Девочка задумалась.
- Там, - она махнула рукой куда-то влево.
- Карту, - сдержанно произнес Владыка копий. И карта была доставлена. Она легла на полу, и дитя, покинув трон, с интересом подошла к ней. Оглядела.
Двинулась кругом, то и дело останавливаясь.
Вот закрылись глаза. А рот наоборот приоткрылся, и меж губ выскользнул кончик языка, отчего вид у юной императрицы сделался на диво глупым.
Советники молчали.
Все так же пахло хлебом, а котята затеяли возню у подножия трона.
- Тут, - она присела и обеими ладонями накрыла край карты. – Тут море. Будет сильный ветер. И волна. Вот такая!
Она подняла руки над головой.
- И в море огонь родится. Кипеть станет.
Верховный накрыл больную руку здоровой. Кажется, усилия мага все же привели к тому, что рука стала заживать. Во всяком случае, болела она меньше, да и гной почти перестал сочиться. А в трещинах появилась тонкая розоватая кожица.
И это казалось хорошей приметой.
- А тут вода уйдет, - ручки переместились в глубь империи. – Земля заболеет. Сильно.
- Когда?
- Скоро. Ветер уже волнуется…
Проклятье.
Побережье. Там рыбацкие поселки. И небольшие городки, в которых идет торговля. Солеварни. И красильные мастерские. Верфи, на которых строят военные корабли, пусть даже строят и мало, но все же. Там принимают ладьи с юга и севера, с грузом драгоценных приправ, которые охотно меняют на золото и тонкие ткани. Железо. Пенька. Сало. Мед. Да мало ли чего найдется для обмена.
И рыба.
Рыба нужна.
Рыбу ловят сетями, коптят или, вымочив в морской воде, сушат на местном горячем солнце. Мелкою кормят рабов, ибо нет еды более дешевой. Её привозят беднякам, что обретаются в Благословенном городе, и раздают при храмах.
Крупную продают. Не важно… без рыбы будет плохо. Как и без жирных пахотных земель, накрытых маленькими ладошками.
Девочка поднялась с пыхтением и, оглядев всех вокруг, добавила.
- А потом придет смерть. Черная-черная. И заберет многих.
Она замолчала, сунув в рот косицу.
- Госпожа, - Верховный поклонился столь низко, как только мог. – Что мы можем сделать? Как спасти людей?
- Верните, - темные глаза уставились на него.
Сквозь него.
- Верните сердце бога. И тогда, быть может, все случится иначе.
Она покачнулась и коснулась носа. Из ноздри потянулась тонкая алая ниточка. И увидев её, Ксочитл всплеснула руками, бросилась к Императрице, чтобы подхватить на руки.
- Мага зови! – рявкнула она, отбросив всякое смирение. И стало понятно, что сильна в ней кровь, та же, что течет в жилах Владыки Копий. – Пусть тащит свои зелья. А вы…
Ледяной взгляд обвел собравшихся.
- Языки у вас тут длинные. Только и горазды, что болтать. Делом займитесь…
Она удалилась с девочкой на руках, и Верховный почувствовал, как к щекам поднимается кровь. И еще стыд, ибо и вправду день нынешний был потрачен на пустое.
Право слово, какая разница, какими цветами украшать путь к храму? И кому за кем идти в грядущем шествии? Верховный поморщился от стыда и опустился на место.
За магом пошлют.
Да и Ксочитл выглядела вполне способной позаботиться о девочке. Верховный же обвел взглядом Советников.
- Это просто ребенок, - первым нарушил молчание Таслок. – И она вполне может ошибиться.
- Или вовсе придумать это, - махнул рукой Арджи, прозванный Многоруким. – Дети горазды на выдумки.
И мысль эту, показавшуюся вдруг всем на диво удачной, подхватили, потащили, уверяя друг друга, что так оно и есть. И сами же, говорившие, чем дальше, тем сильнее верили, что дело именно в этом.
Детская придумка.
Разве можно воспринимать всерьез детские придумки?
Молчал Владыка копий, хмуро уставившись на карту. На ней яркой звездочкой алело пятно крови. И казалось оно недобрым знаком.
Молчал Хранитель Казны.
Молчал и Гароа, склонив седую голову на грудь. То ли придремал, то ли в раздумья погрузился. Он был стар. Столь стар, что многие вовсе полагали его бессмертным. Но не было ни одного Совета, который бы пропустил Гароа из рода Папоротника. Хотя и не очень понятно было, для чего он появлялся на них, если никогда-то не нарушал он безмятежного молчания, никогда-то не ввязывался в споры и уж тем более не пытался речей говорить.
Но вот дрогнули темные веки.
И шевельнулась рука, лежавшая на колене. И тотчас, повинуясь слабому этому движению, опустился на колени раб, подставляя крепкое плечо. Второй помог старику подняться.
- Хватит, - тихий голос его взрезал гам, словно нож. – Женщина права. Вы только и годны, что болтать. Стыдно.
Взгляд Гароа скользил по лицам, и люди замолкали.
Некоторые отворачивались.
Другие вспыхивали румянцем.
- Вам дано чудо. И возможность. А вы слишком заняты возней и дележкой тех крох власти, которыми обладаете. Вы слепы и бестолковы, - тяжелый посох стукнул о камни.
