— Как-нибудь справлюсь, — поджала губы Марина. — Думаю, я буду не единственной, у кого мышцы будут болеть. Мне не нужно особого отношения.
— Вы моя жена, — напомнил Ксавьер. — Я должен о Вас заботиться.
— Вы никому и ничего не должны, — слегка покраснела Марина.
Увы, зависимость от мужа — это не то, что она хотела бы видеть в идеальных семейных отношениях. Впрочем, на данный момент об отношениях речь не шла вообще — ни об идеальных, ни о хоть каких-нибудь.
«Ну, почему же, — возразил ей внутренний голос. — Он очень нежно потрогал тебя за ножку. Запишем это в ухаживания, ладно?»
«Сдались мне такие нежности», — привычно отмахнулась Марина, но почувствовала, что лукавит. О ней слишком давно не заботился мужчина. Да и вообще, не в каждой семье муж вообще замечает, что жена натерла ногу, а из тех, кто заметил, только некоторые догадываются помочь. Так что внутренний голос был, как обычно, прав: ей повезло, и нечего жаловаться.
До города она все-таки дошла. Необычный «пластырь» неплохо справился со своей задачей. Нет, он не вылечил натертое место, но и не дал покраснению превратиться в полноценную мозоль, и можно было надеяться, что к утру болячка слегка заживет, а дальше кожа постепенно огрубеет и перестанет беспокоить.
Впрочем, до утра следовало еще дожить. Марине впервые довелось ознакомиться с местным «общественным транспортом». И знакомство это ей совершенно не понравилось.
Начать с того, что никакого регулярного сообщения в той стороне, куда им было нужно, не наблюдалось. Было несколько «почтовых станций» — сомнительного назначения строений, где можно было нанять экипаж с лошадьми. Выбор этих самых экипажей на станции оказался невелик, да и выглядели они так, что в автобусах советских времен, пожалуй, и то ездить было бы безопаснее.
Лошади, предоставляемые станцией, были еще хуже. Ей как-то из детства запомнились куда более ухоженные лошадки в парке. Да и в этом мире всякие разные напыщенные господа тоже приезжали в Академию на крепких, статных животных. А тут… тощие кривоногие клячи с кривыми копытами в форме блюдец и ненормально раздутыми животами. Да на них смотреть было жалко!
Но выбора не было: либо ехать на том, что есть, либо идти пешком до следующей станции. А натертая пятка требовала отдыха. Так что Марина вздохнула и полезла за кошельком. А потом еще раз вздохнула, когда услышала точную сумму за найм и услуги ямщика, от которых почему-то нельзя было отказаться (как ей позже объяснили, ямщик должен был вернуть транспорт обратно на станцию).
В общем, ближе к вечеру они все же выехали. Точнее, выехали Марина с Ксавьером в сопровождении Флокси и Леама, который, как оказалось, тоже был не приспособлен к дальним переходам. Больше никто в нанятый экипаж не влез, и остальные шли за ними быстрым шагом. Но, по крайней мере, весь их скарб загрузили на крышу этой странной повозки и немного — под ноги пассажирам.
Марина ругалась, на чем свет стоит. Медленно, дорого, опасно, архискучно и дико неудобно оказалось путешествовать «на перекладных». А бедного Леама так еще и укачивало из-за тряски, и он сидел сине-зеленый.
Прочувствовав на себе все прелести первого перегона, Марина поняла, почему Ксавьер не хотел брать ее с собой. Определенно, дальние поездки стоило совершать с гораздо бОльшей суммой на руках: по крайней мере, чтобы купить себе комфортабельную карету вроде той, в которой ездили Мэйгрины.
Они тащились до следующей станции, наверное, часов семь. По крайней мере, когда далеко впереди забрезжили огни, была уже глубокая ночь. И тут, будто для полного эффекта, под днищем что-то скрипнуло, хрупнуло, и все четверо полетели вместе с перегруженным экипажем в кювет — точнее, просто в удачно подвернувшийся овраг.
Люди и вещи, что оказались внутри, на пару мгновений превратились в единое месиво. Флокси и Леам стукнулись лбами, а Марина рывком съехала на Ксавьера, выбив из легких мужчины дыхание, а потом еще и стукнулась лбом о какой-то выступ. Местному транспорту определенно не хватало ремней безопасности. А еще — регулярного техобслуживания. И страховки. И ограждений на дорогах. И проверки водителя на дееспособность. И ГИБДД. И… Да вообще всего!
«Хорошие вещи начинаешь ценить лишь тогда, когда их лишаешься», — сочувственно прокомментировал этот эпизод внутренний голос, но обозленная Марина его послала: ей было не до философствований.
Ямщик с его колымагой был проклят до седьмого колена, вещи кое-как собраны, но увы, оказалось, что починке транспорт не подлежит. По крайней мере, скорой. И пришлось снова идти пешком.
Когда они, наконец, добрались до какой-то деревеньки, Марина была дико злая, уставшая и недовольная собой и миром. Магики — тоже уставшие не меньше, но все же привычные к такому способу передвижения — молча сносили ее возмущение и только вздыхали.
Девушка, наверное, смогла бы успокоиться, если б они хотя бы переночевали, как планировалось, на станции. Но оказалось, что они дошли не до нее, а просто до какого-то селения, и магикам тут были не рады — тем более, среди ночи. Им даже пригрозили топором! Спасло только то, что Марина с Ксавьером имели вполне человеческий облик и наврали, что магики с ними в качестве прислуги.
