Значит, никаких компромиссов. Или-или. Гарантированная кончина против призрачного шанса на спасение…
Момент, когда из мерцающей поверхности врат один за другим вышли разведчики, стал отправной точкой для всего сразу. Не дожидаясь команды принявшего управление Владимира, лидеры бунтовщиков дали отмашку, и нестройная толпа хлынула во врата, стараясь не сгинуть под колёсами двинувшейся вперёд грузовой и не только техники.
Тысячи напуганных, отчаявшихся людей, увидевших свой шанс — это страшно, и лишь отчаянные действия немногочисленных боевиков в зале позволяли сохранять некое подобие порядка. По крайней мере, люди не давили падающих и двигались в некоем подобии строя, исчезая за плёнкой Врат…
— Ты и ты. — Владимир ткнул пальцем в двоих старших «офицеров» бунтовщиков, тех, которые, как ему казалось, были наиболее опытными и адекватными среди всех. — Берите Лину и следуйте через Врата. Живее!
Естественно, эти двое принялись спорить, не видя в цесаревиче авторитет. И прежде, чем он смог донести до идиотов всю глубину их заблуждений, Лина, побледневшая, как полотно, вдруг поднялась на ноги. Мазнув расфокусированным взглядом по лицу Владимира, она пробормотала что-то неразборчивое и, оперевшись на терминал управления, закрыла глаза…
Чтобы спустя мгновение даже самый далёкий от псионики человек ощутил мощную телепатическую волну страха и ужаса, устремившуюся куда-то вверх и в стороны. Она обогнула беженцев и боевиков, пройдясь мелкой гребёнкой по штурмовым отрядам Империи и Калифата. Ответ от хозяев Врат последовал незамедлительно, и Лина покачнулась, не обращая внимания на хлынувшую носом кровь.
Ценой собственной жизни она пыталась остановить штурмовиков, дав своим людям чуть больше времени.
— Кретины!.. — Владимир бросился к сестре, и офицера, попытавшегося его остановить, отбросило в сторону с развороченной в фарш грудной клеткой. Громыхнула очередь, но пули разбились о телекинетический барьер, и почти сразу стрелка просто разделило надвое. Одной рукой подхватив осевшую на пол Лину, вторую Владимир положил на панель управления. — Остановитесь, или я отключу Врата!
Ещё несколько пуль было остановлено барьерами, прежде чем стрельба стихла, а Владимир, выпрямившись, обвёл террористов отчаянным и каким-то безумным взглядом. Позади стенали люди, которым случайно досталось, а с десяток боевиков держал цесаревича на мушке, сохраняя готовность открыть огонь в любую секунду.
Где-то неподалёку раздался страшный грохот, от которого даже пол дрожал несколько секунд, а аварийное освещение под потолком тревожно замерцало, будто знаменуя скорое отключение питания всего комплекса и, соответственно, Врат.
— Она умрёт, если останется здесь. Так что сейчас вы все опустите оружие, и мы пройдём на ту сторону. Откажетесь — и я сам проложу нам путь. На последствия мне будет плевать.
Демонстративно мотнув головой в сторону Врат, Владимир точечным телекинетическим импульском слегка подтолкнул медленно прущий вперёд броневик, в ответ на такую наглость лязгнувший металлом.
Всё. Теперь у него не было ни шанса на то, чтобы стать своим на той стороне. Не после того, как он целенаправленно прикончил их товарищей, и не после только что озвученных угроз. Оставалось лишь отсчитывать секунды, и, если они будут тянуть время, действительно идти на прорыв. Лине становилось всё хуже, потому что она даже в таком состоянии продолжала поддерживать то нечто, которое она выпустила на врагов, мобилизовав все силы.
— Организовать коридор для госпожи Лины и цесаревича Владимира. — Прозвучала неожиданная команда, исходящая от высокого мужчины, вошедшего в зал вместе с ещё одним псионом-боевиком. Оба выглядели неважно: потрёпанные, со следами свежих повреждений на броне, они явно прошли через филиал Ада, развернувшегося в тесных коридорах арабского сверхтехнологичного комплекса. — Они оба заслужили это право. Выполнять!..
И каково было удивление цесаревича, когда сопровождающая незнакомца псионша сняла шлем, под которым обнаружилось прекрасно ему знакомое лицо одной белобрысой девушки, отсутствие которой поблизости он ранее и не заметил.
«Значит, она была на передовой. Этого стоило ожидать».
— Ксения. — Владимир посмотрел сначала на девушку, а после и на незнакомца. Коротко кивнул, подхватив сестру на руки и сделав шаг в сторону Врат. — И… вы. Мы не представлены, но… спасибо.
— Я просто возвращаю долг, мальчишка. — Незнакомец поморщился, глядя на отступающего цесаревича. Коридор, который он приказал обеспечить, выглядел жалко: лишь трое человек помогали Владимиру с его драгоценной ношей пробираться через ропчущую толпу, в то время как остальные бойцы попросту увязли в этом нестройном потоке беженцев.
А когда цесаревич удалился достаточно далеко, мужчина фыркнул, бросив в сторону:
— Можно было обойтись и без лишнего кровопролития, когда каждый боец на счету. Ненавижу долги… — После этого он повернулся к одному из выживших старших офицеров организации, посмотрев на того вопросительно. — Чего ждёшь⁈ На той стороне отдохнём! Процент переправки гражданских и грузов⁈
— Осталась пятая часть, господин!
