Он надолго замолчал, глядя на темную воду.
— Не мог я это вынести, понимаете? — он тяжело вздохнул. — Каждый божий день видеть, как она с ним смеется, как руку ему на плечо кладет. А на меня даже взгляда не бросит. Словно меня и вовсе не существует на белом свете.
Голос его дрогнул.
— Святослав, лучший мой друг был когда-то. Проклятье! У него все имелось с рождения: золото мешками, земли плодородные, отец у него вождь племени. А я что представлял собой? Сына простого рыбака, больше ничего. Руки пустые, карманы тощие.
Эльф замолчал, явно погрузившись в болезненные воспоминания. Когда заговорил снова, в голосе появились пьяные нотки бравады.
— Вот я и надумал уйти из племени. Думал, разбогатею где-нибудь, стану человеком важным и уважаемым, а потом вернусь с триумфом. Покажу всем им, чего стоит Григ на самом деле! Она тогда поймет, какого настоящего мужчину потеряла. А этот Святослав со всеми своими богатствами… — Он презрительно махнул рукой. — Посмотрим еще, кто из нас двоих больше чего-то стоит в этой жизни.
— Знаешь, — задумчиво протянул я, продолжая грести. — Был у меня когда-то один давний знакомый, в далеких земных краях. Звали его Павел Чайкин. Очень похожая на твою история, один в один. Он тоже пытался добиться расположения своей возлюбленной похожим образом — разбогатеть и поразить ее своим успехом.
— Да ну? — Капитан резко подался вперед, и в его затуманенных глазах на мгновение блеснул неподдельный, живой интерес. — И что, у него получилось? Она вернулась к нему?
Этот пропойца, оказывается, был не так уж и прост и глуп, как могло показаться на первый взгляд. Но каждое его слово, каждое движение, даже если в них и проскальзывал какой-то глубокий смысл, все равно были насквозь пропитаны тяжелым пьяным угаром.
И вот, кажется, впервые за все время нашего знакомства он проявил искренний, неподдельный интерес к чему-то, кроме выпивки и рыбы. В его обычно мутных глазах на мгновение вспыхнул ясный огонек осмысленного любопытства и надежды.
Я мог бы безжалостно рубануть ему правду-матку: мол, умер твой хваленый Павел Чайкин, в собственном роскошном бассейне утоп, застреленный охраной мужа той самой женщины, после того как окончательно выяснилось, что даме его сердца на него и его миллионы глубоко плевать.
Но какой, к черту, в этом был бы смысл? Зачем разбивать последние надежды этому несчастному романтику?
— И… да, она к нему вернулась, — соврал я, стараясь придать своему голосу убедительности. — И жили они долго и счастливо, пока смерть не разлучила их.
— Вот это я понимаю, вот это настоящий пример для подражания! — просиял капитан, и его лицо озарилось счастливой улыбкой. — Значит, и у меня есть шанс!
Я молча греб дальше, лишь слегка усмехаясь про себя и в очередной раз дивясь тому, каких только удивительных и колоритных персонажей не встретишь в этом безумном, но таком притягательном мире Полесья.
Поистине, это была земля потерянных душ, расколотых древних народов и забытых культур, непроходимых диких нравов и сломленных, но не сдавшихся судеб. И Атаман Григ, этот пьяница-эльф с разбитым сердцем, был одним из них.
ДЗЫНЬ!
Острая стрела с неприятным звуком вонзилась в деревянный борт лодки буквально в нескольких сантиметрах от моей ноги. Еще пара в сторону — и она бы угодила мне прямо в живот.
— Всем лежать! — рявкнул, инстинктивно падая на дно лодки.
Мы с Забавой одновременно рухнули на дощатое дно утлого суденышка. Лара же, напротив, молниеносно развернулась, вскидывая лук и натягивая тетиву до самого уха. Всего секунда ей потребовалась, чтобы высмотреть и поймать цель в густой прибрежной листве.
ДЗЫНЬ!
Ее стрела со свистом исчезла в зеленых зарослях. Тотчас же оттуда раздался короткий, болезненный вскрик, и из-за прибрежных деревьев в мутную речную воду с глухим всплеском упало невысокое зеленое гуманоидное существо в рваных кожаных лохмотьях, с длиннойстрелой, аккуратно торчащей из середины его волосатой груди.
— Ишь ты, какая меткая! — совершенно невозмутимо протянул Атаман Григ, лениво выглядывая из-за борта. — Подстрелила-таки, стервеца. Лесные Дикари, чтоб их всех… Клянусь богами, строят из себя невесть что, какие-то там высшие существа, а оставь их на пару месяцев в этой глуши без присмотра — дичают не хуже самых последних гоблинов.
Мы все трое одновременно одарили его таким выразительным взглядом, что он, кажется, на мгновение даже слегка протрезвел и смущенно откашлялся.
— Ну вот, уважаемые, прибыли, — объявил Атаман Григ, когда лодка мягко ткнулась носом в илистый берег.
По его приказу мы уже некоторое время шли значительно медленнее, осторожно пробираясь сквозь густые заросли. Солнце все еще тускло проглядывало сквозь плотную завесу листвы, но вокруг заметно стемнело и похолодало. Деревья здесь росли невероятно густо, хоть и были в большинстве своем довольно тонкими; их переплетенные кроны почти полностью скрывали от нас небо.
Мерзкое, гнетущее место для того, чтобы здесь умереть.
