Жрец молча протянул кусок карты, и Ирграм нахмурился, пытаясь понять, что же видит. Это вот болота. определенно. Река. Дорога Древних. Она отмечена особым знаком, который Ирграму не понятен. Но дорога явно ведет в город. Так, следовательно, нужно в обратную сторону.
Кто граничит с городом?
И дорога.
И река.
Болота.
— Де Варрены, — он произнес это с немалым облегчением. — Госпожа как раз собиралась задержаться у них ненадолго.
Он разглядывал замок, который на карте казался совсем уж крошечным.
Говорить?
— Госпожа давно интересовалась вашим народом. И если девочка попадется ей на глаза, госпожа её заметит.
— Это хорошо или плохо? — уточнил жрец.
— До города она тогда точно не доберется. Но и сама госпожа — человек сложный. И… многим интересуется.
Ирграм вытер слюну рукавом. Оставалось надеяться, что рано или поздно, но эти потоки иссякнут. А то неудобно как-то.
— С ней выйдет договориться?
— Думаю, что да. Она очень разумна. И поймет свою выгоду. Я так думаю. Но надо поспешить.
Жрец молча поднялся.
И карту забрал.
И свечу.
— Отдыхайте, — велел он, положив ладонь на лоб, и прохладная сила наполнила Ирграма. — Завтра пойдем быстро.
Болота.
Болота тоскливы. Идешь, идешь, а вокруг все те же мхи. Зеленые. И белые. Красные, словно кровь пролили. Жара. Сверху припекает, и над болотами поднимается влажное марево. А вот ноги опаляет холод. Даже Михе тяжко. Кожа обгорела. Облазит. И у барончика тоже. Тот не жалуется.
Топает.
Уже почти и останавливаться не нужно. Рана надежно затянулась, шрам и тот побелел, но нога еще плохо слушается, хотя мальчишка и пыжится изо всех сил. Он недоволен.
И болотами.
И жарой. И молчанием Михи. Тот не нарочно, просто о чем им разговаривать? Такхвар тоже молчалив. Сосредоточен. Он устал. Старается не подавать виду, но возраст берет свое. И отдых ему едва ли не нужнее, чем Джеру.
Снова островок. На сей раз дошли быстро, солнце едва-едва перевалило через полдень и до заката прилично. Что делать? Дальше идти? Чем ближе к земле, чем чаще будут попадаться такие вот островки. Этот и немаленький, принял с дюжину сосен, под которыми густо разрослись кустарники. Мхи да осока здесь сменились травой, которая хранила следы крупных копыт.
— Скоро уже, — выдохнул старик и, не скрывая слабости, опустился на четвереньки. А там и вовсе лег. Он дышал тяжко, хрипло. — Дойдем.
Джер сел рядом.
Почесался.
Комарья на болотах хватало, как и крупных лосиных мух, что забивались в волосы, вгрызаясь под ними в кожу. От мух оставались крупные язвы, на которые, впрочем, уже никто не обращал внимания. Вот и сейчас Джер чесался скорее по привычке, чем из надобности.
— Дойдешь ли? — с сомнением произнес он. — Ты совсем какой-то…
Он махнул рукой и буркнул.
— Извини.
— Ничего, — старик перевернулся на спину, закрыл глаза. — Выходит, недолго уже нам.
— Вам?
— Я не ранен. Я не так и стар. Стало быть, беда с моим братом. Мы уйдем в один день. Такова цена, — и глаза закрыл.
— Отец? Что с ним? — Джер склонился над стариком и требовательно дернул за руку.
— Не знаю.
— Что знаешь?
— Ему не стоило связываться с магами, — старик закашлялся и сел, сгорбившись. Его сотрясала мелкая дрожь. — Не стоило. Я говорил.
Взгляд его, затуманившись, скользнул по острову.
— Маги жадные. Маги… потребовали все, что мы добыли. Слезы Неба. Мы тогда были молоды. Не знали истинной их цены. А они воспользовались. Воспользовался. Запомни. Роль Ульграх. И остальные не лучше.
Знакомое имя заставило Миху насторожиться.
— Никогда нельзя верить магам.
— Он бредит, да? — Джер посмотрел на Миху с надеждой.
— Я думал, успею… маги… только маги… снова маги, — старик попытался подняться, но ноги его не держали. Проклятье. Еще один немощный на Михину голову. Так он с этих болот точно не выберется. А мальчишка и вовсе глядел с ужасом. Старика же скрутила судорога. Его вырвало темными комками, похожими на спутанные волосы.
Это чего такого он сожрал?
— Надо его оттащить, — решил Миха и, подхватив под мышки, поволок от берега. А то мало ли, вдруг да решит сбежать? Мальчишка пополз следом на четвереньках.
Ица привычно держался в отдалении.
Островок имел возвышение, за которым обнаружилась впадина с мелким ключом, что пробивался из-под корней дерева. Вода была ледяною, но вкус имела до того сладкий, что Миха с наслаждением пил, пока понял, что еще немного и лопнет.
Джер тоже не отказался.
Ица же подошел к роднику последним, и пил осторожно, не спуская взгляда с хозяина. Попытались напоить и старика. Тот лежал, бледный, осунувшийся. Но дышать дышал. Да и сердце билось.
— Не уходи, — попросил Джер. — П-пожалуйста.
Эта просьба далась ему нелегко.
— Еда нужна.
Гадюки-то на болотах водились в немалом количестве, да и жаб хватало, беда лишь в том, что и те, и другие размерами не отличались. А есть хотели все.
