Артур и Владимир вышли в коридор и плотно закрыли за собой дверь.
— А если говорить конкретнее, чего нам ждать от Лины дальше? — Владимир в пол-оборота посмотрел на друга. — Чем чревато это её состояние?
— Она стала сильнее как телепат, так что перепады настроения для неё будут нормой. Изолировать её на каком-нибудь необитаемом острове для стабилизации состояния вы, естественно, не согласитесь. — Артур ненатурально пожал плечами. — Что касается поведения, то, полагаю, теперь Лину будет заботить исключительно моя роль во всём происходящем… и попытки противодействовать мне, так или иначе.
— У сестры нет политической власти как таковой. Теперь — нет. — Озвучил сам для себя цесаревич настолько уверенно, словно он лично выделил людей для обеспечения социальной изоляции сестры.
— Ты недооцениваешь телепатов, Владимир. Идея, желание и сила в одном флаконе могут позволить воплотить очень и очень многое. — Артур качнул головой. — А с силой и возможностями у Лины теперь проблем не будет.
Владимир обернулся, пристально посмотрев на друга. Лицо цесаревича, по сравнению с лицом Аватара, было лишено свойственной ему уверенности и готовности принимать решения. Не потому, что он размяк или ослаб. Просто раньше речь никогда не заходила о том, чтобы от его действия или бездействия напрямую зависели судьбы родных и близких.
— Попытки противодействия, говоришь… — Проговорил Владимир почти шёпотом, но при этом так, что в тишине коридора они прозвучали громко. — Ты уверен в том, что она попытается остановить лавину голыми руками? И что именно она увидела, что могло бы так поменять спокойную, рассудительную и не желающую ввязываться в сомнительные авантюры Лину?
Артур на мгновение посмотрел куда-то в сторону, и взгляд этот, как успел уловить Владимир, не отражал ничего, кроме спокойной, смирившейся усталости — именно так можно было описать эту едва читающуюся эмоцию. Нечто, не присущее даже старикам, пронизывало Артура Геслера, несущего на своих плечах опыт субъективных тысячелетий.
— Не картинки, друг мой, совсем не картинки. Коснувшись ноосферы и Оригинала, она ощутила его логику, его стремления, его… отношение к человечеству, как к заведомо провальному эксперименту. Она ощутила то, из чего он возник. И из позитивного там была только надежда на то, что трансформация позволит выйти за свои пределы и остановить надвигающуюся катастрофу. Но, знаешь, есть такая поговорка — благими намерениями вымощена дорога в Ад. — Артур прервался на секунду, втянув носом тёплый воздух хорошо отапливаемого дворца. Моргнул. — Оригинал обрёл возможности, которые он как человек не смог бы ни осознать, ни поставить себе на службу. Но вместе с этим человеком он быть как раз и перестал. Другая логика. Другие ценности. Из «того» Артура Геслера родилась жестокая целесообразность, которая перемолола бы всё человеческое и поступила по-своему, не появись я. Аватар. Последняя попытка исправить всё теми силами, которые могут быть доступны людям… если к ним можно причислить того, кто для общения с кем-либо использует отдельный поток сознания, потому что иначе воспринять темп человеческого существования для него невозможно.
Владимир слушал, поджав губы. Образ Артура Геслера, который он из последних сил поддерживал в своей голове, покрылся трещинами и начал осыпаться ворохом осколков, открывая нечто совсем иное.
Нечто, не думающее даже скрывать, насколько «оно» выше любого человека. И прямо об этом заявляющее.
— Она увидела «мысли» Оригинала. Толику их, совсем незначительную. Узнала обо мне не как об Артуре Геслере, твоём друге, а как об Аватаре. Искусственном существе, призванном удержать новорождённого Бога от уничтожения «старой игрушки» в надежде на то, что, залатав эту древность на скорую руку, удастся развлечь его ещё ненадолго. Для неё я — не спаситель. Я — орудие уничтожения, которое просто выстрелит с запозданием. Понимает ли она, что без меня «залп» произойдёт мгновенно — это дело десятое…
— Значит, суть в том, что твой… кхм… оригинал… не считал спасение возможным… — Задумчиво пробормотал цесаревич. — … и она переняла эту точку зрения, щедро дополненную подробностями, о которых людям, включая меня, знать не стоит? Тогда почему ты вообще решил рассказать обо всём этом?
— По старой памяти. — Артур пожал плечами. — Твоё знание или незнание фактически ничего не изменит, Владимир. А ты сам был тем, с кем Оригинал искренне, пусть и заочно, попрощался, готовясь сделать шаг в бездну. Я же — проекция того, что от него осталось. Концентрация постепенно растворяющейся человечности. И некоторые людские слабости мне пока ещё свойственны…
— Почему мне кажется, что ты воспринимаешь себя в качестве одноразового инструмента, Артур?
Уголки губ Аватара приподнялись в беззлобной усмешке. Владимир же, значительно более бледный, чем раньше, попытался спрятать правую руку, инстинктивно сжавшуюся в кулак.
