Он чуть нахмурился.
Тоже опасается, что врата не откроют?
Что отец его, могучий Владыка Копий, не удержал город? И что те, кто сокрыт за стенами его, больше не готовы склонить головы пред Императрицей?
Сомнения.
Сомнения разрушали душу. И не только душу Верховного, выходит.
— Но даже если все… хорошо… нас примут… и будут рады…
Не будут. Тут сомневаться не приходится, но примут.
— … как скажешь ты им, рожденным под старым Солнцем, что надлежит им отпустить на волю всех рабов?
— Мальчик дело говорит, — вклинился Карраго. — Люди готовы будут славить вас, но сомневаюсь, что возлюбят достаточно, чтобы просто так отдать свое имущество.
— Да и сами рабы? Куда они пойдут?
— И снова он прав. Найдутся, конечно, те, кто будет рад свободе. Но большая часть уже привыкла жить по правилам. Иметь хозяина, который даст и кров, и пищу, и работу. И решит-то все проблемы…
Почему-то вспомнился Акти.
И другие…
Те, кого Верховный и за людей-то не считал. А теперь стало тошно. Старость изменила? Близость к смерти?
— Думаю, там и без того хватит несчастных, которых выгнали из дома, чтобы не делиться пищей. Вот их и объяви свободными… — Карраго задумался. — Все одно на станциях нужны будут работники. Те, у кого своя земля, особенно, если она не пострадала, не рискнут уходить под землю. А вот рабы — дело иное. Можешь объявить налог… брать его рабами. Потом объявишь их свободными…
— В принципе, — вклинилась в разговор Маска. — Можно создать проект постепенной социальной эволюции, которую будем направлять с тем, чтобы происходил постепенный добровольный отказ. Чтобы рабство стало невыгодным… но да, резкие перемены сейчас опасны.
— Жертвоприношения тоже оставить?
— А думаешь, если ты их запретишь, тебя возьмут и послушают? Вот так сразу? Попробуй заменить на скот… скажем, новым богам милее скот. Цветы там… в концепцию цветы впишутся просто отменно. Зерно. Придумай. Люди не сумеют, чтобы сразу и без жертв. Это же основы. Я тебе, ты мне… чем богаче жертва, тем больше удача… а там потихоньку и забывать станут. Поколения два-три и все изменится.
Хотелось бы верить.
Во все и сразу.
Встреча состоялась.
Честно говоря, Верховный ожидал… иного? Он и сам не знал, чего.
Войска, что выстроиться ровными рядами. Стяги? Полководцы в сияющих доспехах? Императорское знамя, злато которого, отражая солнечный свет, слепило бы глаза?
Повозка.
И люди подле нее.
Императрица встает, сжимая руку Ксочитл. И Верховный слышит, как быстро-быстро стучит её сердце.
Ицтли выходит первым.
И помогает выбраться из повозки женщинам. Верховный же качает головой. Он слаб, но не настолько, чтобы принять помощь.
А там, снаружи…
Зеркало?
Зеркало… два отражения глядят друг в друга. И кто настоящее? Белые одежды… одежды и те одинаковы.
И судорожно выдыхает Ксочитл, стискивая руку. Она тоже потерялась? Растерялась? Ицтли замер. И взгляд его встревоженный мечется меж двумя Императрицами.
— Удивительное сходство, — голос Владыки сущего нарушает тишину мыслей. — Вот уж вправду мастер заклятье плел… хотя, подозреваю, не обошлось без общей крови.
Они смотрят друг на друга, две девочки.
И делают шаг.
Одновременно.
И столь же одновременно тянут друг к другу руки. Их пальцы касаются, и это прикосновение что-то меняет, если к Верховному возвращается способность дышать, утраченная давно, забытая даже будто бы.
Они обходят друг друга, не разрывая прикосновений. Они столь одинаковы, что даже улыбки их — отражения.
— А которая из них наша? — тишину нарушает долговязый юноша с железным обручем на голове. В центре обруча, в основании единственного зубца его полыхает ярким цветом камень.
— Понятия не имею, — отзывается его спутник. — Потом разберемся.
Он невысок, да и обличье имеет довольно странное. Плоское лицо с круглыми глазами. Кожа, пусть и тронутая солнцем, все же слишком светла.
Хотя темнее, чем у юноши.
И Система послушно приходит на помощь, открывая имена. Не только имена…
— Рад приветствовать вас на земле мешеков, — Верховный первым подходит к гостям и кланяется, ибо Система не обманывает. А если так, то поклон — меньшее, что он может сделать в знак уважения.
— И я вас, — парень повторяет его жест, хотя не хватает ему должной мягкости в движениях. И по всему видно, что не привык он кланятся. — Вы же Верховный жрец, верно?
— Верно, Владетель… барон, — Верховный все же решил использовать тот титул. — И также приветствую вашего благородного наставника. Позвольте представить…
Ицтли нахмурился.
И выражение лица стало упрямым. Но поклонился, когда Верховный назвал его имя. Ксочитл же чуть склонила голову. И выдохнула, сказав:
— Теперь у меня две дочери.
Тон был таков, что возражать желания не возникло. Во всяком случае, у Верховного.
— Ну да… это проблема, — заговорил старший из варваров. — Как мне кажется… две Императрицы — это на одну больше, чем нужно.
