Но увы, расспрашивать магиков о том, что с ними случилось пять лет назад, было как раз таки потенциально травмирующей беседой, и Марине оставалось лишь покорно ждать, пока кто-нибудь из них сам разговорится о прошлом.
— Так как насчет чая? — повторил свой вопрос старший Тулглторн.
— Ну, если все за, то и я не против, — сказала Марина.
— Вот и славно! — обрадовался лекарь. — Проходите-проходите! У нас, правда, не совсем прибрано, но…
Он развернулся к лестнице и рявкнул:
— Дети, кто сейчас игрушки из столовой не уберет, тот ночует у бабушки!
Сверху донесся хоровой вздох ужаса, а следом за ним — топот ног и активное шуршание.
— Моя теща из древнего рода. Очень строгая женщина, — пояснил лекарь извиняющимся тоном.
Марина понимающе покивала. Семьи со строгими бабушками она встречала. И это были самые дружные семьи: в них родители прикрывали детей, а дети — родителей, лишь бы только никому не влетело от бабушки.
Лекарь пропустил дам первыми. Наверху их уже встречала мать семейства — такая же пышечка, как и отец. Но этой представительнице эльфийской породы полнота шла: от круглых розовых щечек, похожих на наливное яблочко, до изящных пухлых пальчиков.
Женщина оказалась любвеобильная и заобнимала всех — начиная от своего тощенького (на фоне родителей, разумеется) сына и заканчивая «многоуважаемым лордом Брефедой», которого ей представили уже в процессе обнимания, что вызвало у несчастной реакцию, близкую к обмороку: как же, облапала благородного!
— Ну, ты бы хоть предупредил, — пихнула она мужа в бок, пока на них не смотрел никто, кроме Марины, по старой привычке старательно наблюдающей за семьей ученика. — Такие гости, а я — в старом халате! Правильно матушка говорит: женщина всегда должна быть готова встретить принца!
— Ты своего принца уже встретила, — поиграл бровями старший Тулглторн. — И не раз. Еще встречаться будем?
— Пятнадцатого рожать не буду, — отрезала женщина. — Все, устала. Внуков хочу.
— Ну вот, Леама женим — будут, — пообещал ей лекарь. — Ты, давай, на стол накрывай. Будем гостей чаем поить.
Марина не стала разочаровывать родителей известием, что у их сына другие планы, и внуков от младших они, похоже, дождутся скорее, чем от старшенького.
…
Булочки оказались потрясающие. А может, Марина просто слишком давно не ела выпечку. В любом случае ее восторгу не было предела. Да и сама семья ее очаровала.
Марине не раз и даже не двадцать раз уже приходилось беседовать с родителями учеников. И каждый раз подобная беседа оставляла у нее гадостное ощущение и желание пореже делиться с родителями школьными проблемами их детей. Почему?
Да потому что всякий раз беседы шли по одному сценарию:
1. Ах, какая плохая школа, какой плохой учитель, какое плохое нынче образование и государство вообще!
2. Вы должны, Вы обязаны, Вам зарплату платят, а я имею право! И вообще всех вас тут поимею! Да Вы хоть знаете, кто я?
3. Да не может такого быть, чтобы мой ребенок такое отмочил! Вы перепутали. А доказательства есть?
4. Это все мужнины родственники (родня жены, сосед, тренер) виноваты. В них ребенок пошел — такой же козел. Ах, как мне с ним(ней) трудно, вы себе не представляете!
5. Да я все перепробовал(а) — ничего не помогает! Говорю, конечно, говорю. И наказываю. Регулярно наказываю. А он только назло делает. Не понимаю, что ему не нравится?
6. Вы с ним пожестче тут. Если что — звоните, я на связи (*по факту — вечно не дозвониться).
И далее родитель поскорее уходит: до дверей класса — с вежливыми извинениями, после — с шипением и матом сквозь сжатые зубы, а также — подзатыльником любимому чаду. И даже если обходится без шипения и подзатыльника (редко, но попадаются действительно культурные люди среди родителей пошедших по наклонной подростков), все равно в целом беседа каждый раз оставляет дурное послевкусие.
С Тулглторнами же все было с точностью до наоборот.
— Пресвятые лики! — трещала госпожа Тулглторн, разливая чай. — Как я рада, что в Академии открыли этот класс. Это просто спасение! Мы уж думали, придется начать комнаты сдавать, чтоб за обучение платить. А ведь у нас и без того тесно.
— Мам, а можно без подробностей? — от стыда прикрывая глаза ладонью, попросил несчастный Леам.
— Да и это чудо… — тут же переключила внимание на сына женщина. — Они ж тут с отцом такое вытворяли — слов нет! Алхимики чертовы, тьфу! Чуть весь дом мне не спалили. То у них, значит, химеры из котла выпрыгивают, то взрывы какие-то, то вонища нестерпимая, прости Хоспади!
Она походя огрела мужа по шее чайным полотенцем.
— Да пару раз всего было! — возмутился тот. — У парня талант, а я что? Я — помогал, как мог. Книг вон ему накупил…
— Вот и читали бы свои книги, а не химер плодили! — возмутилась она, отодвигая от толстячка новую тарелку с плюшками. — На кой мне эти твари?
