— У них лучшие артефакты, сильнейшие метазаклятья и магические разработки, которые нам и не снились, — тем временем продолжал Тельпе. — Их Высшая школа инквизиции — институт, в который мечтает попасть каждый маг континента. Зачем, скажите на милость, мне Ваши магики? Освения отказалась от них и стала величайшей страной. Мы должны поступить также.
— А что, если изгнание магиков никак не связано с могуществом освенских магов? — сказала Марина. — Что, если это просто совпадение?
— Совпадение? — хмыкнул проректор. — Ну да. Пять лет назад Освения была ничем — мелкая страна, едва ли больше нашего герцогства. Империя превосходила ее во всем. Но затем там случилась война: люди погнали прочь магиков, портивших им жизнь. И стоило им это сделать, как в считанные месяцы Освения поднялась из грязи к вершинам величия. И Вы считаете, что это совпадение? Да гнать их надо в три шеи, Ваших магиков! Не удивлюсь, если они обедняют магический фон одним лишь своим присутствием.
— Но Вы же не знаете подробностей, — уже не так уверенно пожала плечами Марина, которая уже немного понимала в физиологии магиков и не отрицала такой возможности. — Быть может, у них давно уже намечался промышленный прорыв? Может, происходили какие-то события, для которых изгнание магиков стало только следствием? Или вообще часть тамошних магов — все-таки магики.
— Не надо искать сложности там, где их нет. Знаете такое правило? — укоризненно глянул на нее проректор. — Класс магиков надо расформировать. Смиритесь с этим уже.
— Но ребята ни в чем не виноваты, — возразила Марина. — Неужели Вам так сложно потерпеть их пару лет? Им же некуда идти. Даже с дипломами устроиться на работу в агрессивно настроенном обществе для них будет трудно, а уж без дипломов… Здесь слишком плохо относятся к магикам. Это просто не по-человечески! Мы должны хоть немного облегчить им жизнь.
— Женщины, — едва слышно протянул проректор, а вслух сказал совсем другое: — Как ни улучшай жизнь, люди вечно чем-то недовольны. Нет никакого смысла уравнивать народ, если смысл жизни каждого отдельно взятого индивида — быть лучше других.
Марина задохнулась от возмущения… и вдруг поняла, что сама совсем недавно говорила Алисии нечто подобное, только с другого ракурса. Когда все равны, нет движения. Неравенство порождает движение и развитие. А значит, неравенство и постоянная борьба — это хорошо?
Она тряхнула головой, запутавшись в собственных рассуждениях.
— Да, признаю, люди любят посоревноваться, — с неохотой сказала Марина, чтоб не выглядеть упертой овцой. — И, наверное, это правильно, ведь соревнование создает движение и придает вкус жизни. Но должна же быть какая-то черта, ниже которой не должен падать распоследний проигравший! По этой черте мы меряем гуманизм и уровень развития цивилизации.
— Наивная женщина, — хмыкнул проректор, невольно вторя словам Алисии. — Вы себе не представляете, до каких низостей и скотских условий способен скатиться человек по собственной воле!
— Я говорю о тех, кому такой воли не дают, — поджала губы Марина. — О моих учениках.
Проректор усмехнулся.
— Видите ли, дорогая моя: кто хочет, тот добьется, — сказал он. — За год или десять, честно или обманом, с гордостью или через отвращение, но добьется. Вопрос лишь в силе желания. Гоните прочь Ваших магиков. Они должны пахать, чтоб заслужить уважение общества. Они сами выбрали этот путь, сбежав из Освении.
— Да, правильная мотивация порой творит чудеса, признаю это, — согласилась Марина. — И все же, зачем создавать НАСТОЛЬКО неравные условия? Вот в моей родной стране образование бесплатно для всех. И мы все равны.
— Сильно в этом сомневаюсь, — хмыкнул проректор.
— Почему? — спросила она, уже откровенно сердясь.
— Простой вопрос: у вас есть разделение на богатых и бедных? — прищурившись, спросил ее Тельпе.
— Да, но никто не мешает переходить из одного класса в другой, — возразила Марина. — Как Вы говорите, это вопрос только времени и мотивации.
— И тем не менее, сделать это даже менее реально, чем какой-нибудь учительнице выйти замуж за знатного лорда, верно? — прозорливо отметил завуч. — Видите ли, школьные знания, какими бы прекрасными они ни были, не способны сделать из беспризорника успешного человека.
— Хм, — снова нахмурилась Марина.
— Успешный человек — это образ мышления, — пояснил свою мысль Тельпе. — Его может передать только семья. Сколько бы денег ни получил бедняк, он остается бедняком. И напротив, как бы судьба ни изгалялась над представителем элиты, он, даже упав на самое дно, сумеет чуть позже подняться выше всех.
— Вы так говорите, словно мои ребята — плебеи, — оскорбилась Марина. — Но среди них есть и благородные, а Вы всех гребете под одну гребенку.
— Потому что их всех выставила родная страна, — жестко напомнил проректор. — Они отбросы. Наш император скоро поймет это. Жаль только, что успеет спустить уйму бюджетных средств на пустую затею. Так что не стройте иллюзий по поводу этой «вечерней школы»: ничего путного все равно не выйдет. Позаботьтесь лучше о себе. Что вы будете делать, когда класс закроют? Вы уж простите, но в Академии не требуется преподаватель Вашего направления. Поищите себе место, где любят музыку. Хотя, мне тут сказали, что Ваши ученики поют лучше, чем Вы сами.
