– Да, это позор, – поддержал мои моральные терзания медик.
– Вы меня лечить будете физически, или заодно психиатром заделаетесь? – враждебно поинтересовалась я.
Криво усмехнувшись, танаргский военный чин докторской принадлежности, сообщил, приступая к осмотру:
– Вам разрешено и далее посещать Парк Вечной Славы Павших Героев, а так же общаться с детьми. Но, если бы вы относились к нашим спецподразделениям, за подобную мягкотелость я бы вас расстрелял лично.
Когда доктор завершил осмотр и молча меня покинул – я тоже промолчала. Мы даже не попрощались.
На душе было муторно и гадко.
Этот танаргский костоправ был прав – я повела себя совсем не как спецагент, а как… баба. «Не будь бабой» – всегда говорил сержант Страйк. И мне казалось, что я этот постулат усвоила, а выходит, что нет. Только вот… Если бы все повторилось, я бы поступила так же. Мне хватало мужества это признать, хоть и тяжело было.
***
Когда пришел Эрих, я стояла возле иллюминатора, и смотрела, как в дальней части космопорта бригада спешно чинит два пограничных корабля. И одни занимались починкой, а другие выносом тел из этих кораблей…
– Что теперь будет? – тихо спросила, едва подошедший Эрих, молча обнял со спины.
– Ничего плохого, – заверил меня архонт. – Тайрем пошел на переговоры.
– Здорово, – равнодушно отозвалась я.
– Что-то случилось? – напряжено спросил Дагрэй.
«Ничего хорошего», – угнетенно подумала я.
И это вот было совершенной правдой, про ничего хорошего.
– Мелани, – теплые сильные ладони скользнули вниз по моим рукам, – у танаргцев несколько извращенные понятия о чести и долге военнослужащих.
И Эрих переплел наши пальцы. Такой простой жест – и такая странная реакция моего тела, откликнувшегося на легкие прикосновения. Старательно игнорируя пробуждающиеся ощущения, тихо ответила:
– Они сходны с моими, Эрих.
И это было правдой.
Архонт обнял меня за талию, нежно прижимая к себе, и произнес:
– Подобной морали место на поле боя в момент этого самого боя, и только. Лично я бы сильно удивился, если бы начала убивать всех кого только возможно в планетарном Парке Славы.
– Гражданские неприкосновенны, – выдала я еще одну мудрость от сержанта Страйка.
– Ммм, – протянул Эрих, – то есть исходя из твоей логики, тебе надлежало напасть на гаракхай? Мелани, и каковы бы были твои шансы на выживании в подобной схватке?
Ноль! Абсолютно и точно – я знала боевые навыки гаракхай, они бы меня на тряпочки порвали не напрягаясь.
– Считай, что ты проявила тактическую осторожность, делая вид, что мирно сосуществуешь с вражеским подразделением, – предложил архонт.
Наверное, только сейчас я поняла, что он не только адмирал, он еще и политик. И можно было бы постоять дальше молча, но обернувшись, я посмотрела в насмешливо-дымчато-синие глаза архонта, и мрачно призналась:
– Эрих, в момент нападения первого архонта я защищала гаракхай. Убийц, с настолько вывернутыми мозгами, что даже мне, десантнику, и не снилось. Это позор, Эрих. Реально позор. Кстати, гаракхай плевать на гражданских, они убивают всех и всегда без особого разбора. А я их сегодня защищала, хрен его ведает с чего бы. Кто я после этого, Эрих?
Устало улыбнувшись, Дагрэй мягко развернул меня к себе лицом, обнял одной рукой, нежно провел по щеке ладонью, и прошептал:
– Ты самая удивительная, самая добрая и самая милая девушка на свете.
Мне от этого легче не стало.
Пожав плечами, Эрих изменил тактику, и добавил:
– Это все я, Мэл. Мое паршивое на тебя влияние. Вспомни поцелуй на Франциске – между прочим, там и тогда ты тоже повела себя совсем не как десантник.
Я нахмурилась. Но сама теория мне понравилась.
– Когда придет этот танаргский док так ему и передам – что это все твое влияние. И тогда позор будет тебе, вот!
– Переживу, – усмехнулся Эрих.
И медленно наклонившись, прикоснулся к моим губам.
На мгновение я замерла, словно мне лет пятнадцать и я замерла у люка, боясь сделать прыжок с парашютом, первый в своей жизни. Но резкий порыв ветра, подхвативший меня на руки Эрих, и головокружительное ощущение свободного полета накрывает с головой.
Первый прыжок в моей жизни совершил сержант Страйк. Он подмигнул нам, новобранцам, легко подошел к люку, отсалютовал рукой на прощание и спрыгнул. Когда экраны отразили его, с улыбкой летящего навстречу своей смерти, мы все сидели потрясенные именно улыбкой – сержант ловил кайф по-полной, несся к земле, лишь незначительно управляя полетом, и эти секунды принадлежали ему, целиком и полностью. Сколько раз после, я пыталась поймать такой же кайф при высадке? Тысячи раз. И не выходило. У меня не получалось наслаждаться полетом, я уже в воздухе группировалась для приземления, я просчитывала, что буду делать едва ноги коснуться поверхности очередной планеты, я готовилась вырубить гравитационные установки, и не кайфовала ни разу.
