– Идут! – ответил выродок. – Мимо… Много… Тот гурт… Могут заглянуть и сюда.
Свим подхватился.
– Ты к выходу! Мы с Камратом будем в бункере. Ты посмотри, но не долго, не ввязывайся и приходи к нам. Идём, малыш. Быстрее!
Свим схватил Камрата за рукав куртки и, не слушая его вопросов, потащил в темноту, провёл через пролом в стене соседнего помещения и вывел к лестнице, ведущей вверх. Лестница, быть может, и не слишком многоступенчатая, но мальчику она показалась бесконечной – будто на небо поднимались.
– Сюда, малыш, сюда! И… соблюдай тишину.
– А кто там? – сразу же решил выяснить своё недоумение Камрат. – От кого мы прячемся? Мы что, не можем…
– Прошу тебя, помолчи! – прошипел Свим. – Мутные звезды!… К”ньюша узнает, расскажет… Он, кажется, идёт.
Камрат прислушался, однако в голове у него как будто что-то гудело, и он ничего не расслышал.
Каморка, их приютившая, насчитывала едва ли больше одного квадратного бермета, и когда в неё втиснулся возбужденный выродок, мальчика прижали в угол.
– Это те, о ком я говорил. Кричат… Сейчас скажу… Понте кальке! Да, они именно так кричат.
– Смерть негодяям! – перевёл Камрат, локтями стараясь освободить для себя больше пространства.
– Та-ак, – неопределённо протянул Свим. – Не хватало ещё, чтобы рядом с нами произошла драчка.
– Она уже началась. Слышишь?
Крики разъярённых противников и приглушённый стук мелеронового оружия, возможно, даже мечей, достиг ушей спутников. Жаркая схватка шла прямо над ними. Сверху сыпалась и падала комьями земля.
– Отсюда надо уходить, – решил Свим и пояснил: – Здесь кровля ненадежная, одна дерновина. Они там, наверху, по ней ещё немного потопчутся, и начнут сюда проваливаться. Нас присыплет, а то и придавит ненароком.
– Куда уходим? – деловито осведомился хопс.
– Лучше всего в сто пятидесятый. Подальше отсюда. Веди, К”ньюша!
– А мой мешок? – спохватился Камрат. – Я же его там оставил. В мешке бренда…
– Помолчи о бренде! Мешок у меня. Держи, – выродок сунул мальчику мешок прямо в руки. – Возьми Свима за руку и не отставай!
– Я его лучше сам держать буду, – и Свим вновь вцепился в рукав куртки мальчика.
– Не дави так…
Шум боя стал слышнее. И как бы подтверждая предположение Свима, сверху глухо рухнула куча земли и с нею вниз кубарем скатилось не менее десятка разъярённых разумных. Они словно не заметили перемены поля сражения и продолжали ожесточённо рубиться, непостижимым образом различая в темноте чужих и своих.
– Крысы! – сквозь зубы процедил Свим.
– Они, – пригнулся К”ньец, как бы готовясь к прыжку.
– Что за день такой неудачный? – продолжал бубнить Свим. – Встречи с этой дрянью нам ещё не хватало.
Они остановились у стены и стояли, прижимаясь к ней, потом медленно и осторожно ступая, чтобы не привлекать к себе внимания, пошли вдоль неё. Так они успели сделать всего несколько шагов.
– А-ах!!
Еще несколько выродков, обвалив бóльшую половину кровли, упали вместе с нею в нижнее помещение или бывшее когда-то подземелье, и незамедлительно продолжили выяснение отношений друг с другом.
Вопреки первому предположению по звукам, доносившимся до того, мечей у них, похоже, не было, вооружение состояло по большей части из длинных ножей из мелерона, но некоторые неплохо владели чигирами – палками с тяжелыми, из мелерона же, но протравленного, шарами-набалдашниками. Чигиры ставились под сомнение как честное оружие и их в некоторых бандеках уже запретили, но в Сампатании Теском и кугурум ещё не наложили на них свои запреты.
Дыра, пробитая упавшими выродками, позволила сиянию полной луны, поднявшейся уже высоко над горизонтом, хотя и сумрачно, но заглянуть в провал и осветить пространство. Стали заметны детали, до того невидимые в темноте. Одеяние у всех крыс не отличалось разнообразием – короткие серые плащи под цвет шерстки, перепоясанные едва ли не у самых ног узкой бечевой. Пожалуй, в такой одинаковости им трудно было ориентироваться, чтобы узнавать принадлежность к той или иной враждующей стороне. Зато ясно было, что дерутся две группы: те, кто решил, наверное, мстить тем, кто относился к противной стороне – жертвам. Впрочем, такое относительное деление, как оказалось на поверку, не помогало выявлять, кто есть кто. Дерущиеся визжали, пищали и перекликались, дабы узнать своих, или показаться своим и не стать пострадавшим от своих.
Люди и хопс собирались продолжить своё продвижение, но тут кто-то их крыс заметил затаившиеся у стены три посторонние тени. Заметил и намерился приобщить их к общему побоищу.
Обычно выродки, даже в пылу выяснения отношений между собой, на людей, при отсутствии угрозы с их стороны, не нападают, если ими не руководят и не направляют их действия люди же.
Только не крысы!