— Это не тебе, это мне: на опыты, — ответил мужчина, снова пододвигая блюдо себе. — Между прочим, мы как раз все по учебнику делали, который Академией одобрен. А что их так много получилось, так это я сам до сих пор не понимаю, почему. Должна была быть одна.
— Па, я, кажется, понял, почему много вышло, — подал голос Леам. — Мне профессор Мадиер объяснил. Потом расскажу.
— Профессор Мадиер? — удивился старший Тулглторн. — Это который трактат по магическим конструктам написал?
— Он самый, — закивал довольный Леам.
— Ну, я скажу, тебе повезло, дружище, — восторженно похлопал его по плечу отец. — Такими людьми окружен… Ты смотри там, не ударь в грязь лицом.
— Стараюсь, — смутился парень.
— Правда старается? — повернулся к Марине старший Тулглторн.
— Правда, — не сдержала улыбки она. — Леам молодец. Чуточку везения — и все у него в жизни хорошо сложится.
— Да, везение — штука непредсказуемая, — вздохнул мужчина. — Если ждать его — не дождешься. А ежели не ждать — не заметишь.
— Работать надо, а не на везение полагаться, — значимо сказала мать Леама, снова отбирая у мужа плюшки — теперь уже насовсем. — Кто работает, тому и везет. А не будешь работать — так на везении далеко не уедешь. Правильно я говорю, Марина Игоревна?
Марина кивнула. И хоть ее личное мнение состояло в том, что некоторые всю жизнь пашут, как проклятые, ничего с этого в итоге не имея, высказывать его определенно не стоило, чтобы у несчастных работяг не опустились руки.
Впрочем, почему же у несчастных? Тулглторны производили впечатление очень задерганных, но все же счастливых людей. И Марина даже немного позавидовала им. Она вообще завидовала людям, у которых легко и просто складывается семейная жизнь, так что даже многодетность не способна ее испортить. Сама она просто не знала, где в зрелом возрасте можно встретить свою половинку, и уже начинала подозревать, что узнать ей это так и не удастся.
Глава 9
О том, что надо бы еще лекарств прикупить, Марина спохватилась уже ближе к вечеру. К счастью, радушный хозяин снабдил ее и жаропонижающими, и средством от отравлений, и какими-то крутыми ушными каплями, которые, по словам лекаря, достаточно было закапать один-два раза. Более того, у него даже нашлись семена! Правда, не те, что искала Марина: это были семена трав, а не овощей.
Розмарин, мята, череда и прочие ароматические травы, оказывается, продавались в этой же лавке. Какие-то лекарь выращивал на собственном огороде, где работали двое его сыновей-подростков, а какие-то закупал у местных травниц, делая из них лечебные настои. Как и Марина, лекарь оказался одержим идеей создать свой аптекарский огород, так что к предложению экспериментов по круглогодичному выращиванию зелени отнесся с восторгом и отдал Марине все избытки своих семян, даже денег за это не взял.
— Ну, заживем! — сказала она, выходя из гостеприимного дома с пухленьким свертком в руках.
— Думаете, это все будет расти под магическими светильниками? — с сомнением уточнил Леам.
— Вот и проверим, — улыбнулась Марина, не видевшая в этом никакой проблемы: если даже под электрическими лампами все растет, то чем магические хуже? Они как будто даже богаче спектром. Главное, чтобы не выделяли ничего ядовитого. Но коль скоро ими тут уже больше ста лет все пользуются без особых нареканий, наверное, ничего дурного в них и нет.
С этими мыслями Марина пустилась в обратный путь. Точнее, хотела это сделать.
— Э, рогатые! — окликнул их кто-то.
Марина, рогов отродясь не носившая, все же обернулась, ибо обращались явно к магикам, а значит — к ней, как к их официальному представителю.
— Вы что-то хотели? — сухо поинтересовалась она у мужчины откровенно бандитского вида, за спиной которого к стене прислонилась целая банда человек этак из десяти. И все, похоже, при холодном оружии.
— Ага, — ухмыльнулся тот, перегоняя жеванную самокрутку из одного угла рта в другой. — Где наши триста монет?
— Я у вас ничего не брала, — твердо ответила Марина, внутренне струхнув: немало все-таки надо иметь смелости, чтобы беседовать с явным криминальным элементом посреди довольно мрачной и безлюдной улочки.
— Ты, может, и не брала, — хмыкнул мужчина. — А прихвостни твои брали.
— Не понимаю, о чем Вы, — ответила Марина и попыталась было продолжить свой путь, но ей не дали.
— Ты куда, красава? — удивился мужик, хватая ее за плечо.
Ксавьер резко ударил его по запястью снизу вверх, отталкивая от Марины чужую руку, кисло пахнущую табаком и кабаком.
— Вам же сказали: вы обознались, — холодно заметил Ксавьер, увлекая Марину дальше по улице.
— А ну, стоять! — разозлился мужик, и по его знаку банда явных уголовников торопливо перегородила проход. — Не договорили еще.
— Нам не о чем говорить, — окончательно струхнув, неровным голосом ответила Марина. — Я не брала у вас никаких денег.
— А прихвостень твой брал, — повторил мужик. — Смазливый такой, с рогами.
— Он ничего вам не должен! — отрезала Марина, сразу сообразив, о чем речь. — Вы пытались его обмануть!