— А ты тут жил, да?
Башня рода Ульграх все же пострадала. Рухнула стена. Выгорел двор. И еще одна туша голема, замершая у ворот, стала молчаливым свидетелем боя, который Винченцо пропустил.
Голем был из старых…
— Какая огромная! Только кривая. А там лифт есть?
Парадная лестница.
Выбитые двери. Пустота. Под ногами — каменная крошка хрустит. Паутина. Оплывшие пятна, в которых при желании можно разглядеть силуэты людей. Желания нет. И Винченцо отворачивается.
Лестница…
— Тебе вниз, — голос Карраго глух. — Связь… может… исчезнуть. Фон помех высок. Эти придурки, выпустив новую силу…
Дальше Винченцо не дослушал.
Вниз.
Лестница.
И снова лестница… лаборатории. Зал для жертвоприношений. Цепи. Кости. Даже пара довольно свежих мертвецов. Вонь.
Аи выворачивает. Она все равно упрямо тащится следом. И Красавчик за ней. Тень с наемниками остался наверху. Тоже хорошо.
Ниже.
И еще.
На эти уровни Винченцо не приходилось спускаться. Но Карраго прав. Вряд ли устройство родовой башни Ульграхов будет так уж отличаться от устройства такой же башни рода Карраго.
А значит, ниже.
Здесь воздух спертый, тяжелый и влажный. Влага оседает на лице и одежде, к ней липнет пыль. И все же в какой-то момент окружение меняется. Стены… стены становятся иными. И уже под рукой не каменная кладка, но гладкий блеск металла.
— Вентиляция… не работает, — голос Аи рождает эхо. — Спуск может представлять опасность! Надо… организовать… экспедицию.
— Мы и есть эк… экс…
— Экспедиция.
— Она самая. Держись, а то еще шею свернешь…
— Не сверну! Ай…
— Говорю, свернешь. Ступеньки здесь еще те… и не лезь вперед. Там ловушки могут быть. И должны быть…
Он и вправду изменился, этот парень. Почему-то Винченцо данный факт радовал, хотя если подумать, кто ему мальчишка?
Но…
Ниже.
И первая ловушка дрожит, готовая обнять наглеца пламенем. Но Винченцо впитывает силу. И со следующей… и значит, скоро уже. Карраго уверен, что кровь откроет доступ. Хорошо бы ему не ошибиться.
Не ошибается.
Кровь впитывается в камень, который рядом с металлическими стенами выглядит нелепым, и по сплошной на первый взгляд поверхности ползет трещина.
— А ты знаешь, что в условиях недостатка кислорода клетки мозга отмирают? И последствия гипоксии практически необратимы…
— Не переживай, тебе она и так не повредит.
— Почему…
Бестолковые.
Винченцо сдержал улыбку.
— Ты и так дура. А чуть больше, чуть меньше…
— Знаешь, это… это обидно! Твои постоянные намеки на недостаточность развития моего…
Дети.
Все еще дети…
Еще одна дверь.
И кровь. И дыхание чего-то… чуждого, изучающего Винченцо. Заклятье? Если так, то сотворил его не отец.
— Назад, — рявкнул он, очень надеясь, что его все-таки послушают.
Сила окружила. Обняла. Сжала, грозя раздавить, и отступила, признавая за Винченцо право быть в этом месте.
— Порог не переступать! Опасно.
— А…
— Стоять! Говорю же, дура… если маг говорит, что опасно, то опасно. Костей не соберешь.
Зал невелик. И ничего-то в нем роскошного. Каменные стены. Треноги для светильников. И еще одна — для темного шара, внутри которого один за другим вспыхивали огоньки.
Шар был теплым.
И целым.
От него потянуло живою силой, которая наполнила Винченцо. Появилась мысль, что уж теперь-то ничто и никто не остановит его, пожелай он забрать власть над городом. Почему бы и нет? Выжженная земля? Востановится. И дома. И весь-то город. Других магов не осталось, значит он, Винченцо, может…
Он потряс головой и поинтересовался:
— Карраго, ты меня слышишь?
Тишина.
Ладно, значит, придется выбираться на поверхность.
— Ты сам — примитивный дикарь, способный только убивать других людей. Бесчуственная дубина…
Дети.
Дети — это хорошо.
— Выходим, — сказал он. — Красавчик, держишься за мной. Ты, рыжая, ничего не трогаешь и слушаешь его.
— Почему…
— Потому что он, может, и дикарь, но знает, где находится.
Её не убедило. Рыжая фыркнула и задрала голову. Так и пошли. И вышли. И Винченцо почти даже не удивился, увидев людей во дворе своего дома. Разных. Старые. Молодые. Дети почти. Мужчины и женщины. Все одинаково грязные и закутанные в тряпье. Люди жались друг к другу. Их страх был вязким, но тот, другой, быть брошенным в городе, оказался сильнее.
— Тень?
— Они хотят с вами, — сказал Тень, прервав беседу с каким-то оборванцем. — Как я понял, у них там раскол. Часть ненормальных объявили себя новыми магами и захватили хранилища с едой. И взамен требуют людей… меняют зерно на людей.
— А с людьми что? Хотя нет, я понял… и от меня чего хотят?
— Чтоб ты пошел и победил этих вот магов. И еды дал. Укрытия. Вообще защитил и все такое… они готовы принести клятвы. Любые. Даже рабами готовы стать.