Река в этом месте стала заметно мельче, ее дно покрылось толстым слоем вязкой, зловонной грязи. Я окончательно понял это, когда мы с неприятным скрежетом и размаху ткнулись носом в топкий берег метрах в пяти от более-менее твердой на вид суши.
— Боюсь, ближе подойти никак не смогу, господа. Дальше только пешком, если не хотите увязнуть вместе с моей посудиной.
Я молча расплатился с капитаном оставшимися монетами, и мы вчетвером — я, Лара, Забава и Атаман Григ — замерли на самом краю лодки, с нескрываемой опаской вглядываясь в сумрачные, зловонные топи, раскинувшиеся перед нами.
Прямо перед нами, в густой стене деревьев и кустарника, виднелась небольшая, едва заметная прогалина, от которой вглубь болотной темени уходила узкая, еле различимая тропа.
— Тут еще кто-нибудь есть, кроме нас и дикарей? — понизив голос, я спросил капитана.
— Я иногда привозил сюда людей из одной небольшой, но очень настырной организации. Какие-то исследователи, алхимики, будь они неладны. Все ищут здесь какое-то редкое целебное растение, которое, по слухам, растет только в этих болотах. Еще контрабандисты раньше частенько использовали эти топи, чтобы прятать свой нелегальный товар. Река когда-то текла намного дальше вглубь этих земель, но после ужасной бури с водяным смерчем, что случился несколько месяцев назад, этот участок совсем испортился, заилился. Теперь здесь почти невозможно пройти даже на моей плоскодонке. Одним богам известно, что там сейчас творится в самой глубине.
— А ты же сам только что говорил, что готов рискнуть жизнью ради богатства и хорошей добычи.
— Рискнуть-то я готов, господин, но не настолько же я глуп, чтобы добровольно соваться в самое пекло. В меня и так тут довольно регулярно стреляют всякие отморозки. А те хваленые исследователи, о которых я тебе рассказывал… Никого из них я больше ни разу не видел с тех самых пор, как высадил их на этом самом берегу несколько недель назад. Сгинули, поди.
— Может, я и обиделся бы на твое замечание про «глупца», но ты, пожалуй, прав в своей осторожности, — усмехнулся ему в ответ. — Сможешь забрать нас отсюда на обратном пути?
— А когда вы планируете вернуться?
— Скажем, ближе к закату? Управимся за несколько часов.
— Договорились, — кивнул Атаман Григ. — Только постарайтесь не опаздывать. По ночам я по этим рекам не хожу, даже за двойную плату. Слишком опасно.
— Идет. Заплачу тебе за обратную дорогу при следующей встрече. Если она, конечно, состоится.
— Вот именно, если состоится, — хмыкнул эльф, и в его глазах мелькнула непонятная искорка — то ли сочувствия, то ли усмешки.
Я смерил его долгим, непроницаемым взглядом.
У нас было примерно часов семь-восемь, по моим самым оптимистичным прикидкам, чтобы найти этот проклятый «Топкий Баркас», разжиться легендарной «Древней Забродкой» и любыми другими ценностями, которые только попадутся нам под руку, и успеть вернуться на берег до наступления темноты.
Я первым спрыгнул с лодки, по щиколотку утонув в холодной, жидкой грязи. Мои новые кожаные сапоги почти не промокли, пока я, чертыхаясь, пробирался к более-менее твердой на вид тропинке, ведущей в неизвестную болотную темень. Забава и Лара, более привычные к подобным условиям, последовали за мной с куда меньшими трудностями.
— Удачи вам, отважные путешественники! И пусть боги будут к вам милостивы! — крикнул нам вслед Атаман Гриша, с видимым облегчением отталкивая свою утлую лодку длинным веслом от негостеприимного берега. Вскоре он скрылся за поворотом реки.
И вот мы остались одни, в самом сердце неведомых, диких и, без сомнения, смертельно опасных земель. Прямой угрозы пока не наблюдалось, но я на всякий случай вытащил из ножен свой новый, идеально сбалансированный меч.
Девчонки, не сговариваясь, сделали то же самое со своим оружием.
Едва мы ступили в Топь Забвения, как стало ясно, обычным людям соваться сюда точно не стоит. Грязевые ванны, кровососущие твари и вонь гниения, от которой слезятся глаза. Это был отличный курорт для самоубийц.
Тропа, по которой мы шли, то и дело менялась: то относительно твердые каменные участки, то вязкая грязь по щиколотку, готовая в любой момент засосать по колено. Мало того, она то и дело ветвилась, уводя то в неведомые, сумрачные глубины болота, то снова предательски сливаясь с нашим путем дальше.
Мы могли двигаться только вперед. Назад дороги не было, по крайней мере, не той же.
Солнечный свет пробивался лишь изредка, скупыми лучами освещая место, которое явно не хотело быть увиденным. Вокруг нас теснились тонкие, чахлые деревья, похожие на скелеты, сплетаясь в плавучий полог над головой, почти полностью скрывавший от нас небо. Идеальная декорация для фильма ужасов.
В застойной воде настойчиво и монотонно стрекотали насекомые, их звук въедался в мозг, как заевшая пластинка. Они умолкали лишь тогда, когда раздавался резкий всплеск от какого-то невидимого существа, заставляя нас всех инстинктивно напрячься, а затем снова воцарялась гнетущая, давящая на уши тишина.