Они бродили по улицам долго. Ребята разглядывали город, обсуждали, что и где раньше было, да что изменилось. Вспоминали тех, кто здесь раньше жил, и тех, кто тут погиб пять лет назад.
Разглядывая обшарпанные унылые стены, Марина поняла, что здесь действительно когда-то шли бои: повсюду виднелись странные царапины, пробоины, следы взрывов. А в одном месте на стене даже имелись сажистые следы трех силуэтов, один из которых был рогатым.
Марина не стала уточнять, откуда взялись эти следы, подозревая, что с уличным искусством они имеют мало общего и образовались совершенно по иным, насильственным причинам.
Неожиданно они остановились. Причем девушка по инерции налетела на тех, кто был впереди.
— Что случилось? — спросила она, выглядывая из-за их спин.
— Здесь был мой дом, — каким-то бесцветным голосом сказала Флокси, оказавшаяся впереди всех.
Марина глянула на пустую площадку, на которой торговали какой-то подержанной утварью. О том, что здесь когда-то стоял дом, напоминал только стык двух разрушенных стен да останки камина.
— От моего тоже только обломки остались, — сказал девочке Персик, беря ее за плечо. — Не смотри, пойдем дальше.
— Ваши-то хоть поломаны, — буркнул Шерман. — А в моем какая-то тетка живет. Даже вещи не выкинула, с-с…
— Чет я уже не хочу до своего дома идти, — отозвался Денеба.
— А я б до своего сходил, — сказал Леам. — Мы его продали, но все равно хочется посмотреть. Только вечером, когда глазеть никто не будет.
— Может, до вечера в какой-нибудь таверне посидим? — предложил Денеба.
— В притоне, ты хотел сказать? — мрачно фыркнул Персик. — Посмотри, какой тут нынче контингент.
— Ну, здесь и раньше-то не больно богатые люди жили, будем справедливы, — ответил Денеба. — Но вообще, ты прав. Нарываться не хочется.
— Давайте до моего дома сходим, — с мрачной решимостью предложил Амадеус. — Это далековато, но мы ж как раз хотели время убить до темноты.
Никто не был против, и они пошли за Модькой.
…
Идти пришлось долго — дом сына аристократов располагался на другом конце города, в более престижном районе. Зато, когда они, наконец, добрались, солнце уже начало клониться к западу, и высокие крыши бизнес-центра давали приличную тень.
Жара начала спадать, и магики нехотя принялись натягивать плащи, чтобы не привлекать к себе внимания. Плащи, правда, тоже были заметными — из-за надписей — но здесь никто не знал, что это за Академия такая и что за класс музыки в ней.
Дом Амадеуса — точнее, огромный особняк, огороженный каменным забором — был цел. Но, увы, Модьку тоже ждало разочарование:
— Они издеваются⁈ — он с размаху пнул табличку с выгравированными на ней затейливыми буквами.
Марина подошла и всмотрелась. Уроки Ксавьера не прошли даром, и теперь она более или менее разбирала тексты и смогла понять, что из дома Модьки сделали… сиротский приют.
— Это МОЙ дом, сволочи! — крикнул он и пнул чугунную ограду. — Да я вас засужу!
— Тихо ты! — Шерман и Шессер набросились на одноклассника с двух сторон, оттаскивая его от ворот: уж больно громко те гудели от пинков. Но демон не сдавался, и пришлось подключить «тяжелую артиллерию». В смысле, Кристел с Бристел. Одна нежно-стальным захватом обняла одноклассника поверх рук и принялась оттаскивать назад, а вторая следила, чтобы, брыкаясь, он никого не поранил.
— Ну, кто следующий? — наполовину в шутку, наполовину всерьез спросил Леам.
Но кроме него самого и Ксавьера в столице больше никто не жил, так что выбор был небольшой. Магики обменялись мнениями и решили, что раз уж разочаровываться, то всем. А после посещения дома Ксавьера их путешествие так или иначе было бы завершено: если дом в порядке, они сразу в него войдут, и никто не пойдет смотреть дом Леама и страховать парня, а если нет…
Последний вопрос не обсуждался, но каждый подумал, что у Ксавьера, наверное, есть какие-то соображения на этот счет — все-таки сегодня он был их негласным лидером.
…
С домом Леама получилось страннее всего. Он был действительно в полном порядке: маленький ухоженный двухэтажный особнячок с торговой лавкой на первом этаже — почти такой же, как в Галаарде, только чуток побогаче. И работавшая в лавке женщина даже узнала Леама и приветливо ему улыбнулась.
Однако разговор был полон неловкости, и всем стало ясно: эльфа не пустят посмотреть, как нынче выглядит место, где он провел свое детство. Ну, а уж о том, чтобы напроситься всей компанией на чай, и речи не шло: женщина то и дело оглядывалась, не видит ли кто, что она беседует с магиками.
Пришлось Леаму тоже уйти, несолоно хлебавши. Впрочем, он не выглядел расстроенным, потому что и не ждал чуда. В отличие от всех остальных, он свой дом не потерял, а продал. Ну, не он, конечно, а его родители. Но все же у Леама было время смириться с мыслью, что он сюда уже никогда не вернется. А вот остальные, похоже, втайне надеялись вернуть себе утерянное, и были жестоко разочарованы.
