— Вам очень идет, — не смогла сдержать комментарий Марина. — Выглядите представительно.
— Да, но, кажется, эти вещи мне больше не подходят, — с сомнением в голосе ответил мужчина, продолжая критически оглядывать себя со всех сторон.
— Почему? — искренне удивилась Марина. С ее точки зрения все сидело просто идеально: подходило и по цвету, и по фасону, и по стилю, да и вообще сразу демонстрировало его благородное происхождение. Но Ксавьер отчего-то был недоволен. Чувствовал себя не в своей тарелке, что ли?
— Этот пиджак на мне больше не застегивается, — признался он. — Точнее, застегивается, но тянет, и я не могу поднять руки: думаю, он просто лопнет по швам. Похоже, за эти пять лет я все-таки действительно изменился. Физически, по крайней мере.
Марина улыбнулась:
— Что, прямо всё мало? — спросила она, перекладывая на стол очередную партию отглаженных Броснаном рубашек.
— Нет, некоторые вещи еще в пору, — сказал Ксавьер. — Но всё, что было сшито точно по фигуре, теперь жмет: пять лет назад было модно носить костюмы в облипку. Видимо, придется продать.
— Или отдать ребятам, — предложила Марина. — На Леаме рубашки местами застираны до дыр. Да и Модька будет рад пощеголять в дорогой одежде. Хотя пиджаки на его бицуху не налезут, конечно.
Она фыркнула, представив рогатого красавчика в пиджаке со зверски оторванными рукавами.
— Пожалуй, Вы правы, — подумав, признал Ксавьер. — Я оставлю себе несколько костюмов, а остальное раздайте, пожалуйста, ребятам. Вон те, что на секретере, мне точно малы: даже надеть не смог.
— Пойду обрадую их, — улыбнулась Марина, забирая эту стопку.
…
Как и ожидалось, оставленные без присмотра магики занимались вовсе не делом. Точнее, они, похоже, опять взялись за старое и поцапались.
— Что, без драк никак? — укорила их Марина, глядя, как у Уильяма стремительно распухает зона вокруг левого глаза, а Леам, морщась, прижимает к себе отшибленную руку. — Словами не пробовали разобраться?
— А он за слова и получил, — хмыкнул Модька.
Судья по расположению ребят в пространстве, парочка алхимиков действительно продолжительное время собачилась, собрав вокруг себя целую толпу зрителей, а кульминация в виде удара в глаз стала апофеозом этого представления. Интересно, что такого умудрился ляпнуть Уилл, что даже спокойный и уравновешенный Леам не сдержался и перешел на мордобой?
— Ну, рассказывать будете? — Марина уперла руки в боки.
— Нет, — отчего-то хором сказали оба и неприязненно переглянулись.
— Почему? — удивилась девушка.
— Мы уже разобрались, — мрачно пояснил Уильям, ощупывая подбитый глаз. — Претензий друг к другу не имеем.
Из «зала» долетела пара смешков, однако мрачный Леам согласно кивнул, подтверждая, что конфликт исчерпан.
Марина прищурилась. Это было что-то новенькое. Даже не так важна была суть очередной ссоры, как то, что та самостоятельно завершилась, и побитый не имел претензий, не удалился с проклятьями, хлопнув дверью, и даже не отошел от соперника с брезгливой миной.
— Ну… ладно, как хотите, — осторожно сказала она, боясь спугнуть это зыбкое перемирие. — А я тут вам одежду принесла. Сейчас Ксавьер перемеряет остальное, и еще принесу. Распределите как-нибудь. Ну там, кому нужнее, или просто поровну.
— Ух ты! — радостно подскочил к ней Крис. — Благородные шмотки. Живем!
И ребята с интересом подошли посмотреть. Работа была забыта, метлы одиноко остались лежать во дворе, а вся компания утянулась в дом: принаряжаться.
Марина не стала их корить: ребята все-таки и правда сегодня устали. Однако обновки будто подзарядили их энергией. Ксавьер отдавал все новые и новые вещи, и те сразу шли по рукам. Причем вещи были добротные и явно дорогие. Вовремя почищенные и правильно свернутые либо развешенные, они прекрасно сохранились за пять лет, а некоторые так и вовсе выглядели, как новые.
— Эх, жаль, что у Ксавьера любовницы не было, — неожиданно услышала Марина голос Кристел. — Глядишь, и нам бы что-нибудь перепало.
— Не нам, — негромко ответила ей Бристел и покосилась на Марину в растянутой старой водолазке и пыльной «православной» юбке.
Марина сделала вид, что не услышала. Вот еще — за чьими-то любовницами платья донашивать!
Пока они решали, что из вещей отдать Леаму — самому щуплому из парней — не запертые ворота открыл какой-то пожилой мужчина, и на недоубранный двор неспешно въехал экипаж, груженый какими-то коробками.
Марина торопливо принялась развязывать передник: гостей встречать явно полагалось хозяйке дома, а не «экономке». Затем она вышла во двор, где уже стемнело, и поприветствовала незнакомцев. Один был чем-то похож на Броснана, только еще более представительный и пожилой, а второй напротив, оказался молодым парнем, которого, похоже, взяли с собой просто как возницу и грузчика.
— Приятно познакомиться, леди Брефеда, — с достоинством поклонился девушке старик. — Я — Алазан Брегель, дворецкий семьи Брефеда.