На это Марине нечего было ответить. Да и вообще, разговор был неприятным и явно зашел в тупик. Так что, извинившись, она сердито одернула форму и пошла обратно.
Господина Гардена на прежнем месте уже не было, и Марина, пылая праведным гневом, плюхнулась на диванчик рядом с Ксавьером и залпом опрокинула в себя бокал вина, чтобы остыть. Мужчина глянул на нее вопросительно.
— Ненавижу богачей, — пояснила Марина свое состояние. — И всех, кто мнит себя выше других.
— Богатые раздражают ровно до того момента, пока сам не станешь богатым, — философски заметил Ксавьер. — Относитесь к этому проще. Неравенство — неотъемлемая часть жизни.
Марина уставилась на него в изумлении: сегодня что, мысли телепатически передаются?
— Средние управленцы всегда должны казаться жестокими, — продолжил философствовать мужчина, неспешно отпив глоток вина. — Народу надо кого-то ненавидеть — так живется проще. Нелегко признать, что в своих бедах виноват ты сам, верно? А тут вот злой герцог — о деревнях не заботится, дороги не чинит, деньги кладет только в свой карман. Он, конечно, кладет — кто ж спорит? Но обратите внимание: в герцогстве мир и покой. Все живы, у всех есть какая-никакая работа, будущее. А поставь у руля «добрячка», и за месяц все развалится.
— Вы вообще о чем? — уставилась на него девушка.
— А Вы о чем? — ответно повернулся к ней Ксавьер, и Марина заметила, что взгляд у него блуждает.
— Да вы пьяны! — ахнула она, поняв, что еще один мужчина разговорился сегодня не просто так, а в силу отравления алкоголем.
— Мое любимое, — извиняющимся тоном сказал Ксавьер и показал на вино. — Пять лет его не пил. Между прочим, нынче такая редкость, что, пожалуй, я пью его последний раз в жизни. Ваше здоровье!
Он поднял бокал.
— Прекратите! — Марина перехватила его за запястье. — Какой пример вы подаете детям?
— Во-первых, они давно уже не дети, — возразил Ксавьер. — А во-вторых, им не до нас.
Он кивнул в сторону зала. Марина обернулась, торопливо отыскивая взглядом подопечных. Уильям что-то пафосно задвигал группе мужчин заумного вида, а Касси и Флокси, сияя, как новенькие монетки, сидели в центре круга из тех же парней, которые совсем недавно липли к Алисии. Но, в отличие от Алисии, девочки вниманием мужчин были вполне довольны. И, кажется, в упор не замечали, что мужчины больше посмеиваются, чем всерьез их обхаживают.
— Может, позовем девочек к нам? — неуверенно предложила Марина. — Как-то неприятно выглядит этот кружок молодых людей.
— Не стоит, — покачал головой Ксавьер. — Это воспитанные молодые люди, гадостей дамам не наговорят. По крайней мере не прямым текстом. А наши девочки еще слишком неопытны, чтобы понять, что сейчас играют роль обезьянок в клетке.
— Но это гадко! — возразила Марина.
— Именно поэтому не стоит им об этом говорить, — заметил Ксавьер. — Пусть думают, что пользуются популярностью, и запомнят этот вечер, как самый лучший в жизни. Касси это точно не повредит — ее скоро замуж выдадут, и строить глазки молодым людям у нее уже не будет возможности.
— Что? — Марина резко обернулась к мужчине. — Откуда Вы знаете?
— От госпожи Эгнерции, разумеется, — пожал он плечами.
— Но Касси же еще не доучилась, — возразила Марина. — Разве она сможет совмещать учебу и брак? Или ее жених живет где-то неподалеку? В деревне, вроде бы, все настроены против магиков.
— А зачем ей учиться, если она выйдет замуж? — спросил Ксавьер.
— Но как же… — Марина растерялась. — Чтобы она тоже могла работать.
— А кто тогда будет с ее детьми сидеть? — резонно возразил Ксавьер. — Да и вообще, зачем замужней женщине работать? У нее для этого муж есть. В этом вся суть семьи: женщина занимается домом и детьми, а муж — всем остальным.
— Нет, — возразила Марина. — Суть семьи в том, что два подходящих друг другу человека совместно проживают свою жизнь, совместно работают и совместно воспитывают детей. При полном душевном согласии.
— Хм, — Ксавьер изумленно вздернул брови. — Звучит, конечно, очень красиво. Но что-то мне подсказывает, что такое возможно только в мире Креста.
— Ну, может быть, — смутилась Марина, сообразив, что даже в ее родном мире такие семьи встречаются редко, а уж тут, где все женятся по расчету…
Они немного помолчали. Мимо прошел один из лакеев. Ксавьер взял у него очередной бокал.
— Может, не стоит? — укоризненно глянула на него Марина.
— Я для Вас, — сказал он, протянув ей бокал. — Вы свой выпили залпом. А вы попробуйте пить не спеша. Вино отличное.
Марина попробовала. Действительно, вино было неплохое. По крайней мере, спирт в нем не слишком чувствовался — это все, что она могла сказать. А во всяких там «нотках» она не разбиралась, просто деля напитки на «неплохие» и «противные».