— А, так ты все-таки знаешь, о чем речь, — ухмыльнулся мужчина. — Значит, нечего и крутиться. Давай, че там у тебя в кошельке звенит. На сегодня расплатишься, остальное, так уж и быть — потом. С процентами, разумеется.
— Я сейчас полицию позову! — пригрозила Марина. — В смысле, гвардию Его Светлости!
— Больно надо гвардейцам магиков защищать, — хмыкнул мужчина, полностью уверенный в себе.
— Защищать оклеветанную женщину, которой угрожают! — отчаянно труся, возразила Марина.
Ощущения у нее были странные. С одной стороны, уже прекрасно зная способности своих ребят, она видела, что магики побьют ублюдков, как пить дать. А с другой стороны, в этом и была загвоздка! Как ребят потом из тюрьмы вытаскивать? Опасные для общества магики-рецидивисты — вот, что скажут о них, когда она попытается защитить их.
— Марина Игоревна, Вы идите, а мы побеседуем, — тут же предложила Кристел, хищно разминая пальцы и подтверждая худшие догадки Марины.
— Это плохая идея! — шепотом прошипела она.
— Платить им — идея еще хуже, — заметила Бристел, присоединяясь к сестре. — Почуют слабину и покоя не дадут.
— Вас посадят! — напомнила Марина, в отчаянии хватая сестер за руки.
— Гвардейцев рядом нет, — хмыкнула Кристел. — А и придут — так пусть сначала догонят.
— Ну че молчишь, красавица? — хмыкнул мужик, не разобравший их перешептываний. — Доставай, давай, деньги. А то сам возьму.
— Ксавьер! — в отчаянии обратилась Марина к последнему оплоту учтивости и дипломатии.
Мужчина вздохнул и… принялся закатывать рукава.
Постанывающие тела они сложили в переулке — благо, жители домов, едва заслышав звуки мордобоя, торопливо попрятались за ставнями, делая вид, что они не при делах.
— Это так неправильно… так неправильно! — хваталась за голову Марина, оставляя за спиной гору тел и торопливо покидая место преступления, как последняя уголовница.
«Тебя заело? — хмыкнул внутренний голос. — Марин, ну что ты за баба такая, а? За тебя куча мужиков в бой с другими мужиками полезла! И даже пара девиц. Тебе бы погордиться, ощутить себя альфа-самкой. А ты тут разнылась. Стыдоба».
«А вдруг нам за это прилетит?» — высказала Марина свое основное опасение.
«Забей, авось, пронесет, — хмыкнул внутренний голос. — Тебя работа в школе ничему не научила? Там же регулярно так. Здание по тендеру построили из самых дешевых материалов — авось пронесет! Детей с психическими расстройствами объединили с детьми без расстройств — авось пронесет! Мясо закупаем по тендеру по самым низким ценам — авось пронесет! Хотя, с мясом я загнул: после него и правда проносит».
«Блин, это вообще не аргумент! — возмутилась Марина. — Тут уже уголовщиной пахнет, между прочим».
«Конечно, пахнет, — согласился ее незримый собеседник. — Ты руки-то помой после тягания тел этих бандюков — и пахнуть перестанет».
— Не смешно! — вслух возмутилась Марина и торопливо прикрыла себе рот ладонью. Ну, вот опять!
— Тише! — шикнул на нее Ксавьер, резко дергая за руку — в один из мрачных переулков.
Марина глянула в ту сторону, откуда ее выдернули, и обомлела: как по заказу, там как раз неспешно проходила группа гвардейцев.
Девушка в ужасе обернулась на своих ребят. Но рядом почему-то никого уже не было. Впрочем, приглядевшись, она заметила мелькнувшую над одним из крылечных козырьков ногу Леама, а из-за пустой поломанной бочки торчал хвостик плаща с приметной белой росписью.
Вот, когда Марина пожалела о своей креативности: им бы сейчас с пейзажем слиться, а не в глаза бросаться своей оригинальностью! Но Ксавьер — единственный, кто не стал прятаться — об этом уже подумал: он торопливо снял свой плащ, вывернул наизнанку и теперь надевал его на плечи Марины поверх формы, попутно сбивая наземь профессорскую шапочку. А девушка только сейчас сообразила, что ее-то форма тоже приметная! И увы, ее не снять так быстро, как плащ.
Впрочем, к моменту, когда гвардейцы завернули в их переулок, вывернутый наизнанку плащ уже надежно укрывал Марину, доставая до самой земли.
— Сейчас не кричите, пожалуйста. И не отбивайтесь, а то они точно остановятся, — попросил Ксавьер, взлохмачивая свои волосы так, чтобы они закрыли пол лица.
— Что? — не поняла девушка. А в следующее мгновение Ксавьер прижал ее к стене и приник горячими губами.
Марина вздрогнула и схватилась за запястья мужчины, чьи ладони обхватили ее щеки и виски. Неожиданность нападения шокировала ее и заставила сердце биться так сильно, что то едва не выпрыгнуло из груди.
«Тебе же сказали: не дергайся, дура! — завопил на нее внутренний голос, когда она попыталась вывернуться из мужских рук. — Он тебя не держит, а прикрывает, чтоб лицо не видно было. Не тупи!».
Марина широко раскрыла глаза. Такими странными методами ее еще никогда не спасали. Поцелуй был настоящим — жарким, жадным, горячим. Совсем не таким, как тот, которым ей возвращали энергию. Против воли девушки по ее телу пробежала сладкая судорога, и стало трудно дышать.