Марина не сразу сообразила, что имеются в виду родители Ксавьера. По всей видимости, этот мужчина некогда работал в ныне разоренном поместье.
— Чем могу служить? — вежливо улыбнулась Марина.
— Это я был бы рад снова служить роду Брефеда, — усмехнулся господин Брегель ее оплошности. — Но увы, я слишком стар, так что оставлю это молодому поколению.
На взгляд Марины Броснана тоже было сложно назвать молодым, однако в сравнении с этим стариком тот действительно казался бодрым и полным сил: лет на десять, а то и пятнадцать его точно хватит.
— Пройдете в дом? — спохватилась Марина, что держит гостя на пороге.
— Нет, — покачал головой мужчина. — Не буду утомлять Вас неожиданным визитом на ночь глядя: зайду как-нибудь в другой раз, когда Вам и милорду будет удобно. Я всего лишь привез вещи. У Вас есть, кому их разгрузить?
Он указал рукой на коробки.
— Да-да, сейчас.
Марина кликнула ребят, и содержимое экипажа ручейком потекло в дом. Ей очень хотелось спросить, что внутри, но она не знала, уместно такое любопытство или нет — уж больно чопорным выглядел старик. Впрочем, господин Брегель и сам догадался пояснить происходящее:
— В день, когда на порог поместья Брефеда ступила городская охрана под предводительством старших инквизиторов, я понял, что дом ждет печальная судьба, — сказал он. — И приказал вынести то, что можно было утаить от инквизиторов. Увы, возможностей у нас было немного: что-то спрятали горничные под своими юбками, что-то вынесли, смешав, простите, с мусором. Так что это жалкие крохи.
Марина глянула на, наверное, двадцатую коробку «жалких крох». Ну, в сравнении с масштабами особняка, наверное, да, вообще ничто. Однако на ее взгляд объемы походили на полноценный переезд среднестатистического жителя ее родного мира.
— Мы тогда еще не знали, что их уже казнили, — продолжил господин Брегель, строго следя, чтобы ребята были осторожны. — Хотели сохранить для господ самое ценное, чтобы они могли сбежать с этими вещами за границу. Потом только узнали правду. А вещи эти так и остались лежать у меня: и отдать было некому, и продать совесть не позволяла. Так что Вы уж передайте их мужу, будьте так любезны. Все-таки, хоть какая-то память о родителях, раз даже могил не осталось.
— Да, конечно, — кивнула Марина.
— Ах, да, — спохватился старик и протянул ей еще одну коробочку: поменьше размером, чем прочие. — Любимая парюра леди Брефеды. Не спрашивайте, как мы ее вынесли, но будьте уверены, что мы все идеально почистили.
— Хорошо, — кивнула Марина, принимая коробку. Она понятия не имела, что такое парюра, но из контекста рассудила, что что-то ценное.
— Доброй ночи, — сказал старик, когда последняя коробка была выгружена. — Если милорд пожелает меня увидеть, Броснан знает мой адрес. Приятно было познакомиться. Я рад, что молодой лорд смог пережить утрату и решился завести собственную семью. Желаю вам обоим всех благ.
— Спасибо, — смутилась Марина.
Мужчина низко поклонился, и они отбыли. А Марина поспешила внутрь, потому что уже через витражные окна прихожей видела, как любопытные магики развязывают бечевки и открывают коробки одну за другой.
Глава 8
В коробках оказались платья. Много-много платьев на один и тот же размер. Да таких, что Марина сразу поняла: это выходные наряды очень знатной дамы.
— Уау, — протянула Флокси, подрагивающей от восхищения рукой ощупывая вышитый жемчугом корсет. — Это прямо как платья старшей принцессы. Никогда не видела ничего подобного так близко. Марина Игоревна, можно померить? Можно? Можно?
Девочка загарцевала на месте. Парни просто глазели на это изобилие, перешептывались о чем-то и кивали.
— Извини, Флокси, — огорчила ее Марина. — Боюсь, забавы ради растащить платья погибшей матери Ксавьера — плохая идея.
Валькирии, тоже было заинтересовавшиеся содержимым коробок, после этих слов сложили все на место и убрали руки. В гостиной возникла неловкая тишина.
— Надо все обратно закрыть и перенести в кабинет, — сказала Марина, потянулась за ближайшей крышкой, но в этот момент в гостиную спустился Ксавьер, одетый в новую рубашку и брюки.
Все замерли, обернувшись в его сторону. Ксавьер тоже остановился посреди лестницы и уставился на ближайшее платье. Судя по небольшой судороге, пробежавшей по его лицу, он сразу его узнал.
— Тут господин Брегель приходил, — неловко пояснила Марина. — Вещи принес. И вот еще какую-то п… парюру.
Марина протянула ему коробку. Ксавьер окинул предмет странным взглядом. Потом медленно спустился, взял коробку и приоткрыл. На его лице не отразилось никаких эмоций. Однако Марину, оказавшуюся в зоне его ауры, захлестнуло щемящей тоской — да так сильно, что у нее слезы на глазах навернулись.
Девушка почувствовала, что должна что-то сделать. Боль Ксавьера была такой пронзительной, такой явной, что практически звенела в воздухе. А выражение лица при этом оставалось холодным и безэмоциональным.