Марина не знала, что ей думать по поводу произошедшего. Конечно, ей было жалко ребят и хотелось обнять всех сразу и пожалеть, но во-первых, они в ее объятия разом не помещались, а во-вторых, не оценили бы таких нежностей. Она обняла только Флокси — та что-то совсем пала духом, и то плакала, то бурчала себе под нос какие-то угрозы, то рвалась обратно — искать что-нибудь памятное в обломках и расспрашивать всех подряд о родителях.
— Милорд, Ваша очередь, — наконец, сказал Шерман, и все повернулись к Ксавьеру.
Тот кивнул и двинулся в сторону более респектабельного района. Магики последовали за ним, молча переглядываясь.
На улице уже достаточно потемнело, чтобы на них перестали обращать внимание. Да и прохожих стало куда меньше. Фонарщик только-только начал обходить эту улицу, и по ее левой стороне не горело ни одного огонька. Вот там-то они и пошли цепочкой по двое.
Марина почувствовала сильное волнение, когда они попали в новый район, но не поняла, ее ли оно, или же это аура Ксавьера. Но на всякий случай она сильнее сжала руку мужчины. Теперь они шли мимо действительно шикарных особняков, практически маленьких дворцов. Там, за коваными оградками и живыми изгородями, горели теплые огни и слышались голоса, а в одном месте, похоже, начиналось мероприятие вроде салона у Гарденов.
То, что и Ксавьеру судьба не припасла ничего хорошего, Марина почуяла каким-то шестым чувством, едва глянув на темный участок в конце улицы. В огромном строении не светилось ни одно окно, а ворота были приоткрыты — совсем немного, но…
— Защита снята, — сказал Шерман, шедший впереди, и неловко оглянулся на Ксавьера. Тот ничего не ответил.
В полной тишине они, наконец, дошли до приоткрытой створки кованых ворот. Та была не только открыта, но и покорежена, и висела на одной петле, не суля ничего хорошего.
— Мы пойдем первыми, — сказала было Бристел, но Ксавьер остановил ее жестом и сделал шаг внутрь, в темное пространство двора. Марина нырнула следом и замерла, пораженная зрелищем.
Старый заброшенный вокзал, обиталище бомжей — вот, что напоминал нынче особняк семьи Брефеда. Самих бомжей, правда, не наблюдалось, зато следов их жизнедеятельности была уйма: постройки какие-то, хлам, следы разграбления и разведения костров прямо внутри дома. Стекла из окон местами были вынуты, а там, где не достать — выбиты. Стены расписаны углем. Запах стоял отвратительный, да и ветер завывал весьма неприветливо.
— Вот сволочи, — сказал Амадеус, неверяще качая головой при виде такого непотребства. — Похоже, они специально не стали его запечатывать.
— Что? — не поняла Марина.
— На арестованные дома ставят магическую защиту, — пояснил Модька. — Но, похоже, Инквизиция специально не стала ее ставить. Формально, если у Ксавьера не отняли титул, то и дом должен был перейти к нему по наследству. Его должны были защитить магически. Но, похоже, намеренно оставили открытым — чтобы всякий мог надругаться.
— И разграбить, — мрачно добавил Персик, глядя себе под ноги, где даже тротуарную плитку расковыряли и вынесли, оставив только мелкие обломки.
Марина подошла к Ксавьеру, которого отпустила у ворот. Мужчина молча смотрел на единственную не разрушенную и не обгаженную часть здания — его шпиль, уходящий в самые небеса. Определенно, это было самое большое разочарование вечера, ведь вся их группа тайно надеялась пожить в этом месте. Все знали, что их тут не ждет ни сытный ужин, ни натопленный камин, ни богато обставленные комнаты, но чтобы вот такое…
— Может, мы переночуем в каком-нибудь другом месте? — осторожно предложила Марина, коснувшись руки Ксавьера. — Боюсь, здесь будет… неуютно.
— Разумеется, — без особых эмоций в голосе ответил мужчина, но в его ауре Марина ощутила боль и щемящую тоску. Поруганный дом детства — что может быть хуже для человека, всей душой желавшего вернуться домой? Разве что узнать, что твоих родителей не захоронили, как полагается, а оставили гнить на городских воротах во имя устрашения бунтовщиков.
— Пойдем искать съемные комнаты? — осторожно спросил Леам. — Или выйдем из города и переночуем в норе Шессера?
— Идти далеко, — заметил Модька. — И так уже набегались.
— Можно в гостиницу, — предложил Персик.
— Ты хоть знаешь, сколько это нынче стоит? — фыркнул Денеба.
Персик ответить не успел. Ксавьер неожиданно отмер, развернулся и пошел прочь. Все тут же поспешили следом.
Марине в первый момент показалось, что мужчина просто хочет выбежать прочь из этого печального места — у нее и самой возникло такое желание. Однако едва выйдя за ворота, Ксавьер свернул налево и пошел вверх по улице, явно целенаправленно. Магики снова переглянулись и поспешили следом.
Они прошли шесть кварталов и попали в район чуть подешевле. Дома тут были красивые, добротные, но небольшие — ну, в сравнении с предыдущими особняками, разумеется. При взгляде на них Марина сразу поняла: здесь живет уверенный средний класс.
Ей подумалось, что наверное, Ксавьер вспомнил о существовании какого-нибудь знакомого и хочет напроситься на ночлег. Однако дом, к которому он их привел, оказался также тих и темен, как и особняк семьи Брефеда. С одним но: его ворота были заперты.