С ними человек, а они с ним враждовали во все времена, когда грызуны были ещё дикими. Выродки-крысы, став разумными, получив разум из рук человека, не изменили, а лишь усугубили противостояние роду человеческому. Уступая людям в физической силе, в умственных способностях, росте и мастерстве ведения боя, но вооруженные холодным оружием, они представляли опасного противника, берущего числом, – а вид их, наделённый врожденной хитростью, изворотливостью и необычайной плодовитостью, процветал. Экологическая катастрофа, ударившая по млекопитающим и птицам, насекомым и земноводным, обошла стороной крыс и даже прибавила им приспосабливаемости в новом мире.
Кланы, а особенно гурты крыс-выродков, во всех бандеках пользовались дурной славой. Неистребимая врождённая, быть может, эволюцией злоба толкала их против любого, будь то даже такие же крысы. Они постоянно нападали на людей, на кланы и гурты выродков-не крыс, себе подобных. Бесконечная борьба со всеми на сотнях фронтах истощала их силы. Кроме того, путры – выродки и хопперсуксы – под водительством людей и сами время от времени намеренно прореживали численность озлоблённых разумных грызунов. Не будь этого, Земля давно бы лишилась иных обитателей, кроме крыс.
Выбитые, казалось под корень, кланы и гурты непостижимым образом воскресали, будто из воздуха и вновь бросались в бесконечную битву.
Вот и сейчас гурт или нечаянно встретившиеся два гурта выясняли отношения, а заметив людей, многие из них решили напасть и на них.
– Понте кальке!
Свим, прикрывая широким телом мальчика, был наготове, и первый бросившийся на него выродок поплатился жизнью, так и не до кричав до конца призыв убивать негодяев. Ещё один, молотя перед собой чигирем, подсунулся под тяжелые меч и руку дурба. С подпорченной шкурой он отскочил назад и завертелся волчком от боли и ненависти к обидчику, не давшему себя убить, внося в сумятицу схватки еще большую неразбериху.
В провале, как понял из выкриков крыс Камрат, больше провалилось жертв, чем мстителей. Раненный и убитый Свимом относились как раз к мстителям. Неожиданная помощь воодушевила группу, на которую было произведено нападение, и она поспешила добить оставшихся обидчиков. Они перестроились, в результате чего люди и хопс остались у них за спиной.
– Бежим! – крикнул К”ньец, оценив ситуацию.
Они друг за другом юркнули в низкий пролом в стене, пронеслись вдоль какого-то захламленного коридора, выскочили на поверхность уже в нескольких кантарах от схватившихся в рукопашной крыс.
Луна освещала округу мутно-мертвенным светом. Можно было оглядеться и выбрать дорогу. К”ньец запетлял между рухнувшими стенами, деревьями и кустами, уверенный, что бегущие за ним люди не потеряют его из вида и не отстанут. Земля гасила топот его копытец, хвост в основании поднялся и изогнулся дугой.
Ступени вниз… поворот, ещё поворот… Уютная каморка, подобная оставленной, чуть меньше, но с таким же очагом и запасом хвороста…
Здесь они остановились, перевели дух.
Отдышавшись, Свим сказал, покачав головой:
– Всё-таки что-то произошло в бандеке.
– Тебе бы сказали, – возразил К”ньец, разводя огонь. – Ты же новости слушал?
– Слушал. Но Центр может ещё не знать.
– А ты уже знаешь?
– Было бы всё в порядке, мы бы давно спали… – Свим зевнул во весь рот. – Спать хочу! Спать! И вам советую поспать.
Глава 9
Камрат проснулся в полутьме.
Вчера, когда они сюда прибежали, он о сне не думал. Прошлый день что-то изменил в нём и он, сидя у небольшого пламени очага, пытался разобраться – что именно. Ничего определённого не выяснил и незаметно уснул.
Ему снились крысы и Свим, нанизающий их на свой громадный меч из зеркального мелерона. И что интересно, это были выродки, но стоило им попасть на лезвие, как они тут же начинали мельчать до обычных диких крыс, что водились и в Керпосе, где с ними активно (и безуспешно) боролись: травили ядами, вылавливали специальными крысоловками и уничтожали, убивали при случае, чем попало. Стены города также участвовали в избиении крыс, однако они в городе никогда не выводились.
Неприятный сон, и мальчик постарался забыть его.
Он повернул голову. Рядом лежал К”ньец. Хопс свернулся во сне как дикая кошка, лишь ноги, доставшиеся ему в наследство неизвестно от кого, расположились словно отдельно от него – прямые и неестественно вывернутые.
Ноги хопса оканчивались целиковыми копытцами, покрытыми какой-то ворсистой кожицей, она-то, наверное, смягчала удары ими о землю и обеспечивала почти бесшумное передвижение К”ньеца. Во всяком случае, на обычной дороге, по турусу, так оно и было. Вот Свим шагал, и его тяжелая поступь в вечных сапогах была слышна на десятки берметов, а К”ньеца будто и не было рядом с ним. Впрочем, вспомнил Камрат, когда они шли через лаз и вчера, когда они убегали от крыс, перестук его копытец по твёрдому каменному покрытию полов отчётливо прослушивался.
Хвост не украшал хопса. Ни видимой мощи в нём, ни пушистости, ни длины особой. Вот тигровые выродки имели великолепные хвосты: толстые, длинные, живые. У К”ньеца же кончик хвоста вытерт до кожи, рисунок блеклый, пятнами. В общем, у К”ньеца, в отличие от других выродков из кошачьих, хвост наверняка не являлся для него предметом гордости или особого внимания и ухода и не был действенным помощником для выполнения каких-либо функций. По-видимому, помехой в жизни хопса он и не был, но пользы от него выродок, пожалуй, имел немного: насекомое со спины согнать, или вот, как сейчас, прикрыть им часть ног.