Мы не заводим уголовного дела, если какой-либо фермер забьет кабана, или корову…
Мразь! Просто мразь!
– Я хочу сына лорда Сторса, – сказала, делая глоток воды.
Навьен странно посмотрел на меня и спросил:
– Жажда крови проснулась?
Можно было бы сказать что «да», но… я честно призналась:
– Хочу, чтобы он понял, каково это, не знать, жив ли твой ребенок.
Навьен помолчал, глядя на меня, затем произнес:
– Слишком жестоко для тебя, не находишь?
Повернув голову, пристально посмотрела на него, и ответила:
– А не было ли слишком жестоко для тебя, вытащить из постели Маера, и убить, отчетливо зная, что целовал вчера меня вовсе не он? Ты убил невиновного, Навьен. Просто убил. Просто чтобы прикрыть свою зад… прикрыть себя.
Он встретил мой взгляд и мой вопрос с хладнокровием зверя, который не видел причины в целом сожалеть о чьем-либо убийстве, но затем, кивнув, произнес:
– Сына и наследника лорда Сторса доставят на закате. Довольна?
Я продолжала смотреть на Навьена, откровенно ненавидя его вот за эту покладистость. Мог бы возразить. Мог бы хоть что-то сказать про убийство капитана Маера, мог бы… А он просто взял и уступил, распоряжаясь жизнью вампиров столь же безразлично, как и жизнью людей.
Но Навьен ничего не стал говорить. Совершенно ничего, он молча смотрел на меня и в его глазах тепла было ровно столько же, как в гранитной каменной плите – казалось, на меня сквозь его глаза смотрела вечность…
И я отвернулась.
Горько, тошно, больно, и накатывает абсолютным осознанием чувство своей беспомощности. Просто вампиры, они… Ночью я спасла многих людей, но вот оно утро, и в доме Даркан работают свежеобращенные уже не люди.
Водки бы сейчас выпить, но… Медленный вдох, глубокий выдох, и я, профессионально забивая на эмоции, перехожу к делу:
– Итак, нам нужен «Твой шанс». Что мы имеем по нему – это челов… в смысле вампир, определенно приближенный к князю Даркану. У меня есть три косвенных улики, доказывающие мое предположение – первое, кто-то точно знал, что с диадемой что-то не так, и леди Малисент с отцом отправятся к ювелиру. Этот же кто-то, похоже, сегодня сообщил, нападавшим – где мы. И третье – вчера, о месте моего якобы нахождения знали три вампира охранника и… личный секретарь князя Даркан. Какой мы делаем вывод из всего этого?
– Ты снова указываешь на Асдаса, – медленно чуть растягивая каждое слово, произнес Навьен, – но, поверь, это ошибочное предположение.
– Уверен, – я сделала глоток воды. – Даже если и уверен, у нас есть все основания, для того чтобы проверить мою версию.
– У Асдаса нет мотива, – вставил Навьен.
– Ооо, Навьен, поверь – мотивы есть всегда и у всех, это я тебе как полицейский говорю. Поднимайся, пошли шманать Асдаса.
Тысячник криво усмехнулся, явно не горя желанием поддержать мой расследовательский энтузиазм, но в этот момент ему позвонили.
Несколько слов, напряженный взгляд Навьена на меня, и едва на том конце дали отбой, тысячник, опуская руку с телефоном, произнес, глядя уже не на меня, куда-то мимо:
– Возвращаемся. Приказ князя.
И все. Из моего адекватного, пусть и жестокого, но какого-то живого Навьена, сделался оловянный солдатик. Тот, кто свято следует приказам. Тот, кому уже приказали. Тот, кто…
– Но на нас вроде как напали, – очень тихо сказала я, – ммм… может мы еще можем побыть, я не знаю, где-нибудь вне зоны доступа?
Навьен усмехнулся, отрицательно покачал головой, и сообщил как маленькой:
– Ты со мной, Каиль, соответственно с тобой ничего не могло случиться, князю об этом превосходно известно. Идем.
Я посидела еще, попивая воду и глядя снизу вверх на Навьена.
Мне ведь это не показалось? То, что он меняется после общения с князем? Что-то здесь явно не так. Я бы даже сказала – определенно не так.
Елена ЗвезднаяКнязь Тьмы и я. Книга вторая
1
У меня появилась новая горничная. Ее звали Грэя. Она смотрела на меня с немым обожанием во взгляде, была быстра, предугадывала любые просьбы прежде, чем я успевала их даже озвучить, и первая входила в мою комнату, чтобы обследовать ее на предмет змей, тараканов и мало ли кого еще. Казалось – она знает обо мне все. О моих страхах, моих мыслях, моих чувствах и моих желаниях. Это было… жутко. И стало лишь еще более жутко, когда Грэя налила мне минеральной воды ровно столько в высокий стакан, сколько наливала себе всегда я. Даже пить расхотелось.
Я еще от странности в поведении Навьена не отошла, а тут эта… Грэя.
