— Совести у них нет, — молнию вновь застегнули, и Князь приказал: — Не открывай глаза и следи за ней.
Меня подхватили на руки.
— За… следить? Зачем? — потрясенно переспросила я.
— Все просто, Ритусь, пока ты держишь контакт, ты ее блокируешь. Не открывай глаза.
И удерживая меня, он начал сбегать вниз по ступеням. Удивительно, но факт — я не боялась. Мне была неприятна эта история со Светой-Стефой, но страха не было совершенно, и я продолжала смотреть на извивающуюся за «трубой» фигуру отчаянно дергающейся женщины. И чем дальше, тем сильнее она вздрагивала, словно пыталась выпутаться из силка.
— Саш, а зачем ее держать? — не то чтобы мне было сложно, я вообще никакого напряжения не испытывала, но неприятно видеть, как она вырваться пытается.
— Да все просто, Маргош, пока ты ее держишь, ни на какие сюрпризы Стефа не способна.
— Мм-м… — самодовольно протянула я, — теперь понятно, зачем ты взял меня с собой.
Стужев остановился. Затем спросил:
— И зачем? — Вопрос прозвучал странно.
— Я твой щит, да?
В следующее мгновение меня поставили на ноги, затем, развернув лицом к себе, Князь жестко приказал:
— Глаза открой.
Кажется, кто-то обиделся. Зато ведьма на другом конце трубы перестала вырываться и замерла в ожидании.
— Рита! — Кто-то не только обиделся, кто-то еще и разозлился.
— Саш, я…
— На меня посмотри! — почти рык.
Я вздрогнула и посмотрела. Стужев молча полез в карман брюк, извлек зажигалку, щелкнул кремнем и мгновенно вспыхнул огонь.
— В избушку, — приказали мне, — живо!
Он шевельнул пальцем и огонек стал ярче, невольно привлекая внимание. Я и глянула на зажигалку… чтобы с трудом сдержать вопль! Потому что прямо на огонь с потолка спускался огромный черный паук.
— Мля, не успел, — выругался Стужев, стряхивая паука вместе с зажигалкой и стремительно притянув меня к себе, приказал: — Не смотри.
— Не смотреть куда?! — Я очень боюсь пауков и сейчас могла думать лишь об одном — куда этот черный ужас побежал, потому что…
По волосам забегали чьи-то маленькие лапки! Я окаменела от ужаса.
— Тихо-тихо-тихо, — Саша потянулся, снял с меня что-то… или кого-то и спокойно спросил: — Боишься пауков, да, малыш?
Я кивнула, прижимаясь к нему сильнее.
— И Стефа об этом, похоже, знает. — А вот теперь в голосе Кощея-младшего послышалась ярость.
Холодная, опасная и с последствиями.
— Так, Маргош, идешь со мной, глаза не открываешь, и думай о… чем-нибудь приятном.
— Например? — Я не издевалась, мне действительно хотелось бы о приятном подумать, потому что… по мне опять ползли!
— Например… — Он снял с меня насекомое, судя по звуку, припечатал его насмерть и ответил: — Например, о том, что когда мы вернемся домой, я возьму тебя на ручки, Ритусь, отнесу в спальню, малыш, уложу на постельку и буду долго и со вкусом доказывать, что последнее, чем ты для меня являешься, Маргошик, это щит.
После чего взял за руку и повел вниз по лестнице.
— Какой ты злопамятный! — не сдержалась я.
— Героям подвиг, подонкам — повод, — напел Кощей, уводя меня за собой по странно чавкающему и хрустящему полу.
Да, я порадовалась, что не платье и туфли, и особенно хорошо, что можно не смотреть на все это, доверившись Стужеву. Хотя…
— Саш, а ведь на меня чары не действуют, — осторожно напомнила я.
— Маргош, если бы это были чары, я бы их снял, — тихо ответил Стужев и тут же: — И да, сегодня ты то белье с бусинками примеришь, так сказать, в качестве уплаты моего морального ущерба.
От темы про пауков ему меня удалось отвлечь, это да. Но тот факт, что мы шли по живым существам, хоть и мерзким, мне не нравился.
— Сашшша, а я могу их услать, или разогнать, или…
— Маргош, мы не на Терре, это раз, у тебя возможности Яги, а не ведьмы, это два, и третье — есть вещи, о которых я точно знаю, что они безвредны для тебя, а есть те, в которых не уверен. Второй категорией магии я тебе заниматься не позволю.
— То есть теоретически могу? — предположила я.
— Ритусик, смирись, ты не всесильна, — хохотнул Стужев и открыл какую-то дверь.
В следующее мгновение я ощутила опасность. Холодок неприятного чувства кольнул сердце, вынуждая открыть глаза.
— Саша!!!
Арбалетный болт вылетел из устройства, которое я ранее видела лишь в исторических фильмах, но Стужев вскинул раскрытую ладонь, и стрела замерла в полуметре от нас! А с потолка, как конфетти, спускались и спускались пауки! Огромные, маленькие, с длинными лапками, с короткими лапками, с… и обтекали нас, словно по стеклянному куполу.
— О, господи, — простонала я.
— Все хорошо, — уверенно произнес Кощей, не отрывая взгляда от стоящего в дверном проеме монстра.
Именно монстра — он выглядел как древний старик, в наличии были и всклокоченные седые волосы, и борода до колен, и кожа потемневшая, ссохшаяся, вот только старые руки крепко держат арбалет, а глаза… серые, с ярким синим зрачком.
— Знакомься, Ритусь, это карачун, или иное название — гибельник, — как-то очень буднично представил Саша. — Но в то же время нежить второго порядка, ибо, как ты видишь, способен удерживать материальные предметы.