Новости потрясли его сильнее, чем он показывал. Сестра пережила ад, которого человеку не пожелаешь. Друг оказался совсем не тем, кого он себе навоображал. А План, в успех которого, как и во все прочие начинания Артура, цесаревич поверил, теперь казался лишь отсрочкой приговора, вынесенного человечеству тем, кому он не так давно позволил бы прикрывать свою спину.
Вполне закономерно, что его выдержка дала трещину.
— Без комментариев. Не в моих правилах жаловаться на судьбу. И говорили мы изначально об ином… иной. О Лине.
— Она ничего не сможет тебе сделать. Ни тебе, ни, если я прослежу, Плану.
— Ты прав в том, что прямое её мне противодействие лишено всякого смысла. Но Лина умна сама по себе, а контакт с ноосферой поднял её фактические возможности до уровня, ориентировочно, пятого ранга. И ты должен понимать, что это такое — малолетний, амбициозный, образованный и одержимый идеей телепат из правящей семьи государства-гегемона. Она будет искать информацию и слабые места. Не в Плане освоения миров — он как раз прозрачен и рационален до невозможного. Она будет искать слабые места во мне как в элементе, который, по её мнению, лишний на этом празднике жизни. А Лжебога недолюбливают миллиарды, среди которых несложно найти единомышленников…
— Ты же не убьёшь её, Артур? Что угодно, но не это. Если твои слова об острове — это инструкция к действию…
Аватар искренне, насколько вообще мог, рассмеялся:
— Я не ищу простых путей, друг мой. Бесспорно, проще всего было бы устранить её. И тебя. И твоего отца. «Снять» верхушку во всех странах мира, и силой принудить человечество внимать моей воле. Мне бы хватило на это нескольких дней, после чего оставалось бы лишь возносить покорных и карать неугодных. Первые экспедиции отправились бы в иные миры куда раньше. Колонисты закрепились бы на местах безо всяких компромиссов и рисков вроде национальной вражды, потому что я не допустил бы этого. Предположим, так бы я и поступил. Но вопрос в том, является ли это тем, на что пошёл бы Оригинал «до» трансформации, и отличается ли чем-нибудь от милосердного превращения человечества в пыль одним щелчком пальцев?
— Я не верю, что ты на такое способен. — Ответил Владимир упрямо и без задержки. — Не верю, что вообще кто-либо может устроить подобное.
— Значит ты очень плохо знаешь людей, цесаревич. И в первую очередь себя самого. — Многозначительно посмотрев на собеседника, Артур отвернулся, продолжив шествие по коридору. Они наматывали уже третий круг по дворцу, и всякий человек на их пути мистическим образом желал убраться подальше, воплощая это желание незамедлительно.
— Не знаю, к чему это было сказано, но одного я точно не понимаю. Чего ты хочешь добиться этим разговором, Артур? Просто излить душу? — В это, впрочем, цесаревич и сам уже не верил.
— Изначально я планировал успокоить тебя относительно состояния Лины. Дать инструкцию к действию в отношении её. Но, как видишь, попутно я действительно решил «излить душу». Во многом для того, чтобы ваш с твоей сестрой разговор не подорвал доверие ко мне окончательно.
Владимир кивнул:
— Расскажи она всё то же самое, но со своей стороны, и моё мнение действительно могло бы поменяться. Значит, это просто очередной твой ход в «шахматной партии»… — Владимир выдохнул облегчённо. — Это радует.
Потому что обычной человечности от нынешнего Артура Геслера Владимир, вероятно, не принял бы. В моменте — возможно. При дальнейшем осмыслении… точно нет.
— Мы ещё успеем переговорить, друг мой. Пока же…
В коридоре совершенно неожиданно для Владимира появился его же адъютант с лицом, на котором уверенно расположилась печать крайней озабоченности.
Он почтительно поклонился, бросив осторожный взгляд на Артура.
— Ваше Высочество, срочное сообщение от Совета. Представители Единого Китая выдвинули категорическое несогласие с предложенным нами графиком развёртывания первой экспедиционной международной группы. Они настаивают на немедленном проведении конференции с вами… и, по возможности, с господином Геслером. Говорят, промедление в этом вопросе будет равносильно саботажу.
Адъютант шумно сглотнул, заслужив неодобрительный взгляд цесаревича.
Политический шторм набирал силу. Пока Лина боролась с демонами в своей голове, а Владимир пытался осознать новую реальность, в которой не было больше того самого Артура Геслера, часы глобальной игры тикали неумолимо. Триумвират укреплялся и наводил мосты, но вместе с тем в его фундаменте образовывались и трещины, залатать которые не представлялось возможным иначе как с помощью хозяина «абсолютной силы». Лжебога. Аватара. Артура Геслера.
Пешки или игрока, в зависимости от того, с какой стороны смотреть…
Глава 20Да начнется Исход
Время неслось вскачь стремительнее, чем когда-либо в обозримой истории, и это чувствовал каждый человек на земле.
Прежние порядки, многим столь привычные и, как правило, меняющиеся вместе с пересменкой поколений, рассыпались пеплом. Размеренная рутина жизни сменилась ворохом накатывающих волнами событий, способных свести с ума всякого слишком тревожного человека. А обилие совершенно нового, ни на что не похожего и, порой, травматичного опыта ускоряло субъективное восприятие течения времени…