- Но…
- Мой род не столь могуч, как твой, Арджи Многорукий. И нет у нас тысяч мечей. И нет големов, которых ты так старательно скрываешь ото всех…
Арджи побледнел.
- Можно подумать, один лишь ты ведешь дела с магами, - пробурчал старик. – Гароа никогда не были ни сильны, ни богаты. Но у нас есть то, что утратили вы.
- Ты лжешь!
- Желаешь обвинить меня во лжи? – усмехнулся старик. – Полагаешь, я слишком стар, чтобы выдержать бой?
Арджи выпятил грудь.
Он-то, пребывавший в самом расцвете мужской силы, с малых лет учившийся обращаться с оружием, не сомневался в победе. Даже если найдется кто-то, кто встанет за Гароа.
- Может, и так. Я стар. Да и не были дети Папоротника бойцами. Никогда. За то и даровано нам право не поднимать меча, копья или иного оружия.
- Трусы.
- Хранители памяти, - поправил Гароа. – И тебе, мальчик мой, не стоит пытаться оскорбить меня. Ибо память тоже способна ранить.
- Словами?
- Слова бывают разными. Память… хранит купчую на твою матушку, которую после приняли в род Икуастли, и тот назвал её перед богами дочерью. Прежде чем выдать за твоего отца. А еще расписку о том, что отец твой выплатил старому Икуастли семь мер серебра, а еще подарил земли.
Арджи открыл было рот, но из горла вырвался лишь сип.
- Это наш дар, видеть сокрытое. И беречь его. Когда-то мы были нужны. И важны. Но после случилось так, что память… к ней редко обращаются во времена мира и покоя.
- Ложь! – Арджи схватился за меч.
- Хватит, - Владыка копий поднялся с места. – Не так уж важно, кто там и от кого рожден, если Благословенная не ошиблась. А она не ошиблась.
- Звезды покидают небо, - теперь Гароа стоял, опираясь обеими руками на посох. И лишь молчаливая тень раба возвышалась за его спиной. – Звезды покидают небо чаще, чем обычно. И они вновь становятся ярки.
- Звездопады случались и прежде, - подал голос Иманар, тоже поднимаясь с места. – Каждый год небеса плачут. Но их слезы не становились огнем.
- И не станут. Еще не скоро. Сперва море зарыдает. И земли, некогда богатые, станут мертвы, а иные, мертвые, породят тварей, коим нет названия. Скалы осыплются прахом, а болота породят туманы. И те понесут болезни, что заберут многих. Так все начиналось. А уж после, когда случатся голод и смерть, когда небеса преисполнятся боли человеческой и станут не в силах её удержать, тогда-то и прольется она огнем.
Гароа замолчал.
- Так было написано? – тихо уточнил Верховный.
- Род Папоротника хранит старые свитки, Верховный, - старик слегка склонился, и тень раба качнулась, готовая подхватить слишком легкое его тело. – И если будет угодно тебе, я велю сделать списки.
- Я отправлю жрецов.
Верховный подумал, что он сам должен был бы вспомнить.
А он не вспомнил.
Он… не знал?
Пожалуй.
Род Гароа. Старый. Незначительный. Ничтожный даже. О таких легко забыть.
Гароа опустился на свое место.
- Грядут плохие годы, - повторил он. – А если вы тут и дальше будете мериться славой предков, они станут еще более плохими.
Молчание было ответом. И чувствовалось в нем… недоверие? Пожалуй.
- Надо отправить людей, - это заговорил Владыка Копий, спеша упредить прочих. – К побережью. И в земли Соха. Пусть посмотрят. Послушают, что говорят люди. Если все и вправду так, то… приметы будут.
Знать бы еще какие.
- Ни одно бедствие не начинается вдруг.
- Мы можем отправить корабли в море, - подал голос Неай, оглаживая седую бороду. – Мои люди доходили до островов, где спят огненные горы.
- Это будет хорошо.
- Маги, - Остотс был молод и еще не умел владеть собой. Вот он мотнул головой и скривился, показывая, как неприятно говорить ему о проклятых. – У нас есть один. Пусть позовет еще кого-то. Того, кто смыслит в земле. И пусть тот отправится в Соха.
Мысль была довольно здравой, но…
- Магов было много, - уточнил Верховный. – Но остался один. Прочие… исчезли. И это может стать препятствием.
- Пусть предложит им денег? Много? Маги любят деньги.
- Кто не любит деньги, - проворчал Хранитель Казны с упреком. И разговор продолжился. Пусть недоверие еще ощущалось, но было оно… просто было.
Верховный позволил себе слушать.
Вот только… Сердце бога?
Что это?
И как вернуть его на земли Цапли? Он поймал взгляд Владыки копий. И слегка наклонил голову, показывая, что просьба услышана. И будет еще одна беседа.
С теми, кто готов верить.
- …зерно… мы не должны продавать его боле, какую бы цену ни предлагали. Надо создать хранилища и собирать зерно в них…
Глава 23
Глава 23
Сколько за хвост не тяни, а до кота доберешься.
Вот и утро настало.
Рассвет.
Точнее до рассвета осталось всего ничего. Небо посерело. И там, где-то впереди, уже пролегла характерная тонкая полоса света.
Миха поежился.
Не то, чтобы он нервничал. Поздно уже. Или рано. Или и то, и другое сразу, но вот как-то… не по себе было.