Я ни о чем не думала, я ощущала, как пауки, воспользовавшись нашей остановкой, ползут по моим ногам! И мне орать хотелось, прыгать и сбивать их! Саша медленно оглянулся, быстрый взгляд на насекомых — и те сдохли. Мгновенно! Слетели с меня, а ведь до колен уже добрались и теперь лежали на полу, подрагивая лапками… недолго.
А в следующее мгновение начался бой! Одно движение Кощея — и арбалетный болт, крутанувшись, помчался в гибельника… чтобы четко и плавно, как нож в масло, влететь в его левый глаз.
— Отвернись, — приказал Саша, срывая с руки черный браслет.
Он бросил его на пол, и тут же вместо кусочка кожи показалась маленькая черная змея с алыми блестящими глазками. Змея молнией метнулась в дверной проем, переползла заваливающегося гибельника, поднырнув под его бороду, и исчезла во тьме… С потолка продолжали медленно, как хлопья жуткого черного снега, спускаться пауки…
Подхватив меня на руки, Стужев перенес через труп карачуна и опустил лишь в коридоре. Коридоре, а ведь мы должны были выйти на лестничной площадке стандартной типовой девятиэтажки! Где места — метр на метр, а не проход протяженностью метров в пятьдесят.
— Откуда все это? — шепотом спросила я.
— Искажение пространства, — буднично ответил Саша. — Рит, вопрос, ты в Diablo когда-нибудь играла?
— Нет. — Правда, подумалось, что Стужев таки меня старше, да.
— Ну, сейчас сыграешь, — обрадовал он.
Затем вернулся к гибельнику, забрал у него арбалет, вынул стрелу, стряхнул с нее глаз, вытер о бороду уже трупа, вернулся ко мне, приладил болт, натянул тетиву, зафиксировал и протянул мне со словами:
— На спусковой крючок жмешь, и стреляет.
— С-с-саша! — У меня голос стал шепотом, и вообще я в ужасе.
— Маргош, — мне бесцеремонно впихнули арбалет, — впереди приключения, позади пауки, выбор за мной, я выбрал «вперед, к светлому будущему». Пошли.
— Мамма. — Это все, на что я оказалась способна.
Саша улыбнулся, погладил по щеке и двинулся вперед. Безоружный. Оружие только у меня — и то арбалет несчастный! Но я его вскинула и решительно отправилась за мужем, понимая смысл выражения «за тобой и на край земли».
— Маргош, одна просьба — не целься мне в спину, несколько нервирует, если честно.
Мгновенно отвела арбалет в сторону и теперь чувствовала себя не так решительно. Но за Сашей все-таки шла, потому что да — сзади были пауки, и они наступали! Причем такой плотной волной, что когда принялись переползать через гибельника, тот стал шевелящейся черной массой, пауки скрыли под собой даже белую бороду. Всю!
Внезапно нам навстречу выползла змея! Огромная, метров в пятнадцать, с черным раскрытым капюшоном, на котором сверкала какая-то руна. Я вскинула арбалет!
— Ритусь, свои, — очень вовремя произнес Саша, — и вообще, какая-то ты нервная, малыш.
— Ну… знаешь ли, поводов немало! — вспылила я.
Стужев оглянулся, подмигнул и выдал в духе гуманистов:
— Главное — это любовь, малыш. И вот пока я точно знаю, что ты меня любишь, все остальное такие мелочи. Поверь.
Меня трясло, позади настигали озверевшие пауки, впереди жуткая кобра-мутант, а он говорит о любви! Млин, сволочь, у него совесть есть?!
— Не целься в спину, я сказал.
— Это неосознанно, — краснея, призналась я.
— Да я понял, — хохотнул Кощей. А потом уже змее: — Ненасытная, там хоть что-то еще осталось?
Кобра величественно кивнула.
— Понял, — отозвался Саша и сорвал второй браслет с руки.
Еще одна черная змейка умчалась на охоту. И почти сразу впереди раздался хрип и послышался звук ломаемых костей.
— В старой церкви не поют святые гимны,
Кровь на бревнах частокола
Католического хора,
Свора скалится им в спину,
Не по вкусу им отпетые могилы! —
весело напел Стужев, вынимая из кармана странные черные кольца и неспешно на ходу натягивая их на пальцы.
— Это не любовь,
Это Дикая Охота на тебя,
Стынет красный сок,
Где-то вдалеке призывный клич трубят.
На пути попался труп. Такое ощущение, что пожеванный и выплюнутый, потому что весь помятый и в слизи.
— Маргош, осторожно, тут скользко, — предупредил Стужев и перешагнул преграду.
Я обходила труп по стеночке, в ужасе глядя на него и понимая, что в слизи увязнет паучья братия, не вся, но шуршание их догоняющих лапок меня жутко нервировало, так что я надеялась хотя бы на часть.
— Маргош, у меня есть вторая зажигалка, — напомнил Саша. Отреагировала мгновенно. — Нет, зря я дал тебе арбалет.
Перестала в него целиться, а очень хотелось.
Внезапно змея, что скользила рядом с Кощеем-младшим, замерла, затем метнулась вперед. А Стужев остановился, молча протянул мне руку. Я не подошла, я подбежала, а он, едва наши пальцы соприкоснулись, вырвал у меня арбалет и выстрелил. Во тьму. Будто наугад, но… из темной ниши в потолке вдруг начало падать тело. Раскинув руки и ноги… плащ, как мокрая тряпка, облепил его… Глухой удар! Гулкий, и здание ощутимо дрогнуло, послышался треск, посыпалась с потолка каменная крошка.