснула по пальцу кинжалом, дождалась, пока в тончайшем порезе набухнет капля, после чего уронила ее в зияющую дыру, на месте которой еще недавно билось сердце жертвы.
Едва кровь коснулась еще теплой плоти, Владыка Фангорола отложила кинжал на край алтаря, а сама сомкнула ладони, пропуская сквозь себя силу Первого Бога. Сейчас она звала своего учителя, который ожидал, когда же его лучшая ученица наконец-то будет готова поговорить.
Контур четвертой печати, расчерченный прямо на камне широкого алтаря, на мгновение вспыхнул черным пламенем, но тут же погас. Сердце, лежащее в чаше, стало иссыхать, а вот сама жертва внезапно открыла глаза и сделала глубокий, резкий вдох.
— Ты не торопилась, — губы служанки почти не двигались, словно звук исходил даже не из ее рта, а откуда-то издалека.
— Все требовалось подготовить в лучшем виде, Великий, — тут же склонила голову Леннор.
Глаза служанки, до этого залитые слезами, обычные карие глаза, так распространенные на севере, сейчас стали пронзительно-серыми, почти белыми. Недвижимый узкий зрачок, искривленные в предсмертной муке губы, открывающие два ряда крепких, но кривых зубов. Невероятный кадавр, словно кукла фокусника на ярмарке, сейчас вещала голосом колдуна, который обучал Леннор с малых лет, давая последние указания и напутствия.
— Ты убедилась, что тебе хватит силы? — задала вопрос кукла на алтаре.
— Да, Великий, — склонила голову Леннор.
Зрачки кадавра дрогнули и взгляд медленно переместился с потолка на лицо Владыки Фангороса.
— Шестая печать… Ты замахнулась на великое колдовство, но я уверен, что ты справишься.
— Спасибо, я…
— Ты знаешь цену ошибки, я просто хотел тебе это напомнить, — перебил женщину голос, вырывающийся из горла мертвой служанки. — И еще кое-что.
— Я внимаю вашей мудрости, — с готовностью ответила Леннор.
Кадавр замер, будто на той стороне сейчас о чем-то размышляли.
— Маг из горной долины, он может стать проблемой, — наконец-то выдавил кадавр.
— Владыка Нильф? Он слишком недальновиден, Великий, вам не стоит беспокоиться об этом старике, — с готовностью ответила Леннор. — Он так долго прожил в своих горах, что совсем потерял хватку и нюх. Я все это время делала буквально, что хотела, а он лишь трепыхался, как неопытный юнец. Он не сможет помешать нашему замыслу. Зверь будет рожден, и он уничтожит и Три Ордена, и любого, кто посмеет встать у нас на пути.
Внезапно из груди лежащего на алтаре трупа вырвался утробный смех.
— Называть юнцом того, чье имя даже не можешь произнести… — продолжала смеяться кукла. — Ты всегда была горда, Леннор, но не будь горделива. Он был Владыкой задолго до твоего рождения, и даже я помню его лишь как великим мастером. И я уверен, он придет вместе со Святым Воинством под стены Каламета, чтобы лично вырвать твое сердце. Так что будь осмотрительна, сделай все для того, чтобы выжить.
Леннор смиренно выслушала наставление, после чего спросила:
— Могу ли я скормить его Зверю? Ведь это будет идеальное подношение. Так?
Кадавр повернул голову и опять уставился в потолок.
— Я буду крайне впечатлен, если у тебя это получится. Напоминаю напоследок. Цена ошибки будет велика как для тебя, так и для всей магической крепости. Так что если хочешь сесть подле меня, не подведи, Леннор.
Миг, и тело служанки обмякло, будто исчезли невидимые нити, что держали его в напряжении. Чуть дрогнули веки, голова повернулась на бок, а глаза вновь стали обычными, карими, и совершенно безжизненными.
Владыка Леннор осталась же стоять у алтаря, низко опустив голову. Волнистые локоны, спадающие прямо на лицо женщины, сейчас скрывали полную яростной боли гримасу.
Лидер магической башни вновь ею пренебрег. Старый ублюдок не верил в грядущий успех Леннор и сейчас буквально сказал, что лучшей колдунье за последнюю сотню лет не по плечу справиться с каким-то древним отшельником.
Но она точно знала, что идеально разыграла эту партию. Дело за малым — дождаться подходящего момента, чтобы замкнуть контур созданной ею шестой печати, и наконец-то создать инструмент, ради обретения которого она отправилась в эту вонючую северную крепость и потратила почти семь лет своей хоть и крайне долгой, но конечной жизни.
Эрегор находился в пути уже вторую неделю. Несколько дней назад старый эльф покинул пределы Н’аэлора и вырвался в приграничную зону, которая разделяла западные рубежи королевства эльфов и западные земли. Последним рубежом этих территорий, после которого полноценно начинался мир людей, был Шивалор, до которого ему было скакать еще минимум трое суток.
Опальный советник торопился. Продолговатый сверток с легендарным мечом Элантриель буквально жег ему спину, так что отдыхал эльф ровно столько, сколько требовалось коню, после чего опять прыгал в седло, а когда животное выбивалось из сил, он спускался на землю и бежал рядом легкой трусцой, придерживаясь рукой за стремя.
О том, что его лошадь падет, Эрегор не волновался. Если он останется без транспорта, то просто продолжит свой путь пешим, благо сейчас он был на относительно равнинной территории, кое-где перемежавшейся редкими перелесками. Дальше, через сотню лиг, рельеф окончательно сменится на холмистые степи, которые остались после господствующего здесь когда-то ледника.
Собственно, раньше границу охранял именно ледник. Но за тысячи лет погода изменилась, ледяной щит, который круглый год покрывал эти земли, сошел и отступил в нагорья южнее, на низкий хребет, рассекающий Западные земли надвое с востока на запад, а тут, севернее от каменистых склонов, укрытых ледяной броней, остались холмы и пустыри. Кое-где на пути Эрегора встречались мелкие озера, но с каждой сотней лет их становилось все меньше и меньше — почвы здесь были скудными, максимум, что произрастало, это кустарник, а столь куцая растительность была просто неспособна удержать влагу. Так что вода буквально уходила в землю, дожди не восполняли потери, и к моменту, когда душа Эрегора все же отойдет в объятия Нильф через несколько столетий, тут останется только сухая холмистая пустошь.