— Свобода… — начала было Аи. — Чего ты пихаешься? В людях нужно пробуждать чувство собственного достоинства…
— Соглашайся, — прошелестел голос Карраго. — Вижу, артефакт ты нашел. Цел? Хотя не отвечай… в общем, спустишься в хранилище. И их за собой бери. Начнешь расконсервацию, наладишь синтез… рыжую используй, она точно будет знать, что делать… а с этими людоедами позже разберешься.
Все так и вышло.
Даже скучно.
Найти хранилище, путь к которому указывает система, несложно. А установка передатчика и вовсе укрепляет связь с центром. Он же и берет управление…
Винченцо осталось спуститься и вложить артефакт в нишу.
А потом…
— Мы должны остаться! — Аи шлепнула по руке Красавчика, который явно хотел убрать её за спину. Он, в отличие от рыжей, знал, что люди опасны. — Мы просто обязаны помочь несчастным…
— Поможем, — вздохнул Винченцо, подумав, что он сам не отказался бы, чтобы кто-то помог ему. — Всенепременно… вот только с делами завершим. Тень… организуй их. И пусть заходят. Башня… сойдет для начала. Защитные контуры я восстановлю худо-бедно. Вниз не суйтесь, но хранилища с зерном открою. Расселяй, ну и в целом… если что — Карраго подскажет.
— А я… да что ты все мешаешь! Я буду следить за соблюдением прав личности! — возвестила рыжая.
Винченцо вздохнул.
Кажется, не только он.
— Будешь, — буркнул Красавчик. — Но сначала уборка, а потом уже права личности…
Глава 53
Миха
Каменный идол с оглушающим грохотом катился по ступеням пирамиды. Он поднимал тучи пыли, а достигнув подножия, разлетелся гранитными брызгами. Кажется, кого-то ранило, если люди, стоявшие в отдалении, заволновались, зашептались.
Но стоило Императрицам обернуться на шум, и вновь воцарилась тишина.
Очередное представление…
— А оно надо? — Джеру явно было скучно.
Нет, сперва, конечно, интересно.
Город мешеков во всем великолепии. Пусть и потрепанный бедствиями, частично разоренный и пострадавший не столько от небесного огня, сколько от людей, он все одно был больше всех городов, которые доводилось увидеть Джеру.
Врата.
Толпа, что расступалась медленно, нехотя. Люди настолько устали, что даже призрачный свет не впечатлил их. А вот орбитальный удар — вполне впечатлил. Миха тогда сам с трудом на ногах удержался. И не отпускало теперь ощущение, древнее, позабытое почти, что там, на небесах, скрытый облаками, обретается некто великий и могучий.
Ирграм, чтоб его.
И совокупный разум орбитальных станций, который был создан из человеческого, но так давно, что человеческого в нем не осталось.
— Что надо? — Миха отвлекся от мыслей.
— Ну… статуи эти… и вообще… мы ж все сделали.
Сделали.
Поднялись на вершину пирамиды торжественной процессией. Возложили на алтарь золотой цветок, который сразу полыхнул, выполняя один из пунктов программы, тот, что с божественностью и предназначением связан.
Затем выдал столп золотого света…
Не только столп.
Миха почесал ребра. Ну его… сила пошла таким мощным потоком, что Карраго матюкнулся и посоветовал на всякий случай убраться куда подальше. Но куда там, с вершины, уберешься?
Вот и стояли, надеясь на лучшее.
А люди, чувствуя, как пульсирует, уходя в небеса сила, преисполнялись должного благоговейного трепета. Дальше — проще.
Выступил местный Верховный жрец, старик вида столь благообразного, что даже Джера пронимало. Речи Миха понимал, благо, Система и переводчиком работала. И речь была красивой.
Содержательной.
Мол, время старых богов минуло. Полегли в нелегкой битве за благо человечества, жизнями своими купив шанс на всеобщее счастье.
Ну и место новым уступив.
А новые уж требуют не приносить больше людей в жертву, дать свободу всем рабам и жить в мире и согласии. В общем, как всегда в дипломатии, изначальные условия были невыполнимы.
— Тебе здесь надоело? — Миха сидел на спине огромного коня, сбруя которого сияла золотом и каменьями, отчего прямо неудобно становилось, поскольку Миха чувствовал себя самозванцем. Нет, ему тоже пытались впихнуть торжественные одеяния, украшенные золотом столь обильно, что ткань вовсе не гнулась. Но Миха подумал, прикинул вес этой красоты и общий градус пафосности, и отказался.
А Джер последовал за ним.
И теперь они двое нагло выделялись средь прочих нарочитой простотой одеяний. Местным это резало глаз.
— Да не то, чтобы надоело… теперь я понимаю, о чем ты говорил. Если останемся, мне не жить, — Джеру тоже жеребца подарили. Белоснежного и могучего, как положено принцу там или сразу королю. — Прямо спиной чувствую, как у них там в голове ворочается…
Сотворенное чудо и спасение мира отметили пиром.
— Особенно вот тот… главный который раньше… у него прям руки чешутся шею мне свернуть.
— Владыка копий?
— Он самый. А видел? У него на поясе руки висят! Я сперва понять не мог, что там такое страшное и темное… а это руки! Человеческие! Ица говорит, что это обычай такой…