К счастью, на самой окраине нашлась какая-то сердобольная старушка, которая согласилась пустить их на сеновал конюшни, если наутро они помогут ей по хозяйству. Правда, Марина сильно подозревала, что бабка не добрая, а просто подслеповатая, и не различила в ночной темноте ни рога, ни уши, ни хвосты.
— Чтоб я еще хоть раз… — пробормотала Марина, устраиваясь в старом, пахнущем пылью и затхлостью сене… и тут же заснула, утомленная дорогой.
…
Проснулась девушка от того, что кто-то укутывал ее, напрочь замерзшую, плащом. Марина не стала поворачивать голову, боясь, что это снова Ксавьер. Ей все еще было неловко от его заботы.
«Ты ее просто не заслужила, — разъяснил ей внутренний голос ее же ощущения. — Помнишь, тебе Ксавьер рассказывал, что люди из разных сословий — не пара? Получи, распишись. И пусть ты уважаемая учительница, можно сказать почти благородная, а он — всеми забытый беглый потомок изменников, сами-то вы прекрасно осознаете, кто из вас кто».
Марина смутилась, окончательно просыпаясь. Она уже не раз об этом думала, и ей было неловко за сложившуюся ситуацию. Будто она специально «развела» Ксавьера на брак, чтобы примазаться к древней фамилии. Ее в этом пока никто ни разу не упрекнул, но Марина и сама неплохо справлялась.
К тому же, у нее из головы не выходила мысль, что для Ксавьера она, пожалуй, старовата. По-хорошему, ему нужна была девица лет этак двадцати — чтоб с лету нарожать еще с десяток наследничков. А Марина мало того, что была морально к этому не готова, так еще и не могла себе позволить такую роскошь, как декрет, ближайшие года два.
Плюс от сестры она слышала, что после тридцати лет шанс на беременность все ниже и ниже. Особенно на здоровую. И за все это Марине тоже было перед Ксавьером неловко. Увы, в этом мире не наблюдалось центров ЭКО и разнообразных скринингов. Но назад было уже не повернуть, и Марине оставалось только надеяться, что Ксавьер думает про нее не то же самое… Или хотя бы, не все из перечисленного.
От смурных мыслей девушку отвлекло шуршание сена и еще одно прикосновение — кто-то прижался к ее спине. По волосам скользнуло чужое дыхание, под колени ткнулись теплые колени, и только мужской руки на бедре не хватило до полноты картины.
Не выдержав, Марина повернула голову, чтобы убедиться в том… что она и правда замужем.
— Мы не найдем в темноте Ваши теплые вещи, — шепотом пояснил Ксавьер свое поведение. — Я буду спать рядом, чтобы Вы не замерзли.
— Ксавьер, Вы не обязаны… — смутилась Марина.
— Вообще-то обязан, — неожиданно ответил он. — В нашем брачном контракте прописано, что Ваше здоровье отныне — моя забота. Вы не читали контракт?
— Ну, так… — Марина замялась. — Вы ведь юрист. Я Вам доверяю.
— Причем здесь доверие? — он аж приподнялся на локте, нависнув над ней. — Вы же… Бог ты мой, Вы просто невероятны. То, что я хорошо разбираюсь в юриспруденции — это напротив, аргумент за то, чтобы мне не верить и все прочесть и обдумать самой, а то и с другим юристом!
— А что, там было что-то важное? — спросила Марина, смущенно глядя снизу вверх на темный силуэт со смутно поблескивающими в темноте глазами.
— Да нет, контракт типовой, но… Как можно было не прочитать бумагу, которая определяет всю Вашу дальнейшую жизнь? — Ксавьер, похоже, действительно был поражён подобным разгильдяйством и даже чуть повысил голос.
— Ну… — замялась Марина. Договор по ипотеке она тоже когда-то не сказать, чтоб внимательно прочла. Если ко всему серьезно подходить, то ни одна подпись без юриста не обойдется. А если юрист не по карману, остается только действовать на авось.
— Бога ради, не подписывайте больше без моего участия никаких бумаг, — попросил Ксавьер.
— Да, конечно, — поспешно сказала Марина.
Он немного помолчал, обдумал сказанное и, видно, пришел к выводу, что ситуация все же нуждается в разъяснении:
— Вы прекрасный учитель, Марина Игоревна, и хороший человек, но…
— Можете не продолжать, — перебила она его. — Я знаю, что довольно наивна. На самом деле, я буду только рада, если Вы возьмете на себя то, в чем я не сильна.
— Я бы с радостью. Однако Вы не позволяете Вам помогать, — справедливо напомнил мужчина.
— Я… не хочу чувствовать себя должницей… — замялась Марина.
Повисла тишина — Ксавьер не нашел, что на это ответить. По крайней мере, сразу. А когда все же собрался и открыл было рот, из темноты сеновала донеслось:
— Зануды. Я-то думал, будут нежности шептать, целоваться…
— И не говори, — ответили ему таким же едва уловимым шепотом. — Ночь безлунная, брак законный — твори, что хочешь! А они тут о юриспруденции…
— Зато как подходят друг другу, — вмешался третий.