— Потерплю, — Джер шмыгнул носом. — А то вдруг он умрет?
— Думаешь, если останусь, спасу?
Миха поглядел на старика с сомнением. А Джер покачал головой.
— А если не до конца? Или восстанет?
— Из мертвых? — уточнил Миха.
Джер же кивнул.
— А так тоже можно?
— Случается. Порой. Когда умирают от проклятья. Ну, сперва помирают, а потом… правда, маг наш говорил, что это не совсем восставшие. Что вроде как проклятье мозг съедает, и потому человек помирает. А съедает не до конца и… что-то там еще. Я не помню! — он выкрикнул это и заткнулся, сел, обняв себя. — Я… я и вправду не хотел… учиться не хотел. Это ж тоска смертная.
Он попытался стереть грязь со щеки, но лишь размазал.
— Маг говорил, что стану бароном.
— Он ведь пришел не от твоего отца? — Миха поглядел на старика, который не спешил ни помирать окончательно, ни восставать. — На тот остров. Что он принес разбойникам?
— Не знаю. Думаю, что деньги. Испугался, наверное. Если бы я погиб, отец не простил бы.
— Как он вас нашел?
Джер пожал плечами. Тоже не знает.
— Может, к нему кого отправили?
С требованием выкупа? Выглядело логично. Но почему маг не сообщил барону? Не вызвал там местную полицию или что здесь есть? Хотя… не уберечь наследника — за такое по голове не погладят. Маг был уверен, что имеет дело с обычными разбойниками.
И рассчитывал на свои силы.
Недорассчитал.
— Что со мной будет? — в полупрозрачных глазах виделся страх. — Если отец умрет, она… она меня ненавидит!
— Кто?
— Эльса. Это она придумала. Мой брат, он не очень умный. Он учится, но не умный. Он делает, что она ему говорит. Это вторая жена моего отца. Он её взял уже потом, когда я родился. А брата моего в род принял, хотя тот был ублюдком. Но раз отец принял, значит, уже не ублюдок.
Сложно тут у них, однако.
— По договору фьеф должен быть моим. Но она не допустит! Это она их наняла!
— Как?
Миха не слишком хорошо представлял себе местные реалии, может, конечно, тут в любой таверне ошивается пара-тройка профессионалов, жаждущих свернуть кому-нибудь голову, но что-то подсказывало, что все отнюдь не так просто.
Ица подобрался ближе.
Его ноздри подрагивали, а взгляд был прикован к старику, который лежал тихо-тихо и вовсе казался мертвым.
— Я не знаю! Я… мама говорила, что ей нельзя верить. А отец верил. И мама… и что теперь будет?
— Понятия не имею, — Миха поскреб щеку. — Доберемся до места и решим.
Еще бы понять, как именно туда добраться.
Да и мальчишку жаль.
Глупо, конечно, но все одно жаль. Если все так, как он говорит, то дома его просто-напросто пришибут. И за меньшее убивали, а тут целый фьеф.
— Сокровище, — старик раскрыл глаза и задышал вдруг глубоко и ровно. — Им нужно сокровище.
Там еще и сокровище?
Очень интересно.
Глава 36
Император восседал на троне. Рядом, на низеньком стульчике, застланном медвежьею шкурой, устроилась девочка. У ног её вытянулся леопард.
Зверь дремал.
Девочка играла с собственными пальчиками. Её, казалось, нисколько не заботило происходившее вокруг.
Верховному принесли низенькую скамеечку, поставив по правую сторону от трона. Великая честь. И смуглые рабы помогли устроиться. Набросили на колени меховое одеяло, а на плечи — плащ, подбитый драгоценным мехом северной лисы. Верховный поплотнее запахнул его, отчаянно желая оказаться где-нибудь в другом месте. Не отпускало чувство, что вот-вот случится нечто такое, что изменит мир.
Рядом устроился Старший советник.
И дальше — Владыка Копий.
Снова советник.
Они по одному ступали на красную дорожку, подходили к трону, растягивались перед ним и, повинуясь едва заметному знаку, поднимались, чтобы занять свое место.
Высокий суд.
На памяти Верховного он собирался лишь однажды.
Последним на скамеечку присел Хранитель Казны. И плащ лег на широкие плечи его. Воцарилась тишина. Напряженная. Нервная. Все-то, приглашенные на суд, молчали, страшась глядеть друг на друга, явно поняв, что предстоит, но не ведая о причинах происходящего.
Император же поднялся.
— Сегодня день печали, — произнес он тихо.
Но не осталось того, кто не услышал бы.
Склонились головы. И запах страха стал тяжелым, густым. Этот запах разбудил и зверя, который приподнялся, но лишь затем, чтобы ткнуться головой в колени ребенка.
— Сегодня всем нам предстоит сделать выбор. И выбор сей будет тяжел. Ведите.
В том свитке, который Верховный передал Императору, было двадцать имен.
Не так и много, если подумать.
Первым на алую дорожку ступил Ицтли. И шея Хранителя Казны дернулась. Старший сын. Любимый сын. Наследник. Сильный и гордый. Умелый воин, уже снискавший себе славу. Он шел с гордо поднятой головой, будто и не были руки его стянуты веревками, будто не висел на шее черный камень, готовый в любое мгновенье раскалиться. Будто медную кожу его не покрывали потеки крови. Глаза его сияли, и Верховный не смог выдержать этого взгляда.