— С возвращением, — довольно сильно волнуясь, сказала Марина. Да, она сама решила чуть больше внимания уделять своей роли жены. Но это оказалось так непривычно, что вызывало волнение, сравнимое с мандражом перед выходом на сцену, и Марине стоило больших усилий играть эту роль.
Ксавьер кивнул, взял ее за руку и кратко поцеловал пальцы, вложив в это действие ровно столько мягкости и вежливости, чтобы и поприветствовать, и романтический подтекст не добавить.
«Гребаный политикан, — пробурчал внутренний голос. — Мог бы и понежнее».
Но Марину такой вариант более, чем устраивал: нежничать на глазах у ребят она определенно была не готова. Как, впрочем, и в интимной обстановке.
— У Вас урок был? — спросил Ксавьер, пройдя в гостиную и обнаружив там магиков в полном составе.
— Скорее, воспитательная беседа, — уточнила Марина, еще раз с укоризной глянув на обормотов, организовавших во дворе футбол и разбивших импровизированным мячом стекло. К счастью, не витражное, а обычное — в чердачном окошке. Но стоимость разбитого не намного снизила гнев новой хозяйки дома, и ребята были на весь вечер под домашним арестом.
— Понятно, — кивнул Ксавьер и подошел к одному из диванчиков. Ему тут же освободили место.
— Как прошел день? — спросила Марина, садясь напротив. Ребята, похмыкивая, затихли: им тоже было любопытно послушать, как устраивается Ксавьер, ведь Марина запретила им выходить из дому без особой надобности. А еще им было любопытно понаблюдать, как мучаются двое взрослых, пытаясь определиться со своими отношениями.
— Скучно и однообразно, — ответил Ксавьер. — Школа инквизиции уже не та, что раньше. Старый корпус и то не такое унылое впечатление производил.
— Что, там все тоже разрушено? — удивилась Марина: как так, ведь это собственность инквизиции!
— Нет-нет, со зданием все в порядке, — сказал Ксавьер. — Там людей почти нет. Многие классы пусты, лаборатории закрыты. Кстати о лабораториях. Уилл, хочешь завтра со мной?
— Я? — удивился не ожидавший такого предложения маг.
Магики такого тоже не ожидали и недовольно зароптали: чего это Уильяма с собой зовут, а их — нет⁈
— У нас пока нет средств на организацию алхимической лаборатории в доме, — пояснил Ксавьер. — Но такие лаборатории сейчас пустуют в Школе инквизиции. И ты можешь там заниматься, Уилл. Я даже могу приписать тебя к исследовательской группе: будешь учиться у магистра алхимии.
— Эй, а почему только он? — возмутился Крис. — А Леам что? Его побоку?
Все уставились на эльфа, но тот лишь как-то нервно повел плечом.
— Уильям человек, — поморщившись, напомнил Ксавьер. — По его поводу точно не возникнет вопросов. А если и возникнут, то легко разрешатся. А вот насчет магиков я не уверен.
— Это несправедливо! — высказал Крис общую мысль под хор негодования. — Если мы не можем пойти, то и он не должен…
Уилл попятился от начавших надвигаться на него парней, хотя те вряд ли стали бы ему вредить на глазах у старших.
— Пусть идет, — неожиданно вклинился в общий гвалт звонкий голос эльфа. — Я не в обиде.
— Зато мы в обиде, — возразил Крис. — Что это за… за…
— … дискриминация, — подсказал ему Амадеус, мрачно сверкнув глазами.
— Да, — кивнул демон. — Она самая.
— Пусть идет, — повторил Леам. — Пусть хоть кто-то из нас чего-то достигнет. Потому что если нет… то зачем тогда мы вообще собрались?
На это никто не нашел достойного ответа, но все нахмурились, обдумывая эти слова. Леам же тем временем продолжал.
— Так ведь и не бывает, чтобы все получали все, — пожал он плечами, говоря это уже в напряженной тишине.
— Но ты талантливее его, это все знают! — сверкнул глазами Крис, а Уилл лишь скрипнул зубами, но спорить не решился.
— Это неважно, — отмахнулся эльф. — Я говорю о другом. Кто мы друг другу? Мы просто куча бездомных, которые сбились в кучу погреться? Или все-таки…
Он замялся, не решаясь выговорить слово «семья».
— … коллектив, — подсказала ему Марина более приемлемый вариант и постаралась слиться с интерьером, чтобы не мешать происходящему.
— Да, — благодарно кивнул ей эльф. — Мы просто сброд или коллектив? Если первое, то я не вижу смысла здесь оставаться. У меня дома родители, лавка, эксперименты. Но если мы все же нечто большее, тогда пустите его.