Но вот сейчас, обнимая Эриха, я поняла, почему так любил десантирование сержант Страйк – он не думал о высадке. Он знал, что впереди не будет боя. Он не готовился к сражению. Все что у него оставалось – это краткие мгновения полета, и он наслаждался каждой секундой.
– Ты улыбаешься, – мягко укладывая меня на кровать, прошептал Эрих.
– Кайф ловлю, – прошептала в ответ.
– Кайф? – переспросил Дагрэй и его рука плавно двинулась от моей шеи вниз.
– Ага, – закрыв глаза и ярче ощущая его касания, так же шепотом подтвердила. – Прямо как сержант Страйк.
Рука Эриха замерла на моей правой груди.
– А поподробнее? – потребовал Эрих.
– Эрих, – я открыла глаза и посмотрела на него, и его нос мне уже, почему-то, начал нравиться, – ты или заткнись и продолжай, или мы прекращаем. Потому что когда думаешь, с кайфом уже все как-то печально становится, в смысле не остается места в голове для кайфа.
Дагрэй взглянул мне в глаза, и мрачно сказал:
– Ладно, нахрен Страйка. Но я надеюсь, он не касался тебя так, как сейчас я?
Приподнявшись, обозрела ладонь архонта на своей груди, посмотрела на Эриха и честно призналась:
– Касался, естественно.
Эрих стремительно помрачнел.
А я беззаботно продолжила:
– Когда учил, как снаряжение крепить. Только, Эрих, ты учти, что там тогда никакой груди не было.
– Это как? – не понял он.
– Молча, – просветила Дагрэя. – Мне было пятнадцать, я была на стероидах, время женских дней начнется через десять лет, время думать о мужских прикосновениях пришло вообще только сейчас. Началось и уже закончилось. Я есть хочу, спать, устала и мне бы… в парк.
Черт, лучше бы целовал молча!
И тут раздался звонок.
Обычно, рядом со мной Эрих большинство вызовов игнорировал, но сейчас встал с постели, прошел к столу и ответил. Прослушал сообщение, с тревогой глянул на меня, и вместе с переговорным устройством вовсе вышел из каюты.
Я осталась задумчиво лежать и дожидаться Дагрэя.
Дождалась.
Вернувшись, Эрих подошел к постели, постоял, поигрывая желваками на скулах, но изображать ярость прекратил, узрев мой скепсис по поводу его эмоционального перегруза, вздохнул и выдал:
– Мне нужно будет покинуть Танарг на некоторое время.
– О, мы улетаем, – обрадовалась я.
Напрасно радовалась.
– Мне, а не нам, – произнес Эрих.
И у меня екнуло сердце.
– Ты и Тамран остаетесь под защитой правительства Танарга.
– Серьезно? – мне лично на Танарге оставаться не хотелось совершенно.
– Серьезно, Мелани, – мрачно подтвердил Эрих. – Давай откровенно, любовь моя, на Гаэре тебя убьют свои же. Впрочем, зная тебя, ты покончишь с собой сама, если получишь такой приказ. На Тайрем я тебя взять не могу – ты моя сила, но ты же и моя слабость. Тебя отнимут, и сделают предметом общего пользования. А я не хочу подыхать, понимая, на что обрек тебя на… Так что… Танарг, Мэл. Риантана Харсейди помнишь?
– Угу. Такого хрен забудешь, – пробормотала я.
– Собирайся. Полетим к нему, – и Дагрэй улыбнулся с явно преувеличенным энтузиазмом.
***
Летели мы не одни – со мной вместе в поместье риантана Эрих отправлял пятьдесят членов своей команды, тех, что проверил досконально.
Наземным кораблем управлял сам, даже не глядя на навигатор, словно ориентировался по собственным ощущениям, хотя зная Эриха – так оно явно и было.
Я сидела рядом и тоже почти не смотрела на навигатор или даже в окно – я смотрела на Эриха. И мне не нравилась та мрачная решимость, что заострила черты его лица. И, пожалуй, впервые в жизни я не могла назвать охватившую меня тревогу исключительно способностью привитой в десанте – потому что это была какая-то другая интуиция, и волновало ее исключительно одно – выживет ли Эрих.
И в какой-то момент, не выдержав, я тихо спросила:
– Ты вернешься?
– Должен, – тихо ответил он.
Вот как.
– А если… нет? – о таком спрашивать вдруг стало очень трудно.
А Эрих не стал врать и честно ответил:
– Ты под защитой Харсейди. На Танагре ты будешь неприкосновенной персоной в любом случае. Что касается Гаэры… сама понимаешь, что нет. И ко всему прочему Танарг единственное государство, которому известны способности архонтов. Здесь тебя защитят, в любом другом месте – нет. Если покинешь Танарг – окажешься в собственности аристократии Тайрема.
После этого я смогла задать лишь один вопрос:
– Нахрена ты в меня влюбился?
Эрих посмотрел на меня так, что стало ясно – сам сожалеет об этом. Каждую минуту, каждую секунду сожалеет. Но затем Дагрэй перешел в наступление:
– Ты первая меня поцеловала.
– Вот давай не начинать! – психанула я.
Нервов хватило ненадолго, и я тихо спросила:
– Почему ты летишь сам?
Долгая пауза, а затем тихое признание:
– Потому что я в слепой зоне, Мэл. Меня они не увидят при всем своем желании. Так что у меня есть шанс.
Сглотнув, уточнила:
– И каковы твои шансы?
Долгое молчание и тихое: