«Неловко-то как», — подумала Марина, не зная, куда девать руки.
«Это знак, — уверенно заявил внутренний голос. — Судьба твоя, значит. Со всеми ловко, а с ним — неловко. Значит, он для тебя особенный. Единственный».
«Ага, — фыркнула Марина. — Единственный мужик в округе — так, что тебе выбирать не из кого. Слушай, кончай уже меня сватать, а? Даже если б у меня и были какие-то матримониальные планы, Ксавьер в них явно не заинтересован».
«А они у тебя были? — тут же оживился внутренний голос. — Что ж ты молчала?! Сейчас мы его по-быстрому обработаем. Мало ли, что мужик не заинтересован. А мы заинтересуем! Морда у тебя нынче кирпичом, но тело-то еще не обвисло. Предлагаю…»
«Бляха муха, да засунься ты уже куда-нибудь поглубже! — возмутилась Марина. — Ни поработать нормально, ни отдохнуть — везде влезаешь!».
1. Ожерелье из лосиных копыт и подвеска в виде бутылька с живой сколопендрой внутри.
2. Корона из лосиных рогов.
3. Окраска волос голубой глиной с последующей укладкой в немыслимые формы.
4. Аппликация на лицо из яичной скорлупы на клей из соплей.
5. Боевой раскрас «под бурундука».
6. Юбочка из прутьев метлы.
7. Рисование символических черных слез жженым гусиным пером.
8. Венок из свежей крапивы
9. Костюм бревна из, собственно, трухлявого бревна.
«Я-то засунусь, — ответил внутренний голос. — Но от меня какой кайф? Вот если бы что-нибудь другое засу…»
Марина густо покраснела. Ну почему все люди как люди, а у нее в голове ЭТО?
«Знаешь, одна из причин, почему я не хочу отношений — в тебе», — просветила она своего внутреннего собеседника.
«Почему это?» — обиделся он.
«Потому что отношения — это на двоих, — пояснила она. — А ты третий. И вечно все портишь и опошляешь».
«Я тебя завожу!» — возразил внутренний голос.
«Ты мне мешаешь! — отрезала Марина. — Я этого человека практически не знаю и, честно говоря, не уверена, что хочу узнать. Он тоже не горит желанием со мной знакомиться. Но нет же, тебе приспичило нас свести!»
«А я виноват, что с тобой рядом мужиков нет? — возмутился ее невидимый собеседник. — Ты нашла самую ужасную работу в мире. С такой работой, как у тебя, замуж можно выйти только в институте. А ты все профукала!»
«Я профукала? — ахнула Марина. — А кто мне всю дорогу твердил, что я — прыщавая уродина, а мои сокурсники — озабоченные орангутанги?»
«А я что поделаю, если так и было? — как ни в чем не бывало, мысленно пожал плечами ее собеседник. — Ты и щас уродина. А он — обезьяна бородатая. Но на безрыбье, и рак — рыба. И вообще — тащатся же прочие бабы от бороды. Ты попробуй, может, понравится. Она, наверное, приятно щекочет пяточки. Или ягодички. Или…».
— Прочь из моей головы! — завопила Марина схватившись за виски, в которых и без придурочного собеседника больно бухал пульс.
А потом она спохватилась и медленно оглянулась. Вокруг разлилась тишина. На нее смотрел весь класс.
— А… кхм… — Марина откашлялась и оправилась, как могла, под этими внимательными взглядами.
— Все хорошо? — осторожно уточнил Ксавьер поверх всеобщего молчания.
— Д-да. Уже да, — неловко ответила она, чувствуя, как ходит ходуном взволновавшееся сердце. Она впервые вот так забылась на людях. Что это? Первые признаки будущего маразма? Или все-таки у нее шизофрения? А что, если весь этот мир ей кажется, и сейчас она находится в дурдоме?
«Эмм… — виновато протянул внутренний голос. — Ну ты это… С ума-то не сходи. Все реально. Все настоящие, кроме меня. Давай, подруга, завязывай с приходами. Уж и пошутить нельзя, сразу взрываешься. Может, тебе успокоительного попить? Кстати, да, тебе ж велели не нервничать».
Марина красноречиво промолчала.
«Да понял я, понял, — буркнул внутренний голос. — Постараюсь пока не встревать. У тебя, походу, реально душевные силы закончились. Даже со мной толком пособачиться не можешь. Ты смотри, если так и дальше пойдет, я тут главный стану. В смысле, в твоей голове. А ты будешь пропадать и возвращаться, периодически все забывая. И это будет уже настоящий маразм, так и знай!».
Марина глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чувствуя, как предательски краснеют щеки. Класс постепенно «оттаивал», и на нее уже не пялились, как на чокнутую. Точнее, пялились, но не на нее, а куда-то мимо.
Чувствуя, как внутри все предательски замирает, Марина медленно повернулась.
— Миленько, госпожа Калина, — с натянутой улыбкой сказал господин Мэйгрин. — Страдаете душевным расстройством? Сочувствую.
— Калинина, — на автомате поправила она, но противный дядечка сделал вид, что не заметил. — Вы что-то хотели, господин Мэйгрин?
Марина окинула аристократа неприязненным взглядом, а затем покосилась на троих мужчин в униформе и лакированных касках, что пришли с ним: это были уже знакомые ей Талагар Годье с подручными.
— Ах да, — как будто только что вспомнил про них ушлый аристократишка, неизвестно зачем явившийся в их корпус. — Мне тут птичка начирикала, что один из ваших учеников использует накопители большой мощи.
— Я даже догадываюсь, как звали эту «птичку», — мрачно сказала Марина. Если даже Уилл, проверив все, что только можно, остался убежденным, что Леам жульничает, то уж Финеус точно решил, что что-то здесь нечисто. И натравил отца на противника, с которым не смог справиться сам.
— Я не использую ничего запрещенного! — звонким от волнения голосом заявил Леам, хотя при виде «полицейских» здорово струхнул: он-то, в отличие от прочих магиков, был «домашним» мальчиком, и никогда прежде не обращал на себя внимание закона.
— Вот это любезные господа и собираются проверить, — расплылся в неприятной улыбке господин Мэйгрин. — Продемонстрированные Вами вчера умения, молодой человек, дали понять, что вы пользуетесь чем-то очень мощным. Но так как имперские накопители все на учете, следует предположить, что кто-то из вас контрабандой провез накопитель из Освении. Так что мы пришли с ордером на обыск всего корпуса и личный досмотр его обитателей.
Магики переглянулись, а Марина почувствовала, как ее душа наполняется гадостными ощущениями: этот корпус теперь был ее домом, и ей не хотелось отдавать его на поругание даже доблестной «полиции». Но выбора не было…
— Это все Уилл «накапал»! — выпалил Крис, сжав кулаки. Его схватил за плечо Амадеус, не давая вспыльчивому демону натворить глупостей. Хотя и сам «похититель сердец» выглядел так, что было видно: еще немного, и тоже бросится.
— Да пошел ты! — неожиданно близко раздался голос Уильяма. Все обернулись: оказывается, все это время молодой маг сидел на поленнице с алхимическим талмудом в руках. — Это вы тут стукачи через одного. А я — человек честный.
Он хлопнул книгой и спрыгнул вниз. Прозвучало весьма недружелюбно, и на «стукачей» магики заскрипели зубами, но Уиллу поверили. Тем более, что «полицейские», похоже, собирались проверять и его вещи, отчего маг выглядел насупленным и играл желваками, неприязненно косясь на тех, кто собирался его досматривать.
Марина едва заметно досадливо цыкнула и покачала головой.
«Паршиво, согласен, — отозвался внутренний голос, в кои-то веки будучи солидарным с ней. — У бывших преступников вечно какие-то неблагонадежные заначки. А кто ищет, тот всегда найдет. Не накопитель, так чего похлеще».
Марина поежилась. Она тоже об этом подумала. А вдруг и правда всплывет нечто неожиданное? И как потом смотреть в глаза честным людям?
— Все нормально, — негромко сказал Ксавьер. — Нам нечего скрывать.
Она глянула на него, а затем покосилась на остальных магиков. Но те согласно покивали: нечего. Даже Амадеус и тот мрачно кивнул. Видимо, его последнее «чего», которое уничтожила Марина, было действительно последним.
— Ну, хорошо, — кивнула девушка, принимая очередную пакость от судьбы. — Тогда начните с меня.
Она сделала шаг вперед и раскинула руки, толком не зная, чего ожидать: ее впервые собирались обыскивать. В голове зашумело, сердце громко забухало. А ведь профессор Мадиер велел ей не нервничать…
— Извините за это, — неловко улыбнулся Талагар Годье, вынимая из крепления на поясе короткий жезл с укрепленными на нем артефактами. Активировал один из них и принялся водить вдоль тела Марины, как металлоискателем.
Его помощники тем временем также активировали свои жезлы и устремились в корпус, с порога принимаясь обследовать все подряд.
— Подобное обращение с дамой — возмутительно, — сухо прокомментировал Ксавьер тщательный досмотр Марины. — Даже если вы подозреваете кого-то из участников турнира, леди Калинина явно не имеет к этому никакого отношения. Как и прочие ученики класса.
— Обычно подобные речи говорит тот, кому есть, что скрывать, — зло сощурился господин Мэйгрин, почуяв, что камень закинут именно в его огород. — Господин Годье, обыщите… кхм… молодого человека.
«Полицейский» нахмурился. Видно было, что ему тоже не нравится эта ситуация, но он не может ничего изменить: получено указание «сверху».
Он подошел к Ксавьеру и попытался было поднести к нему жезл, но уже в метре от магика-полукровки артефакт ослепительно вспыхнул и заверещал так, что у Марины заложило уши.
— Магик, — поморщившись, пояснил полицейский, торопливо отключая артефакт. — Поисковик засвечивает: слишком яркий магический фон.
— Ну, раз магик, то и поступайте с ним, как с магиком, — господин Мэйгрин смерил Ксавьера презрительным взглядом.
Господин Годье кивнул и снова повернулся к подозреваемому.
— Простите, — сухо обратился к Ксавьеру «полицейский». — Вы не могли бы раздеться? Донага.
Марина ожидала взрыв возмущения со стороны магиков, но увидела лишь их досадливо-гадостные выражения лиц. В воздухе отчетливо прозвучало слово «Опять!».
Ксавьер на мгновение прикрыл глаза. Марина услышала нервный вздох, как будто мужчина сдерживает эмоции. Но на его лице ничего не отразилось. В следующее мгновение Ксавьер спокойно открыл глаза и без всяких эмоций начал расстегивать сорочку.