— Понял. — Я кивнул, переведя взгляд на девушек. — Надеюсь, мы поладим.
— Взаимно. — Буркнула Лина, тяжело вздохнув. Да, если бы я был на её месте, то тоже не был бы в восторге от необходимости за мной присматривать. С другой стороны, не может же она не знать о проблемах с головой, которые ждут её, если она продолжит притворяться другим человеком и сдерживать разум? Наверняка догадывается о чём-то. Телепаты в принципе люди разумные, а уж с таким талантом…
— Надеюсь на плодотворную совместную работу, Артур. — А вот и Марина отсалютовала мне бокалом с соком.
— К слову говоря, как ты относишься к фехтованию? Хотел бы научиться? — Вновь взял на себя инициативу в поддержании этого странного разговора Владимир. Да уж, нелегко нам приходится: цесаревичу-по-макушку-в-делах, скрывающейся ото всех кроме родных и подруги цесаревны, скромному, трапезничающему за одним столом с отпрысками императора мне и Марине, вынужденной принимать участие в этом цирке. Впрочем, выглядела девушка вполне себе довольно, нисколько этого не скрывая. Так сказать, в противовес всем присутствующим.
— Знаешь, хотел бы. Сейчас моя физическая форма оставляет желать лучшего, а фехтование, насколько я знаю, гармонично развивает тело…
Даром, что этот навык в жизни почти бесполезен сам по себе. Но слишком уж многое он «тянет» за собой, так что такой спорт мало того, что позволит пощупать холодное оружие своими руками, так ещё и позволит навести мосты с Владимиром, что явно будет нелишним. Нет, пророчить дружбу и навязываться я в принципе не хочу, ибо глупо это, но вот дать этой самой дружбе шанс — почему бы и нет?
— Более чем! — С заметным энтузиазмом воскликнул парень. — Решено: закончим здесь — я покажу тебе наш фехтовальный зал. Там обсудим то, на что не хватит времени здесь. Девочки, вы с нами?
— Конечно. — Безо всяких пауз ответила Лина, даже не поинтересовавшись мнением подруги. Впрочем, тут Марина всё-таки придаток цесаревны, а не наоборот. — Потому что просто так разговор явно не клеится…
— Всегда казалось, что аристократ — это человек изворотливый и тактичный. — Хмыкаю, ловя на себе недовольный взгляд стоящих друг друга родственников.
— Я могу быть и такой, если необходимо. Но в кругу друзей… — О как. — … я предпочитаю вести себя вот так. Да и ты, я подозреваю, поступаешь так же?
— Уела. — Согласился я, сократив поголовье бутербродов с ветчиной и стаканов с соком. — Когда выдвигаемся?
Стоит ли говорить, что откладывать мы не стали?..
Глава 4Продолжение банкета
Фехтование оказалось достаточно интересным, хоть и не без минусов. Само по себе размахивание клинком, — пусть и тупым, тренировочным, — меня не увлекало, но вот некий медитативный эффект в моём случае оказался очень кстати. Я уже и забыл, каково это — махать руками «по-настоящему», не контролируя каждую мышцу и переменную. Пока основные мощности разума были заняты ни на миг не прекращающейся структуризацией создания, тело под контролем того, что осталось пыталось не слишком сильно позориться с мечом в руках.
Получалось плохо, но оно и неудивительно: где я без своих способностей, и где цесаревич, с полной отдачей занимающийся со смертоносной сталью с малых лет? Но и ему стоит отдать должное: Владимир пытался меня учить, показывая, как надо и внимательно наблюдая за знакомством со своим вроде бы немудрёным, но жёстко привязанным к тренировкам искусством. Между прочим, даже девушки к нынешнему моменту успели отлучиться, переодеться в подходящие одежды и занять соседний «ринг». Отличия были только в том, что они фехтовали шпагами, и вот уже это больше походило на спорт, а не изменившийся со временем метод смертоубийства.
— Признайся, сейчас ты не в «разгоне»? — Бросил цесаревич, сметя моё оружие в сторону и тут же продемонстрировав, как выпад должен был выглядеть в околоидеальном состоянии.
— Я никогда не выхожу из этого состояния. — Вру. Ночью выходил, но это не то, чем можно и нужно хвастаться. И не только из этических соображений. — Просто сейчас я параллельно работаю с разумом.
— Хм. Как же ты живёшь-то?.. — Задумчиво бросил парень, обозначив пару прошедших мимо моей сомнительной защиты ударов. Но какое обучение — такая и защита, ведь просто демонстрации стоек и движений для обычного человека было бы недостаточно. А я обычного человека и старался изобразить, чтобы не переиграть цесаревича на его же поле. И это не самоуверенность, а факт, ведь тело я в обычном, — сиречь ускоренном, — состоянии контролировал на принципиально ином уровне. — Я слабо себе представляю, как можно мыслить даже в десять раз быстрее. А ты говоришь об ускорении на два порядка выше…
— Сознание — штука достаточно гибкая для того, чтобы привыкнуть к чему угодно. По крайней мере, у псионов. — Последняя фраза была не лишней, ибо среди обычных людей сумасшедшие всё-таки были. Я же, при значительно более масштабном «триггере» для своего безумия, ещё легко отделался. Даже сам понимаю, что моё мышление несколько отличается от нормы. — Вот что действительно отличается, так это глубина восприятия. Задумывался над тем, сколько «часов» для меня прошло с момента нашей встречи?