Ощущения были двоякими. Одна половина ее сознания была напугана и мрачной улицей, и странным поведением Ксавьера, и мыслью о том, что сейчас они попадутся патрулю. Вторая же с любопытством оценивала ощущения, с которыми усики покалывали кожу, и практически наслаждалась процессом. А адреналин усиливал эти противоречивые ощущения в десятки раз — так, что у Марины волосы встали дыбом по всему телу.
— Совсем совесть потеряли, — смутно услышала она голос одного из гвардейцев сквозь шум собственного дыхания. — Средь бела дня…
— А тебя что, зависть берет? — подколол его другой голос. — Твоя-то тебя только скалкой по затылку «целует».
Гвардейцы заржали.
— Не, ну а че? — возмутился первый голос. — На нашем участке «бабочка» работает, а мы мимо пройдем?
— Оставь их, не до того сейчас, — оборвал его второй. — Тут, говорят, банду Борзея видели. За него три Головы дают. А за «бабочку» твою еще огребем от начальства: она, может, под «крышей» работает — вон, клиент у нее уж больно на благородного похож, чистенький такой.
— Три Головы? — заинтересованно уточнил первый голос. — Эх, по-любому ж начальник загребет, а нам по десять Чешуек достанется.
— Десять чешуек — тоже деньги. Всяко лучше, чем по ушам за порчу «бабочки», — ответил второй.
— Ну, пошли, — вздохнул первый. — А че хоть за Борзей?
— Да, бандюган местный…
Голоса начали удаляться. Ксавьер замер и принялся медленно и осторожно отпускать Марину — как будто боясь, что она завопит. Но девушка сейчас была скорее в шоке, чем в истерике. Еще тяжело дыша, она коснулась своих губ дрожащими пальцами.
— Простите, — негромко сказал Ксавьер. — Но они не должны были увидеть наши лица.
Марина ничего не ответила, только уставилась поверх плеча мужчины на крышу здания напротив. Ксавьер проследил ее взгляд и обернулся. Там виднелись две головы: одна ушастая, другая — рогатая.
— Мы ничего не видели, — сказал Крис с таким выражением лица, что сразу стало понятно: видел и во всех подробностях!
— И ничего не слышали, — старательно сохраняя лицо, добавил Леам.
— Рога спилю, — пригрозил Ксавьер, безошибочно определив, чей язык не сможет держаться за зубами без хорошей мотивации.
— За что? — тут же поинтересовались валькирии, выныривая из-за бочек.
— За излишнее любопытство, — с намеком ответил им мужчина. — Уходим, пока нас не припрягли как свидетелей.
— А что, если этот… Борзей сам гвардейцам про нас расскажет? — наконец, обрела дар речи Марина, последовав примеру Ксавьера и старательно делая вид, что ничего не было. — Они же сейчас его найдут, наверное.
— Не расскажет, — уверенно ответил мужчина, показывая ей идти вперед. — Он с Вас еще денег не получил. А если Вы сядете в тюрьму или же сумеете доказать, что он первый на Вас напал, то и не получит.
— Логично, — признала Марина. — Пойдемте скорее домой. Что-то мне разонравилось гулять по городу.
Всю обратную дорогу до Академии она чувствовала на себе взгляды ребят, но старательно не смотрела в их сторону.
«Да что ты паришься? — успокаивал ее внутренний голос. — Ну, поцеловал и поцеловал. Ты, чай, не девочка уже, чтоб так смущаться».
«Это же Ксавьер, а не Модька какой-нибудь, которого хлебом не корми — дай девицам глазки построить, — напомнила Марина. — Сплетен будет — вагон и маленькая тележка».
«Ну и ладно, — воображаемо пожал плечами ее незримый собеседник. — Сплетни — это местный Интернет. Пора бы уже привыкнуть. Да и вообще: разве это сплетня? Сплетня — это когда вранье. А он же тебя ПО-НАСТОЯЩЕМУ поцеловал».
Из глубин подсознания всплыл горячий образ, иллюстрируя эти слова.
«Отвали!» — Марина вспыхнула румянцем от несанкционированного воспоминания.
«А что? Мне понравилось», — задумчиво оценил внутренний голос, заново проглядывая этот «фильм», но уже как будто в замедленной съемке. И с подробностями, которых в оригинальном «фильме» не было, но которые незримый собеседник, пользуясь своими связями в подсознании, успешно дорисовал.
«Ты что, издеваешься?» — Марина принялась обмахивать горящие румянцем щеки — фильм получился 18+.
«Жгучий мужик, — будто не слыша ее, с восхищением протянул внутренний голос. — Жаль, что прервались. Интересно, прижал бы он тебя к себе, если б все затянулось? Или он для этого слишком благовоспитанный?»
«Тебя опять переклинило, — Марина закатила глаза. — Последний раз мы с тобой договаривались, что Ксавьер страшный, и ты будешь отгораживать меня от его ауры».
«Ну… — задумчиво протянул внутренний голос. — Ты знаешь, в этот раз я ничего опасного не почувствовал. Даже наоборот: он нас так старательно окружил своим желанием защитить, что я даже по поводу гвардейцев перестал переживать».
«Предатель!» — обиделась Марина.
«Та в смысле? — возмутился ее незримый собеседник. — Че ты на меня бочку катишь? Это ж не мне, а тебе понравилось с ним целоваться».