— Леам, зайчик мой, — обратилась к эльфу девушка, чтобы проверить догадку. — Можешь назвать свое полное имя?
— Леамистрель Тулглторн, — послушно повторил эльф действительно совсем с другим произношением. Марина снова ощутила головокружение и легкую дезориентацию.
«Поющий среди бури», — возник в ее голове очередной перевод.
«Уау! — оценил внутренний голос. — Да мы теперь можем ездить по свету, не напрягаясь с изучением языков! Круто. Погнали в отпуск в кругосветку?»
Марина проигнорировала это предложение и попробовала еще.
— Крис, как твое полное имя? — спросила она, чтобы доказать теорию.
— Не знаю, — пожал плечами Крис. — Я сирота. Родителей не знал никогда.
Он как ни в чем не бывало улыбнулся до ушей, продемонстрировав тридцать два желтоватых клыка. Если Крис и страдал от потери семьи, то так глубоко в душе, что и сам этого не понимал.
— А как полное имя Амадеуса? — подумав, уточнила Марина, обратившись к Леаму.
— Амадеус Броннау, — ответил Леам, и картинка перед глазами девушки снова на секунду «поплыла». Имя демона не перевелось, а вот фамилия, как и у Ксавьера, оказалась с «двойным дном»: «Похитителем сердец» обозвал его неведомый переводчик в голове Марины. И она подумала, что демон этому имени вполне соответствует — что во внешности, что в поведении.
«Интересно, со всеми ли так?» — задумалась Марина, а потом попросила эльфа:
— Леам, ну-ка, поназывай мне полные имена нашего класса.
— Зачем? — удивился эльф. — У вас же список есть.
— Хочу послушать, как они правильно звучат, — сказала Марина. — Ты произносишь их не так, как я привыкла вас именовать.
— А, понятно, — отозвался эльф и принялся называть всех.
Увы, удивительного буйства двойных смыслов не случилось. Почти все имена и фамилии оказались обычными. Только Персиваль Сайон прозвучал в ее голове как «Белый волк». Причем, как и у Амадеуса с Ксавьером, перевелась только фамилия.
«Похоже, фишка кроется в древности рода, — сообразил внутренний голос. — Видимо, отголоски старых времен. А Леамистрелю еще и имя старинное дали, вот и перевелось целиком».
— Леам, а почему тебе дали такое имя? — уточнила Марина. — Ты же не певец.
— Какое? — удивился парень. — Меня, вроде, просто в честь прадедушки назвали.
— То есть, ты не знаешь значение собственного имени? — удивилась девушка.
— Нет, конечно, — улыбнулся парень. — Язык моих предков забыт давно и надежно. Сейчас на нем никто не говорит, мы только имена и храним как память.
— Ну, что ж, — усмехнулась Марина. — Тогда хочу тебя удивить: твое имя означает «Поющий среди бури».
— Правда? — искренне удивился эльф. — Откуда Вы знаете?
— Ну, я все-таки учитель, — загадочно ответила Марина, внутренне веселясь: вроде и не соврала, хотя с появлением в ее голове магического переводчика ее профессия никак не была связана. Скорее уж, с использованием очень дорогих артефактов телепортации, которые наградили ее такой полезной способностью. — Кстати, фамилия Персиваля переводится как «Белый волк», Амадеус у нас — «Похититель сердец», а Брефеда означает…
— … «Голубиное крыло»! — хором ответили парни и весело переглянулись.
— Откуда вы знаете? — удивилась она.
— Да кто ж не знает? — так же искренне удивился в ответ Крис. — «Голубиных королей» знают все.
Марина лишь головой покачала. Так вот, откуда растут ноги у этого прозвища. Сегодня просто день откровений. И даже беседовать с Ксавьером не пришлось. Хотя, нехорошо, конечно, за спиной его обсуждать. Но что поделать?
***
Криса Марина все-таки загнала мыться. Как и всех прочих. Ради такого дела она даже пожертвовала непочатый флакон шампуня и пачку мыла. Ну, да зато и результат порадовал: оказалось, что Крис откровенный блондин, а Еж и Флокси вовсе не такие загорелые, какими казались все эти дни.
Потом она еще почти час пыталась освоить искусство маникюра, пытаясь сделать хоть что-нибудь с когтями Криса, но в итоге плюнула на это дело. Чистые и ладно. А пилить прочные, как гранит, когти — только нервы себе портить. Себе и несчастному демону, которому каждое движение пилочкой давалось, как скрип вилкой по алюминиевой кастрюле.
В общем, когда она погнала спать всю эту наконец толком отмытую и частично постриженную толпу, то почувствовала себя удовлетворенной: день прошел определенно не зря.
Покормив мышь — то есть, простите, девятнадцатого магика — Марина вышла во двор, чтобы полюбоваться закатом и послушать тишину. В последнее время ей стала нравиться эта неспешность жизни. Не надо бежать на автобус, не надо заполнять отчеты вчерашним числом, не надо «гнать программу». Можно просто выйти во двор и посмотреть, как медленно гаснут разноцветные полосы облаков под аккомпанемент лесных шорохов.
Марина замерла, любуясь удивительным сочетанием цветов — фиолетового и оранжевого.
Неожиданно ее локтя коснулась чья-то рука. Девушка обернулась.
— Флокси, ты почему не в постели? — спросила она, уже зная ответ.
