— И все поверили? — недоверчиво покосилась на него Марина. — Я бы не поверила.
— Ну, не сразу, — пожал плечами Ксавьер. — Сначала легковнушаемая молодежь, потом старики и несведущие в политике домохозяйки, за ними — не очень умные люди среднего возраста. А потом, когда всеобщее заблуждение достигло критической точки, уже и достаточно умные люди стали задумываться: может, и правда в этих магиках что-то дурное есть? Церковь же не будет врать, верно?
— Блин, да это лютое оболванивание! — возмутилась Марина. — Как можно поверить в ложь настолько, чтобы пойти соседей резать?
— Да, убивать беззащитных сложно, — кивнул Ксавьер. — Но за организацией переворота стояли очень умные люди. Они пустили слух, что все магики тянут из людей магию, и потому-то, мол, у людей ее так мало. Что вампиризм — их природное свойство. Тем более, что в некоторых случаях это правда, и часть магических рас действительно обретает силу, заимствуя ее у других. Правда, у своих родителей, но эта подробность, естественно, опускалась.
Ксавьер повернул к ней голову и сказал с выражениями дешевого актера:
— «Вампир пьет кровь своих родителей — ах, он богомерзкая тварь!» А если открыть людям секрет, что в теории он может пить и людскую кровь…
Ксавьер сделал многозначительную паузу и закончил:
— Вот с такой пропаганды начинается уже настоящее противостояние. И любой старик, любой невинный малыш-магик уже кажутся омерзительными тварями — опасными и недостойными Святой земли. И вот уже твой сосед кажется тебе злом во плоти, и ты берешься за нож, распаленный ловкой речью матерого подстрекателя. Вот он — рецепт войны. Запомните его, Марина Игоревна, чтобы вовремя понять, что происходит и, как Тулглторны, покинуть опасное место без особых потерь.
— Если я вдруг почувствую что-то подобное, я постараюсь остановить войну, — укоризненно посмотрела на него Марина.
— Ну, и будете любоваться небом из корзины, — пожал плечами Ксавьер.
— Что? — не поняла девушка.
Мужчина чиркнул пальцем по горлу, изобразив отсекание головы. Марина оскорбилась, но не настолько, чтобы спорить. Да и рассказ Ксавьера о том, как ушла из жизни его мать, отпечатался в ее памяти уж слишком ярким образом.
— И все равно я не верю, что люди настолько слепы, — вернулась она к своей теме. — Как можно много лет дружить с магиками, а потом вдруг ни с того ни с сего поверить в ложь? Как бы гладко ни звучали лозунги, если ты всю жизнь прожил рядом с хорошим человеком, ты не поверишь клевете.
— Вы недооцениваете доверчивость масс, — покачал головой Ксавьер. — К тому же, это я Вам сейчас намеренно утрирую некоторые детали, чтобы было понятно. А обработка населения Освении велась куда тоньше, дольше и совсем с другой целью. Даже умные люди не понимали, где правда, где ложь.
— Да не могли вот так всех взять и облапошить! — поджала губы Марина. — Есть же люди вроде Мадиера или Гардена.
— О, всех и не нужно было — только большинство, — сказал Ксавьер. — А меньшинство само попряталось по норам, чтобы не попасть под удар: не рисковать же собой ради соседа. Конечно, были и те, кто пытался защищать магиков. Но, к сожалению, их сопротивление было использовано как показатель «злобности» врага и его способности якобы пожирать души и управлять пустыми телами. Увы, но защитники магиков лишь подлили масла в огонь. Они не знали, что лучшей стратегией в тот момент была экстренная эвакуация.
На это ответить было нечего, и Марине пришлось со скрипом принять точку зрения оппонента. Они еще некоторое время шли молча, и она размышляла, усваивая полученную информацию. Но все же одна мысль так и не давала ей покоя:
— Вы сказали, что войны затевают люди, желающие поиметь с этого пользу, — сказала она. — Но какая польза церкви от изгнания магиков?
— Не церкви, — покачал головой Ксавьер, — а группе людей, работавших в Высшей школе инквизиции.
— А им какая польза? — уточнила Марина.
Мужчина неожиданно остановился. Девушка, разумеется, тоже. Ксавьер уставился на нее, как будто оценивая, стоит ли говорить. Но в итоге все-таки пояснил:
— Я же говорил: пять лет назад все было сложно, — сказал он. — Мои родители потому и проиграли, что недооценили ту войну. Недооценили предателей… которых сами же и взрастили своими добрыми намерениями.
— Не понимаю… — нахмурилась Марина.
Ксавьер вздохнул, подбирая слова.
— Небольшая группа людей использовала незнание народа в свою пользу, — сказал он. — Ловкая пропаганда, умелое управление — и вот уже идет не просто убийство магиков, а их захват с тайными целями. Тысячи пленников, которым не удалось сбежать или хотя бы погибнуть в бою. Тысячи магиков, которые даже не знают, ради чего их захватили.
— Так они попали в рабство? — уточнила Марина.
Мужчина кивнул.
— Когда сопротивление было подавлено, началась охота на тех, кто не успел покинуть страну, — сказал Ксавьер. — Пойманные магики были помещены в лагеря. Тем, кто об этом знал, объявили, что там они будут работать на благо общества и отрабатывать свои «грехи». И они работают. И народу не интересно, что из этих лагерей время от времени пропадают магики.