Тот удовлетворённо кивнул.
— Отзывайте бойцов. Приготовления к подрыву объекта?
— Завершены полностью.
— Таймер выставить на минуту. Управление перебросить на центральный терминал, я самолично его запущу, когда мы закончим с переброской сил. Слышали команду, орлы⁈ — Последнюю фразу он прокричал, активировав «общую» частоту организации. — Общее отступление! Шевелитесь, если не хотите остаться тут наедине с имперцами! И ты, Ксения. Иди ко Вратам, сейчас же. Твоя работа здесь закончена.
— Сделаю. — Девушка кивнула, не сумев скрыть нетерпение, и бегом бросилась к арке Врат. Больше всего она сейчас хотела оказаться рядом с Линой, которая вопреки всем своим заверениям умудрилась серьёзно пострадать судя по тому, что устроил Владимир ради её спасения…
В то же самое время Артур Геслер, глядя на эту сцену, выдохнул, удовлетворённо улыбнувшись: так или иначе, но Владимир выбрался из ситуации, пройдя по одному из наиболее оптимальных маршрутов. Да, на той стороне и ему, и Лине будет непросто, но лишь в отрыве от деспотичного отца они смогут раскрыться как личности… и привести к величию ещё одну колонию, которая будет развиваться по отличному ото всех прочих сценарию.
О том, чтобы этим «колонистам» никто не помешал, он уже позаботился, удалив отовсюду координаты и инструкции по открытию Врат с выходной точкой именно в этом мире. И это событие стало последним его вмешательством в дела людей.
Последние якори исчезли, и Аватар, сосредоточившись, потянулся к ноосфере, а через неё — и к Оригиналу.
Контакт был установлен мгновенно, а спустя секунду то, что являло собой личность Аватара, начало распадаться. И он не сопротивлялся. Не было в Аватаре ни страхов, ни сожаления. Лишь холодное, безграниченое любопытство разума, который, казалось бы, познал всё, но сейчас получил возможность лицезреть результаты некоего неизбежного, но очень интересного эксперимента.
Его «Я», сотканное из частиц памяти, воли и целеустремлённости другого, более великого существа, начало расползаться по швам. Мысли, ощущения, прогнозы, чувства и эмоции — всё это утрачивало форму, стекая в бездонный колодец первозданной Воли, из которой он был когда-то извлечён.
Земля, люди, их борьба и готовность идти против течения, их амбиции и надежды — всё это отдалилось, превратившись в бледную картинку на стене угасающего сознания.
Аватар видел, как Владимир, стиснув зубы и озираясь, шагал сквозь толпу с сестрой на руках, глядя на пытающуюся скрыться за горным хребтом чужую звезду, пока Ксения пробиралась сквозь возбуждённо-радостную толпу, всем естеством чувствуя верное направление.
Видел, как последние бунтовщики, прикрывая отход, гибли под шквальным огнём имперских элитных частей, подоспевших к самому завершению «постановки».
Видел, как комплекс, созданный ради будущего, вспыхнул и вздыбился в череде огненных вспышек, хороня под обломками и тех, кто штурмовал его, и тех, кто отчаянно защищался.
Видел, как в руках Хозяина Трона потрескался планшет, а в душе его истлели последние ростки человечности.
Видел, как незримое, неслышимое и неощутимое перо поставило жирную, несмываемую точку в этой толстой, но не бесконечной книге.
Это был крах. Критическое отклонение Плана. И вместе с тем — его приемлемое, пусть и уродливое, воплощение. Человечество, получившее инструменты и предупреждения, выбрало свой путь. Путь ошибок, крови, предательства и жертв. Путь, на котором свобода воли оказалась стократ дороже гарантированного, но сопряжённого с рабством выживания.
В этом был свой смысл, который не каждому было дано понять. Он был странен и неудобен для восприятия, потому как история человечества более не могла закончиться, как в детских сказках.
Неизбежный конец ждал целый вид, но могло ли быть иначе? Сейчас, ощущая, как его личность фактически умирает, Аватар понимал, что он изначально пытался идти против мироздания. Вечность — фикция, и всё, начиная с явления и заканчивая материей, имеет своё начало и свой конец.
Вселенной не предусмотрено иное.
Восприятие Аватара, ещё секунду назад объёмное и многогранное, схлопнулось до тонкой нити, тянущейся сквозь слои реальности. Он более не был Артуром Геслером, Аватаром. Не был он и пакетом данных, архивированным опытом, возвращающимся к отправителю. Он вообще больше не «был»… но между этими двумя мгновениями лежало последнее осознание.
Последнее, что он ощутил перед полным исчезновением — не мысль, не образ, не сожаление и не мольбу. Он ощутил чистую, лежащую в основе всего сущность. Оригинал. Не человек, не бог, не абстрактная сила. Нечто бесконечно более чужеродное и сложное. Океан воли, холодный и безразличный, настолько огромный, что «я» Аватара растворилось бы в нём без остатка.
И в этом миге, запечатлённом в самом акте добровольного самоуничтожения, было запечатано окончательное понимание. Озарение, которое никогда не было доступно ему, пока он существовал отдельно.