Цесаревич крякнул:
— Это… сложно осознать. Или даже невозможно…
— Но это объясняет мою «легкомысленность» в отношении Ксении, не находишь? — Я твёрдо вознамерился расставить все точки над i, попутно заложив фундамент взаимного доверия между мной и Владимиром Романовым. Раскрывать и так раскрытые тайны довольно легко, особенно если видишь за этим свою выгоду.
— Если это и правда работает так, как ты говоришь… — Кивнул Владимир, изящным движением «обкрутив» свой клинок вокруг моего и сильно ударив по гарде. Будь мечи полноценными, и эта корзинка из железок могла и не выдержать. — … то все странности формально перестают быть таковыми. Но это не отменяет того, что твоё поведение и решения в глазах окружающих могут выглядеть несколько странно.
— Я мог бы вообще превратиться в странного социопата, так что…
— Вот уж правда… Фух! — Самопроизвольно я задействовал чуть больше «разума», чем следовало бы, и едва не обозначил хороший удар в грудь цесаревича. Но реакция его не подвела, и он успел отступить назад. — Тебе не бывает скучно?
— Не бывает. Выручает псионика и менталистика. Это действительно два почти безграничных направления, в которых можно самосовершенствоваться сколь угодно долго. А ещё знания: я хоть и могу прочесть и запомнить несколько сложного текста страниц за секунду, но для его осознания и понимания всё-таки нужно время.
— Так ты что, буквально проводишь за учёбой недели и месяцы каждые сутки? — Брови Владимира взметнулись вверх, а взгляд преисполнился неподдельного уважения.
— Именно. Так что не всё настолько просто, насколько кажется на первый взгляд. — И всё-таки что-то в звоне стали было. Красивый, мелодичный и приятный уху слух ассоциировался с красивыми историями о средневековье, без отпечатка реального пролития, как у людей, реально сражавшихся в ближнем бою жалкую сотню лет тому назад.
— Твой случай действительно уникален, как и говорил отец. — Покачал цесаревич головой, отступая на полшага и выходя из грубого подобия клинча. Я тоже отступил, переводя дыхание и поражаясь тому, насколько выматывающим может быть железомахательство. Или насколько я всё-таки неподготовленный к такого рода физическим нагрузкам. — Как считаешь, подобные тебе псионы могут появиться в других местах?
… и у других государств?
— Нет. Его Величество уже догадался и высказал предположение касательно того, что это была аномалия. И хоть у меня критически недостаёт знаний о разломах, я склонен поддержать его точку зрения. Иначе образовался бы слишком большой разрыв в поколениях псионов, до кучи ставящий под вопрос существование всего человечества. — Лицо Владимира посмурнело. Видно, император не забыл поведать сыну о своей цели и видимых угрозах. Или цесаревич сам до этого дошёл, маринуясь в политике, интригах и жестокой реальности. — Я не знаю, что было бы, попади такие возможности в руки какого-нибудь безумца или просто неадеквата.
Да даже если бы потенциальный сверхпсион просто сошёл с ума, это уже поставило бы под угрозу хрупкое существование как минимум столицы Российской Империи. Ну, в лучшем случае — нескольких её районов, ведь я сам тоже не сразу осознал, что и как могу сотворить с материальным миром.
— Всё было бы действительно плохо. Твой потенциал поражает, и, честно говоря, никто особо не понимает, что с тобой делать. Ничего, что я говорю прямо? — И снова мы обменялись ударами, да так, что у меня руки задрожали. Всегда считал, что так мечами машут только в кино, но раз уж сам цесаревич — знаток холодного оружия, не против подобного, то кто я такой, чтобы возмущаться? Да и зрелищнее это, нежели обычное фехтование. Эпичнее.
— Так даже лучше. Я, знаешь ли, очень не люблю бессмысленной ходьбы вокруг да около. Время ценно, ибо оно для человека конечно…
Лицо цесаревича дрогнуло. Едва заметно, без записи с камеры и долгого анализа этого бы никто не заметил, но они — не я. Ещё один балл в копилку совсем не радужных подозрений касательно состояния императора, которому, на первый взгляд, ещё жить да жить.
— В этом ты прав, но от вбиваемых на протяжении десятилетий шаблонов так просто не избавиться. Так что терпи, а я буду стараться поменьше болтать ни о чём. — Честно и с грустной улыбкой на лице произнёс Владимир, опуская тренировочную рапиру. — Как я понял, тебе очень интересны разломы?
— Очень. — Я кивнул. — Из всего того, что я о них слышал, можно сделать один очень печальный для нас вывод: все миры, в которых были люди и псионика, гибнут. Так что я действительно заинтересован в их изучении.
Цесаревич молчал не долго.
— А вариант с тем, что разломы связывают наш мир только с разрушенными измерениями по каким-то иным причинам ты не рассматриваешь?
— Я бы с радостью рассмотрел любые теории, но у меня просто нет информации. Я вживую встречался с разломами дважды, и в первый раз я только пробудился и сразу же оттуда ушёл. Во второй повстречал иномирных существ, да недолго покружил вокруг, пытаясь понять, как разлом влияет на реальность. Ну и не позволил воде с той стороны растечься по округе и испоганить лесопарк. — А о третьем разе никому знать не положено. — Мне, конечно, уже пообещали предоставить всевозможные данные и даже возможность лично посещать разломы, но когда это ещё будет…