— Страшно, — подтвердила ее догадку девочка.
— Я понимаю, — ответила Марина, сочувственно ее приобняв и потрепав по голове. — Но все же ты уже большая девочка, и должна потихоньку учиться засыпать сама. Тем более, что диванчик у тебя очень тесный, и, скажу честно, я на нем не помещаюсь.
— Ну хоть поцеловать на ночь можно? — робко спросила девочка, уставившись на Марину своими удивительными флуоресцирующими в вечернем полумраке глазами. Глаза не только светились, но и влажно поблескивали, а ресницы подрагивали, будто девочка вот-вот заплачет.
— Поцеловать — можно, — разрешила Марина, склоняясь к феечке, чтобы чмокнуть ее в щеку, но девочка ее опередила. Чуть подпрыгнув, Флокси обхватила учительницу за шею и чмокнула в губы.
«Да что за привычка такая дурная? — возмутился внутренний голос. — Антисанитария!»
«Ничего, мы сейчас с ней поговорим», — пообещала Марина, но в этот момент, видно, под действием веса ребенка, в спине девушки что-то щелкнуло, и поясницу пронзила адская боль — будто кто-то иглу вставил в позвоночник.
Марина задохнулась от боли. Флокси же, не заметив этого, отпустила ее и радостно упорхнула обратно в корпус. А Марина осталась стоять, не в силах разогнуться. В глазах у нее потемнело, в ушах зашумел пульс.
«Старухенция, — ехидно протянул внутренний голос, комментируя произошедшее. — Ну что, поздравляю тебя с твоим первым приступом радикулита!»
«Мать твою!» — только и смогла ответить Марина, поняв, что и правда не может выпрямиться.
«Ползи, старушка, в свою комнату, — сочувственно посоветовал внутренний голос. — Ляжешь там, подышишь. Глядишь, к утру отпустит. А вообще, с такой слабой спиной внучек на руки лучше не брать».
«За «внучку» ответишь!» — пригрозила ему Марина, с едва слышным покряхтыванием принимаясь медленными шагами двигаться в сторону корпуса — и правда, как старушка. Дойти-то дошла, а вот дверь открыть оказалось серьезной проблемой: скрипучая створка очень плотно входила в косяк, а у Марины сейчас не было сил, чтобы открыть ее с рывка.
Силы вообще куда-то схлынули, даже руки начали мелко трястись. Видимо, болевой приступ так сработал, вызвав резкое понижение артериального давления. Марину аж затошнило от нахлынувшей слабости.
«Это не старость, — сказала она внутреннему собеседнику, не столько пытаясь открыть дверь, сколько держась за нее. — Это какая-то болезнь. Старость так резко не наступает».
«Так ведь тебе уже не первый день плохо, — напомнил внутренний голос. — И не первый месяц. И даже не первый год».
«Это другое, — возразила Марина. — Там была апатия — психологическое явление. А тут что-то физиологическое. Охушки, больно-то как…»
Марина уперлась лбом в дверь и поняла, что не может войти. И сил не хватает, чтоб дверь дернуть, и страшно: а ну как еще сильнее спину кольнет? Она ж тут вообще упадет!
— Вам плохо? — раздался у нее за спиной участливый голос Ксавьера.
— Спину прихватило, — честно призналась она. А что делать, если ее застукали в весьма некорректной позе? — Такая боль, что разогнуться не могу. Профессор Мадиер, случайно, еще не ушел?
— Уже у себя, — разочаровал ее мужчина. — Я только что оттуда.
— Вот блин, — не совсем вежливо, но в то же время и не матом отозвалась Марина. Хотя мат на язык так и просился.
— Позвольте? — сдержанно сказал Ксавьер, подхватил ее и чуть приподнял, одновременно разгибая и отодвигая от двери.
Марина взвыла. Из глаз у нее посыпались искры.
— Держитесь за мое плечо, — как ни в чем не бывало, сказал мужчина, приобнимая ее за талию. — Я помогу Вам дойти до Вашей комнаты, а потом схожу к профессору Мадиеру за помощью.
— Буду… премного… благодарна… — будто ругательства, выплюнула Марина вежливые слова, с трудом дыша и соображая от боли.
«И как эти бедные бабушки живут с радикулитом? — мысленно посочувствовала она старшему поколению. — Это не жизнь, а кошмар какой-то!»
— А-а-а! — не сдержалась Марина, когда Ксавьер, поглядев на ее старушечьи шаги, принял решение донести болезную и поднял девушку на руки. Увы, с такой болью даже самая надежная мужская поддержка показалась Марине пыткой.
На вопль учительницы из дверей повысовывались головы любопытствующих магиков. Марине захотелось провалиться сквозь землю — до того понимающими взглядами и ухмылками обменялись ее воспитанники, глядя, как их негласный лидер уносит их учительницу в ее спальню.
«Ну вот, и что делать в такой ситуации? — мысленно простонала она. — Кричать «Это не то, что вы подумали»?»
«Серьезно? Тебя моральный облик учителя заботит в такой ситуации? — присвистнул внутренний голос. — Я еще понимаю — о пошлом задуматься, но о работе…»
Незримый собеседник воображаемо закатил глаза, пока их осторожно несли мимо любопытных магиков.
«Надо что-то сказать, — стараясь игнорировать боль, подумала Марина. — Нельзя позволять им думать всякие пошлости. Это портит мой имидж».