Я ждала, что после тренировки Чейн выльет на меня свое негодование. И безмерно удивилась, когда он промолчал. Даже злобным взглядом не удостоил. Но в течение дня я не раз замечала, что он на меня как-то странно смотрит. У остальных хватило ума не оспаривать решение куратора вслух. Я не сомневалась, что Нильс и Орм обязательно перемоют мне кости, как только окажутся в общежитии. Дружки Чейна иногда хуже базарных бабок…
В тот день я снова провозилась со Стужей до самого вечера. А когда вышла из загона, за спиной ощутила движение. Чужие пальцы сжали мое плечо. Мистивир снова оказался быстрее меня. Меч вылетел из ножен и едва не засветил ночному гостю промеж глаз набалдашником на рукояти.
Пальцы на моем плече тут же разжались, и я услышала голос Чейна:
— Ты спятила, Скау?!
Световой шар выплыл из-за угла и осветил наши лица. Чейн шевельнул пальцами, приказывая ему застыть, и раздраженно уставился на меня. Я пожала плечами:
— Ты же увернулся. И зачем подкрадываешься?
Меч со стуком влетел в ножны и согласно завибрировал. А еще от него шло отчетливое злорадство. Я рассеянно погладила черный камень, внимательно разглядывая своего одногруппника. Он, в свою очередь, посмотрел на меня и продолжил:
— Знаешь, Скау, я тебя терпеть не могу.
— Спасибо, заметила, — фыркнула я и скрестила руки на груди. — Так что тебе надо?
Чейн шагнул вперед и понизил голос:
— Обычно я не говорю людям, что они идиоты и только наблюдаю за последствиями их глупости. Но тебе в виде исключения скажу. Ты полная дура, если собираешься идти на этот бал. Таким, как ты, там делать нечего.
Я скривилась:
— Ничего, высший свет Запада одну внебрачную дочь герцога как-то вынес. Ваши аристократы тоже справятся.
Он фыркнул и ушел, не прощаясь. А за ним полетел световой шар. Я отправилась в свою комнату.
Остаток недели прошел в суете. Избранные адепты готовились к балу. Старшие курсы — к испытанию в Лабиринте. Я стойко удерживалась от глупостей и старалась вести себя тише воды, ниже травы. Чейн после вечернего разговора меня подчеркнуто не замечал.
В пятницу после обеда все тренировки были отменены. Я накормила Стужу и налила ей побольше воды. За несколько дней отощавшая дикарка превратилась в лощеную красотку, и я не могла налюбоваться на густую белую шерсть. Но свой выбор собака так и не сделала. Выпускать ее мне не разрешали, а слуги боялись подходить к загону.
Я погладила ее на прощание и терпеливо пояснила:
— Сегодня больше не приду. Уезжаю на бал. Веди себя прилично, хорошо? Увидимся утром.
Закрывать собаку на весь вечер в сарае было жалко, и я оставила его открытым. В конце концов, сеть над загоном прочная и усилена магией, никуда не денется. С этими мыслями я заперла ворота и отправилась в свою комнату. Мне еще предстояло собраться на бал.
И это оказалось не так легко, как я ожидала. Платье у меня с собой было одно — голубое и довольно милое. Но именно сегодня оно казалось мне недостаточно торжественным. А я себе в нем казалось недостаточно красивой. После часа, проведенного перед зеркалом, я поймала себя на мысли, что первый раз в жизни меня так заботит внешний вид. Я всегда прохладно относилась к светским мероприятиям. А тут…
Но я попыталась убедить себя в том, что виной всему возможная встреча с родственниками. А вовсе не один беловолосый мужчина древних кровей, к несчастью, являющийся моим куратором.
Громкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Это оказался Сигмунд, и выглядел он встревоженным.
— Что случилось? — тут же напряглась я.
— Стужа, — выпалил он. — Она бесится и пытается порвать сеть или разнести ворота. Знаешь, я почему-то уже не уверен в их прочности.
Больше ему ничего не пришлось говорить. Я накинула меховой плащ поверх платья и понеслась к загонам.
Возле временного пристанища Стужи уже начала собираться толпа. Учителей среди них пока не было, и это меня порадовало. Собака носилась как бешеная. То рычала и терзала зубами сеть, то пыталась с разбега вынести ворота. Я испугалась, что она поранит себя, и припустила еще быстрее.
Стоило мне распахнуть ворота, как Стужа тут же оторвалась от сети и застыла передо мной. Я ждала, что она попытается вырваться на волю, где взволнованная толпа уже вовсю обсуждала происшествие. Но собака застыла передо мной, тяжело дыша.
— Ты чего? — улыбнулась я. — Просила же вести себя прилично. Я вернусь к утру, понимаешь?
С этими словами я протянула руки, чтобы погладить белую морду. Но Стужа качнулась вперед. Острые зубы разорвали рукав платья и вонзились в мое запястье. То, на котором не было повязки.
Глава 7. Девушка в алом
Вместе с болью накатило головокружение. Сознание словно разбилось вдребезги и теперь собиралось обратно, прочно сплетаясь с еще одним. Стужа разжала зубы, но боль не ушла, а проникла глубже, выворачивая душу наизнанку, растворяясь и утихая внутри. Это было одновременно восхитительно и пугающе.