Но одна мысль не давала мне покоя — кто копает под дом Даркан? Кто-то ведь копал – долго, расчетливо, основательно и при этом профессионально заметая следы. Они весьма изобретательно убрали Малисент с пути, в нужный момент предоставили Ивгену Женьер, а когда дело не выгорело — попытались свалить все на сопротивление. Причем свалили вину качественно, если бы не дело с Майком у них бы все получилось идеально. Но Майк, видео в сети, Малисент у которой оказалось мозгов и благородства куда больше, чем они ожидали и я – так некстати подвернувшаяся князю. И вот эту вот меня раздирали два совершенно противоположных желания. С одной стороны, я бы очень хотела, чтобы под дом Даркан не только копали, но и чтобы его закопали, прикопали, и могильной плитой сверху прикрыли. Я бы порадовалась, причем совершенно искренне. Но с другой стороны в этом доме были Навьен, и теперь Грэя. Желала ли я смерти им? Ответ был мне известен. Может быть и желала бы, но после того как тысячник очень аккуратно водил автомобиль по городу, чтобы никого из людей не покалечить и не испугать… во мне что-то изменилось. Изменилось настолько, что, боюсь, если он попросит, я встану за ним и буду подавать ему патроны, даже если против него будут все вампиры мира.
Вампиры, а не люди.
Потому что если против нас будут люди, боюсь я встану между ними и Навьеном — одному не дам стрелять, другим не дам попасть в тысячника…
Грэя принесла еще какое-то масло, подлила мне в ванну, запахло чем-то умиротворяющим… как на кладбище.
«Я люблю тебя»… эти три слова жгли до сих пор. И не каленым железом там, а слезами невыплаканными.
Потому что… я могла сказать ему тоже самое.
«Я люблю тебя, Навьен»…
Хрен его ведает почему и как так вышло, ты же кровосос тысячелетний, кэпа Маера вообще ни за что убил… И тут вот моя любовь стала как-то чуточку меньше. Она все равно осталась, но…съежилась что ли. Словно ей самой было не по себе и в целом стыдно от того, что она появилась на этом свете. Наша с Навьеном любовь хорошо бы смотрелась где-нибудь на кладбище. Типа его могила со словами «Я люблю тебя» и моя с теми же самыми. И от одного памятника к другому рука тянется. Его такая мускулистая, и моя такая тощая, жалкая, слабая… в общем такая, какая есть. Ну и любовь если между нами и могла быть, то тоже только вот такая вот… посмертная.
— Княгиня, вы печальны? — вежливо, участливо и лишь самую малость вкрадчиво спросила Грэя.
Посмотрела на нее с нескрываемым подозрением. Просто… ну слишком уж профессионально прозвучало.
— Ты психотерапевт? — враждебно поинтересовалась я.
— Психиатр, — мягко поправила Грэя. — Несомненно, человеческая психология несколько отличается от нашей, но я учусь.
Зашибись!
Мыслечитателей мне тут было мало, теперь у меня еще и персональный обучающийся мозгоправ имеется. Здорово, что сказать! Чем дальше, тем больше я хочу в психушку, причем нормальную, а не вот это вот все.
— Вы не замерзли? — последовал новый вопрос.
Предпочла бы замерзнуть, и желательно насмерть.
— Суицидальные мысли — не выход, — проявила свои профессиональные качества Грэя.
Интересно, если я в нее мочалкой запущу, это будет выход?
— Нам пора заняться прической, — не успокаивалась вампирша.
Мне не хотелось заниматься прической, мне хотелось плакать. И мне бы даже не было за себя стыдно, устрой я банальную истерику. Потому что у меня, к моему огромному сожалению, было будущее. В чем-то даже радужное, в смысле когда на бриллианты падает солнечный свет, от них радужное такое сияние идет, а бриллиантов у меня будет завались, да хоть закопайся. Еще у меня будет много боли, много отчаяния, много унижения, много кошмаров… и вообще ничего хорошего.
А теперь мне даже самоубийством заняться страшно, потому что я знаю, кто пострадает в то самое мгновение, когда вскроется, что я не вампир — Навьен. Навьен, не выполнивший приказ.
И тут такой поганый выбор — я могла бы позвать Навьена и попросить его завершить обращение, искусать там меня, и все прочее… Но я предпочитала смерть.
В общем, мы с Навьеном оказались в одинаковом положении — мы оба не могли спасти друг друга. Все что мог подарить мне он — лишь отсрочку неминуемого обнаружения правды. Все, что я могла подарить ему – лишь отсрочку его казни.
Придется налаживать контакт с князем.
Не особо хочется, но выбора нет.
— Грэя, что вам известно о молодом князе Даркан? — заставив вампиршу отвернуться и закутываясь в полотенце, спросила я.
Мгновенно развернувшись ко мне, вампирша просияла настолько счастливой улыбкой, что мне стало даже как-то не по себе.
После, все так же радостно, мне отвесили поясной поклон, и только затем реверанс. И Грэя радостно куда-то умчалась.
К тому моменту как я переоделась в халат, Грэя уже примчалась обратно и принесла мне две книги. Я бы даже сказала — книженции. Книги были огроменными и тяжеленными – по-моему, у Дарканов есть тяга ко всему большому и тяжелому, одна семейная диадема чего стоит.
Пока Грэя колдовала над моей прической (я решила счесть ее бормотание чем-нибудь кроме ругательств, хотя вампирша явно ругалась, пусть и шепотом), я изучала «высокое чтиво». В одной книге оказались собраны названия всех книг и фильмов, которые высоко оценил князь, и страниц она была тысячи на две. В другой страниц было поменьше, ну в целом, как оказалось, в еде князь был неприхотлив. Честно говоря, когда я все это просматривала, в голову закралась одна нехорошая мысль, и я была бы не я, если бы после всего этого не спросила: