— Насколько это критично, генерал?
— Крайне. Если уменьшить столичный гарнизон до минимального, мы высвободим порядка семи десятков псионов высокого ранга. А это — сила, с которой мы сможем уверенно нарушить сообщение между отдельными группировками сепаратистов. Мы уже закрыли небо для всего гражданского авиасообщения, так что их единственный вариант — земля. — Генерал замолчал ненадолго: — Каждый лишний одарённый сейчас способен сохранить жизни десятков и сотен простых солдат.
Джамаль опустил веки, задумавшись на несколько секунд. После, встрепенувшись, он посмотрел на Хусейна и Маджида:
— Ваши мысли?
— Если угроза исходит от спецподразделений сепаратистов, то нет никакой нужды держать в столице полный гарнизон псионов. Привлекать их для подавления беспорядков нет смысла, и на поле боя они действительно нужнее. — Осторожно высказался Хусейн, взвешивающий каждое своё слово. Не то, чтобы он был не уверен в собственных суждениях и выводах, но груз ответственности в критический момент давил особенно сильно.
— Согласен с этим. — Кивнул Маджид. — Нам не обязательно покидать дворец, а взять его приступом — задача не из лёгких. И я не говорю об убежищах, из которых мы точно так же сможем контролировать происходящее.
— Вы всё слышали, генерал. — Степенно кивнул Джамаль. — Что говорят аналитики касательно воронки?
Генерал Юсуф, молчавший до сих пор, поднял голову.
— Если темпы поглощения не изменятся… — Он переключил проектор, отобразив воронку в большем масштабе. — … и сейсмическая активность продолжит нарастать такими темпами… Две недели до того момента, когда толчки станут действительно опасными уже здесь, в столице. И это максимум. Но хаос поставит жирную точку куда раньше: уже сейчас мы, как отметил Эмир, испытываем большие трудности с поддержанием порядка в крупных городах. Материальных ресурсов достаточно, но вот людские под вопросом. Дисциплина начинает трещать: слишком многие беспокоятся о близких, которых нельзя обезопасить всесторонне. Если не произойдёт чуда, то коллапс всей системы — вопрос времени, старейшины.
Повисла неприятная, напряжённая тишина. Генералы смотрели на Собор как на тех, кто может и должен решить даже такую проблему по праву власти. В их взглядах читалась готовность исполнить любой приказ, но там же проглядывался полный отчаяния вопрос: Что дальше?
Хусейн неопределённо, безо всякой иронии, но с в обилии присутствующим смирением хмыкнул:
— Чудо…
Затем, обращаясь уже ко всем сразу, он поднялся со своего места, громко и чётко произнеся:
— Генералы Салим, Карим, Юсуф. Я полагаю, ваше дальнейшее присутствие на советах Собора — продиктованная обстоятельствами необходимость. — Он посмотрел на «коллег», и те кивками выразили одобрение его решению. — То, что мы будем обсуждать, может вам не понравиться, как может и разгневать. Но именно это можно назвать чудом, хотите вы того или нет. И оно же определит, будет ли у Калифата завтра.
Хусейн обернулся и посмотрел на безликий визор шлема «гостя».
— Лжебог, место за нашим столом — твоё.
Жест мужчины указал на одно из свободных мест, став одновременно и приглашением, и актом окончательной капитуляции старого порядка перед лицом неумолимой череды судьбоносных событий.
Аватар шагнул вперёд, обогнув стол и пройдя мимо генералов, которые, только-только осознав, кто предстал перед ними, дружно отпрянули, словно от источающего жар бруска раскалённого железа. Он остановился подле кресла, демонстративно окинув взглядом собравшихся: членов Собора, подобравшихся генералов, голографическую проекцию гибнущего континента.
Намеренно ли, или не очень, но давление присутствия Лжебога стало ещё более ощутимым, заставляя учащённо биться даже сердца закалённых службой в не самой спокойной стране генералов.
Аватар медленно опустился в кресло, сняв шлем и продемонстрировав людям вполне человеческое, пусть и чрезвычайно спокойное, лицо.
— Полагаю, теперь вы готовы к переговорам?..
Глава 9Не Востоком единым
Аватар сидел за столом переговоров, вещая, открывая тайны и убеждая, ставя ультиматумы и раскрывая людям глаза на истинное положение вещей.
И одновременно с тем он видел.
Не глазами, ведь они были лишь удобной призмой восприятия для ограниченного смертного разума. Он видел всей своей сущностью, телепатически касаясь с трепещущей, стенающей паутиной ноосферы. Та хоть и находилась в полном беспокойстве, но посредством её Аватар всё ещё мог заглядывать в те места, где присутствовало достаточное количество дееспособных людей.
Благодаря этому вся Земля была для Аватара сродни открытой книге, каждая страница которой сейчас содрогалась и стенала в ужасе.
Воронка пожирала материю на западе Африки, — и вот-вот должна была прекратить это делать, насытившись, — но основной проблемой была отнюдь не она сама. И даже не ментальное цунами, ударившее по людям через ноосферу, искажаясь и преломляясь в сотнях миллионов отдельных разумов.
Проблемой оказались сами люди, паникующие и презирающие такую простую вещь, как рациональность.
Мир полыхал, и Артур Геслер наблюдал за этим с хладнокровием того, кто уже всецело осознал масштабы стоящего на кону и смирился с ценой, которую придётся заплатить даже за один лишь шанс на спасение.
Улицы метрополий Западной Европы ещё недавно сияли порядком, а теперь кишели толпой сходящих с ума полузверей, отстранивших от управления телом ум в пользу чего-то более примитивного. Колоссальные пробки пронизывали города, полностью парализуя транспортное сообщение. Вереницы испуганных людей стремились уйти куда угодно, но ещё большее их число ударилось в бессмысленное и беспощадное мародёрство. Мало где можно было увидеть уцелевшие витрины, а магазины выгребли «под ноль» ещё в первые дни. Мародёры охотились даже за вещами, не имевшими для выживания ни малейшей ценности.
Это была жалкая попытка вернуть себе хотя бы каплю власти над окружающим миром, но закономерным итогом её стало усугубление ситуации. Полицейские барьеры гнулись и рассыпались, на проспектах и дорогах оставались лежать бездыханные, затоптанные тела, а надо всем этим ужасом не переставали мелькать десятки дронов, снимающих «контент» для социальных сетей, давно прекративших всякие попытки хоть какой-то модерации.
Правительство призывало не паниковать, но вышло так, что для «апокалипсиса» у властей просто недоставало средств контроля.
В то же время по схожему, но отличающемуся в ключевых деталях сценарию разворачивались события в Штатах. Массовые скопления людей разгонялись с применением, в числе всего прочего, летального оружия. И так как команда на это была дана своевременно, «точка невозврата» пройдена не была.
Мародёрство и погромы имели место быть, но мобилизованных сил правопорядка, усиленных военными, не скованными потенциальной агрессией на границах, хватало для минимизации ущерба. Гегемон уверенно оправдывал это своё звание, умудряясь оказывать помощь своим вассалам на других континентах.
Впрочем, другой стороной этой медали было то, что граждане, закупившись всем необходимым, заседали в домах чуть ли не на осадном положении, не убирая далеко огнестрельное оружие. Нередки были смерти среди тех, кто от отчаяния, не имея никаких запасов, включая жизненно необходимые лекарства, или по дурости забирался на чужие участки, натыкаясь на людей, готовых защищать имущество с оружием в руках.
Взращенное за века недоверие к власти лишь всё усугубляло: чествуемый нацией индивидуализм стал ловушкой. Люди оказались банально неспособны к кооперации даже перед лицом конца.
Таким образом, паника в Штатах была громкой, широко и всесторонне освещаемой, формально контролируемой, но при этом вооружённой до зубов и чрезмерно «самостоятельной».
На территориях Российской Империи всё было иначе, ибо у этого гегемона были свои сильные и слабые стороны. Пока в Сане Джамаль пытался выторговать для Калифата как можно больше прав и сбросить со своих плеч обязанности, а в Штатах генералы морщили брови от многочисленных сообщений о сигналах вдоль морских границ, в кабинете Хозяина Трона падала одинокая капля крови.
Алый цветок расцвёл на вовремя подставленном белоснежном платке, но Император даже не моргнул, откладывая платок в сторону. На нескольких экранах струились потоки данных, а на одном отображались приказы, которые Алексей Второй рассылал по самым дальним, — и не только, — уголкам необъятной Империи. Очередной пакет поступивших сообщений с Дальнего Востока заставил мужчину улыбнуться одними уголками губ:
«Эффективно. Жаль, даже с моими возможностями нереально успеть везде…».
Страна пусть и не так явно, но варилась в собственном соку, словно забытый на сильном огне шмат мяса в наглухо закрытой кастрюльке. Алексей Второй хотел бы успеть везде, проконтролировать разрешение каждого инцидента и вообще держать в своих руках абсолютно всё, но практика показывала, что даже разум опытнейшего телепата шестого ранга пасовал перед такой задачей. Управление страной в дни кризиса такого масштаба требовало слишком много ресурсов и одновременного личного присутствия в самых разных уголках страны, что было физически невозможно.
Великое благо, что сыграла ставка на Оболенского с его лагерем. Как и ожидалось, те включились во внутреннюю борьбу на стороне Трона, отчасти компенсировав разрушительное влияние дворян, посчитавших допустимым вонзить отчизне нож в спину, в прямом или переносном смысле. В первом случае Империя отвечала сильно и резко, огнём и мечом наказывая предателей, вырезая целые рода и в лучшем случае оставляя одного-двух их членов как тех, через кого удастся восстановить старую фамилию в новом, лояльном Трону виде.
Во втором же всё было сложнее: у Империи не хватало ресурсов для тонкой игры и интриг, ибо большая их часть была брошена на борьбу с беспорядками и предвосхищением выпадов со стороны внешних врагов. Цесаревич Владимир, бесспорно, демонстрировал свои социальные, торговые и политич