Я осела в снег, пытаясь успокоить дыхание и пустившееся вскачь сердце. Со стороны толпы донесся слитный изумленный вздох. Звуки отдавались болью в голове, и я сжала пальцами виски, пытаясь привести себя в чувство и привыкнуть к новым ощущениям.
Собака зарычала, и теперь я не просто догадывалась, что она недовольна. Я знала, чувствовала, что ей не нравятся галдящие адепты. А неприязнь к той из них, которая рискнула подойти ко мне, Стужа подчерпнула в моем сознании.
Совсем рядом я услышала голос Тиры:
— Спокойно, спокойно, девочка… Твоей хозяйке нужна помощь. Да что вы стоите, приведите Ааберга!
Последнее она крикнула товарищам. Моего плеча коснулись тонкие пальцы. Собака щелкнула зубами, но не напала. Ее удержала я. Мысленно. И так удивилась сама, что едва не потеряла сознание.
— Все хорошо, — успокаивающе сказала Тира. — Не пугайся, сейчас отпустит.
В голове начало проясняться, и я с ужасом поняла, что кровь из ранок продолжает сочиться. И мало того, что у меня разорван рукав, так еще и теперь весь подол в пятнах.
Тира потеребила меня за плечо и добавила:
— Переодень повязку. Она укусила тебя не за ту руку, странно…
— Нужно остановить кровь, — пробормотала я, понимая, что снимать повязку ни в коем случае нельзя.
— Надень повязку, и кровотечение прекратится, — терпеливо повторила Тира.
Когда я в ответ не пошевелилась, девушка потянулась, чтобы помочь. Но этого Стужа не стерпела. На этот раз собака схватила девушку за рукав. Старшекурсница послушно замерла и повторила:
— Давай, Анна. Надень повязку на другую руку. И прикажи ей отпустить меня.
“Лучше я ее укушу!” — прозвучало в моей голове.
Но в этот раз Тира искренне пыталась помочь, и я мотнула головой. Зря — виски заломило с новой силой. К счастью, в этот момент позади раздался холодный голос Вестейна:
— Что за сборище? У вас нет дел? Там как раз лестницу некому подметать.
Ответом ему стал удаляющийся скрип снега. Я вздохнула с облегчением и обернулась.
Куратор остановился рядом со мной и уставился на мое запястье. Он явно верил своим глазам с большим трудом. Стужа выпустила рукав Тиры, и девушка шагнула в сторону, позволяя собаке обнюхать Вестейна.
“Нам он точно нужен? — с сомнением спросила Стужа. — Может, кого получше найдем?"
Я не смогла сдержать улыбку. Получилось, у меня все получилось!
Куратор не пошевелился и приказал мне:
— Вставай, Анна. До бала осталось мало времени. Тебе нужно переодеться.
Я нашла в себе силы подняться. А затем прижала раненую руку к груди и обреченно произнесла:
— У меня нет другого платья.
И даже из дома не попросить. Если отец узнает, куда я собралась — не пустит. Я нарушаю его прямой приказ. Под прикрытием куратора, но все же…
Вестейн нахмурился, но Тира бросила на меня оценивающий взгляд и сказала:
— Наверное, я могу помочь.
Куратор с сомнением посмотрел на нее, но девушка продолжила увереннее:
— У меня есть подходящее платье. Здесь, в комнате. А сегодня мне нужно быть в родовом замке, на церемонии, так что я могу одолжить его Анне.
Поколебавшись, Вестейн кивнул:
— Хорошо. Помоги ей собраться.
После этого он повернулся ко мне и добавил:
— Объясни своему байлангу, что ей нужно вести себя прилично в наше отсутствие. И запри ее снова.
Меня не спрашивали, хочу ли я принимать платье от Тиры. Но я и сама понимала, что отказываться глупо. Я все еще чувствовала толику ревности. Но послушно развернулась к Стуже и заглянула в ее золотистые глаза.
Собака ткнулась носом мне в шею, и я погладила ее правой рукой. После этого она послушно развернулась и, как ни в чем ни бывало, отправилась в сарай.
Тира побежала за платьем в свой корпус, а я рассказала Вестейну о том, что произошло. Пришлось разговаривать на ходу — я торопилась в комнату. Нужно разобраться с повязкой до того, как Тира принесет платье.
Куратор выслушал меня и усмехнулся:
— Похоже, грядущая разлука помогла Стуже определиться.
И я поняла, что он прав. До меня долетали отголоски её чувств. Собака была довольна тем, что между нами теперь есть связь. Она будет знать, где я. И сможет помочь. Что же вызвало ее беспокойство? Непонятно. Разве что… она могла слышать наш разговор с Чейном.
— Получается, она укусила меня, чтобы не терять из виду? — задумчиво произнесла я.
— Ты ей понравилась сразу, но кое-что её смущало, — ответил куратор и многозначительно посмотрел на повязку. — Так что она всего-навсего смирилась и сделала то, что хотела сделать еще в первый день.
Мы расстались у поворота тропинки. Я взбежала по ступеням и влетела в ванную. Действовать пришлось быстро. Сначала я разбила ручное зеркало. Капнула кровью на самый крупный осколок, промокнула следы клыков чистым бинтом. И только после этого ополоснула руку и натянула повязку. Боль тут же утихла. А я начала бинтовать другое запястье. То, на котором расположилась метка.