— Куда пропадают? — напряглась Марина, заметив яростное пламя в глубине глаз Ксавьера.
— Их увозят к инквизиторам, — глухо пояснил он. — И оттуда они возвращаются обессиленными, подобно старикам. Инквизиция заверяет людей, что так проходит божественное «очищение».
— А на самом деле? — прищурилась Марина, уже догадываясь, что услышит.
— А на самом деле — ограбление, — сказал Ксавьер. — Ограбление душ магиков на их магическую составляющую. Нас используют как накопители для кристаллов, как усилители заклинаний, как доноров для недостаточно сильных магов. С нашей помощью Освения заряжает межмировые порталы, дарует вечную молодость и поднимает целые города в воздух. А сама страна нажилась на этом так сильно, что даже помощи просить не у кого — все боятся связываться с Освенией.
— Но это же… — начала Марина.
— Вы этого не слышали, — тихо перебил ее Ксавьер. — И никому никогда не расскажете.
— Но…
Он качнулся к ней и прижал палец к ее губам.
— Хотите любоваться небом из корзинки для отрубленных голов? — тихо спросил он. — Я — нет.
Он убрал руку и добавил:
— Уберечь этот класс от расправы — это максимум, на который мы с Вами способны. Не пытайтесь замахиваться на большее, иначе Вас «смахнут с доски», как «съеденную» пешку. И никогда не рассказывайте посторонним, на что на самом деле способны Ваши ученики — во имя их же собственной безопасности.
Глава 20
До старого корпуса они шли в молчании. Ксавьер и так перевыполнил свою норму по разговорам, а Марине полученной информации было более, чем достаточно на данный момент. К тому же в какой-то момент девушка вспомнила, что гуляет вовсе не по парку, а по дикому лесу, и от избыточного количества адреналина в крови пошла намного быстрее, чем обычно, и ей стало не до разговоров — дыхание бы выровнять.
Ксавьер не стал ее замедлять, а просто подстроился, несмотря на то, что его обувь осталась у реки. Оба вспомнили об этом слишком поздно и решили уже не возвращаться: в любом случае кто-нибудь да заберет. А если и не заберут, потом можно еще раз попросить Поморника прогуляться до реки. Ему-то, в отличие от людей, такие расстояния — на раз плюнуть.
А вот Марина здорово умаялась. Дикий лес — это вам не городской парк. Земля неровная, то норы, то овраги, то ветки, то целые поваленные деревья. Хорошо хоть, Ксавьер каким-то образом уверенно держал направление, и с ним Марина не боялась уйти к черту на кулички.
Но прокатить ее на плечах, как Поморник, он не мог. Ну, то есть, в теории мог, конечно, но девушка не стала злоупотреблять своим статусом пугливой девицы, и мужественно отмахала весь марш-бросок по лесу на своих двоих. Так что когда впереди, наконец, показался просвет и знакомые стены, ее уже можно было отжимать.
Поняв, что опасные звери остались далеко позади, Марина резко замедлилась, и сквозь кусты напролом не полезла, а свернула на одну из лесных тропинок, по которым ребята гоняли в лес за ягодами и хворостом (а то и за белками на тайный перекус, но девушка надеялась, что это лишь ее фантазии). В итоге, гостей возле корпуса она заметила прежде, чем они ее.
— … Извините, я здесь не хозяин, — разводил руками Эверик в измазанном землей фартуке — видно, приходил к Дубку и, как единственный в этом здании человек, способный к членораздельной речи без мата, вышел на звук колокольчика, только недавно найденного Леамом на чердаке.
— Знаете, держать гостей на пороге — это невежливо, — отвечал ему какой-то напыщенный франт в модном (насколько Марина уже разбиралась в местной моде) костюме.
— Я это понимаю, — кивнул Эверик. — Но и Вы меня поймите: я пришел сюда по делу, но не могу решать за хозяев, можно Вам заходить или нет.
— То есть, вы местный лакей? — с брезгливой миной уточнил второй мужчина — постарше, но тоже в довольно щегольском костюмчике и блестящих — что было удивительно для местных пыльных дорог — туфлях.
— Я местный преподаватель, — оскорбился Эверик, поджав свои лошадиные губы и еще более уверенно загородив вход.
— О. Извините, — без особого раскаяния на лице ответил гость.
Марина задумчиво стерла со лба пот, одновременно поправляя растрепавшиеся волосы, обернулась к Ксавьеру и негромко спросила:
— Как думаете, это очередная комиссия?
— Вряд ли, — оглядев сквозь кусты гостей, ответил тот. — Какие-то выскочки. Больше похожи на любителей распустить хвост перед дамами и покутить в казино. Возможно, обнищавшие аристократы из дурного рода. А то и аферисты какие-нибудь.
Марине идея с аферистами даже в голову бы не пришла: ее беспокоило только, не явилась ли по их души очередная «плановая» проверка с неизвестными требованиями. Если это комиссия, то торопиться и выходить не стоило, а стоило вовсе даже подождать и послушать, что эти франты напоют Эверику, чтобы хотя бы морально подготовиться. А то и обежать корпус лесом, забраться в корпус через окно и по-быстрому навести порядок в той сфере, которую пришли проверять.