— Они могут править вместе, — подал голос Ицтли. — И никто не посмеет…
— Посмеют, — Дикарь не позволил договорить, чем заработал полный гнева взгляд. Правда, к нему остался равнодушен. — Не сейчас, если правильно представить… богизбранность и все такое… но через некоторое время с богоизбранностью пообвыкнуться. Девочки позврослеют. Замуж выйдут. И поверь, потенциальный император из числа не мешеков… не обрадует.
— Значит, надо выбрать из числа мешеков, — Ицтли мотнул головой.
— Поздно, — юный барон вздохнул. — Да и не хочу я в императоры.
— Потом, — Верховный перехватил руку Ицтли, который явно собирался сказать что-то, о чем все после пожалеют. — Я расскажу тебе позже…
— Даже если вдруг… эта проблема решиться, — а вот Дикарь смотрел Ицтли в глаза. — Останутся другие… два мужа. За каждым своя партия. Тто есть люди, которые хотят своей власти. Власти всегда хотят и всегда больше, чем уже есть. А значит, начнутся интриги… потом опять же, споры за будущее престола. Будут дети? И чьи наследуют? По старшинству? Полу? Крови? Характеру? Уму? Рано или поздно, но найдется кто-то, кто решит устроить маленький такой заговор. И все в конечном итоге выльется в очередную войну.
— Но… как тогда? — Ицтли мучительно нахмурился.
Он был достаточно умен, чтобы не закрывать глаза на правду.
И слишком совестлив, чтобы отвернуться в подходящий момент, позволив другим решить проблему.
— Стоит поторопиться, — Императрица, стоявшая слева, подняла голову и посмотрела на небеса. — Солнце к полудню. Красиво получится… она обещала сделать очень красиво.
Верховный хотел было спросить…
Не стал.
И без того ясно… что ж, миру нужны будут всякие божества. Почему бы женщинам не отдать собственное? К примеру Великую мать…
— Какая из нее мать? — донеслось эхом.
…добрую, участливую, заботящуюся о дочерях своих…
Эхо хохота оглушило.
И пожалуй, смеялся не только вездесущий Карраго.
Зря.
— И вправду пора… — Дикарь отлип от повозки. — Погоди… их надобно несколько изменить, чтоб проняло, чтоб сразу было видать, кто там и что… пафос, торжественность и все такое. Ты лучше знаешь местных. Что нужно, чтобы восприняли правильно. Золото?
— И побольше.
Верховный выдохнул.
Все же куда легче было думать о вещах обыкновенных. Да, повозки стоило преобразить так, чтобы видом своимо они внушали восторг и почтение. Чернь любит зрелища.
Глава 51
Ирграм
Если подумать, то в нынешнем положении Ирграма были свои преимущества. Так он, подключившись к системам Эш-шалан, получил возможность наблюдать.
Наблюдать за людьми оказалось весьма… занимательно.
И главное, что никто-то из них, там, внизу, и не догадывался про Ирграма.
— Я догадываюсь, — Карраго воплотился в гулкой пустоте орбитальной станции. — Ирграм, я знаю, что ты тут.
В том числе и тут.
И везде.
— Не дури… я пришел с миром.
— И с очередным делом, которое я должен сделать во имя человечества? — теперь воплощаться Ирграм мог лишь в иллюзиях. Это вот единственное, что нервировало.
— Отнюдь. Ты уже сделал во имя человечества больше, чем многие из них там. Просто… пообщаться. Убедиться, что ты не обижен.
— Обижен.
— И не затаил зла.
— Затаил…
— Как насчет Владки небесных путей?
— Чего?
— Как ни забавно звучит, но мысль в целом довольно здравая. Так что спрашиваю, не хочешь ли стать богом?
Ирграм задумался.
Предложение было… забавным, пожалуй.
— Зачем?
Карраго не спешил с ответом.
— Покажешь? Мешеков… город. А торжественно получилось… этак, впечатляюще…
Призрачные столбы пламени, что возникли один за другим вдоль дороги, разгоняя с этой дороги толпу, что успела собраться пред городом. Золотые повозки, что двигались сами, без лошадей и големов.
Девы в белоснежных одеяниях и том же золоте.
Снова золото, уже на плечах старика, который, надо полагать, и придумал эту затею с богами и божественностью… богом… смешно… Ирграм мечтал стать великим магом. А тут — богом.
Владыка небесных путей?
И эхо одобрения доносится от Эш-шалан. Она, в отличие от Розы, молчалива. Роза тоже порой подключается, но все реже и реже… она увлеклась.
У нее спор с Цаи о старшинстве.
И необходимость ревизии подземных источников. Ресурсы на пределе. Банки генетического материала нуждаются в реорганизации. Коллекции требуют внимания и определения списка приоритетных для синтеза видов.
Коровы там.
Свиньи.
Ирграму не интересны коровы и свиньи. И он понятия не имеет, чем одна порода от другой отличается. А потому…
Врата в город мешеков заперты.
За повозкой медленно следуют люди.
Воины в сияющих доспехах. Даже чересчур сияющих. Живые.
И мертвые.
На том, кто повелевает мертвецами — с ним бы Ирграм не отказался познакомиться ближе — доспех цвета ночи. И плащ черен. Да и сами мертвецы производят впечатление. Люди, возможно, не понимают, что с ними не так, однако чувствуют инаковость.