Марина почувствовала на себе взгляд Ксавьера, но не шевельнулась: момент был уж очень важный для ребят.
— Если мы нечто большее, то должны все делить поровну, — упрямо возразил демон, сегодня, похоже, очень недовольный другом.
— Нет, — покачал головой эльф. — Ты меня извини, Крис, но у тебя семьи никогда не было. И ты не знаешь, что когда кто-то в семье добивается успеха, остальные этому должны радоваться и поддерживать его. Потому что если он один добился — значит, вся семья добилась. Мы, конечно, не семья, но… Пусть идет, в общем.
В комнате снова повисла тишина. Но в этой тишине почти сразу прозвучал голос Амадеуса:
— Я вот порой не понимаю, — сказал Модька, — шизанутый гений ты, белобрысый, или просто бесхребетный тюфяк.
Леам неловко улыбнулся.
— Так что решили? — Ксавьер на этот раз спросил весь класс, поняв, что вопрос неожиданно стал важен для всех.
Ребята переглянулись. Шессер поймал большую часть взглядов, перебросился парой слов с Модькой и сказал:
— Пусть идет.
И на этот раз спорить никто не стал. Правда, пара нелицеприятных фраз из пространства все же донеслась, да неприязненные взгляды нет-нет, да и пробегались по фигуре ссутулившегося Уильяма. Ребята зашевелились и начали расходиться — оставаться в гостиной всем почему-то резко расхотелось.
Марина под шумок подсела ближе к Ксавьеру и негромко уточнила:
— А там… в Школе… действительно так пусто?
— Хотите привести туда сразу всех? — поднял одну бровь Ксавьер.
— Ну, я подумала, что если добиться высокой дисциплины и использовать плащи как форму, то… быть может… Магиков же официально обелили, разве не так?
— Это Высшая школа инквизиции, — напомнил Ксавьер. — Если мы демонстративно отправим туда на обучение группу магиков, это будет вызов общественности.
Марина вздохнула. Она и сама это понимала. Как понимала и то, что нельзя вечно держать ребят взаперти — ни в старом корпусе, ни в новом доме. И дело даже не в футболе и разбитых окнах.
Ребятам недостаточно было ее компетенции. Точнее, Марина уже дала им все, что могла, и теперь они нуждались лишь в сопровождении, а не жестком контроле. Расширение учительского штата и общение с господином Гарденом на некоторое время тоже дало положительный эффект, и теперь девушке не стыдно было показать свой класс миру.
Но мир не желал на него смотреть. Никому не было дела до того, как Крис научился вести себя за столом. Никто не замечал, как медленно, но верно Амадеус возвращает себе чувство собственного достоинства. Никто не видел, как потихоньку гаснет агрессия в душе Уилла. И уж точно всем плевать было на то, как Шессер мягко нарабатывает авторитет и умение исподволь управлять коллективом. Они созрели. Им пора было сломать скорлупу и выбраться наружу.
— Я Вас услышал, — неожиданно снова подал голос Ксавьер. — И в целом ничего не имею против. Но мне не нравится запустение, царящее в Школе. Полноценно функционируют только младшие отряды обучения, а все, что касалось исследований и философских вопросов, здорово деградировало. Пока я не разберусь в ситуации, я не буду предпринимать неосторожных шагов.
— Да, конечно, — облегченно выдохнула Марина. — Вам виднее.
Она хотела было уйти вслед за ребятами, но вдруг спохватилась:
— Вы, наверное, голодны? Поторопить дежурных? Мы не ждали Вас так рано — до ужина еще почти два часа.
— Нет-нет, я подожду, — вежливо улыбнулся ей мужчина.
Марина с улыбкой кивнула и вновь попыталась было уйти, как Ксавьер неожиданно предложил:
— Может, прогуляемся перед ужином?
— Мм? — удивилась Марина, в искреннем изумлении оборачиваясь к нему.
— Помню, Вы как-то пытались расспросить меня о месте, где я жил, — сказал он. — Рассказывать я не люблю. А вот показать могу. Если хотите.
— Ну… давайте, — смутившись, согласилась девушка.
«Свидание!!» — неожиданно резко и при этом радостно завопил внутренний голос, заставив Марину подскочить на месте и густо покраснеть из-за этого.
Экстра про Леама
Леам серьезно кривил душой, когда в очередной раз защищал Уильяма. Нет, он не наврал ни словом и действительно считал, что нельзя отбирать у человека возможности только затем, чтобы все были равны. И все же…
И все же ему было обидно. Отчаянно обидно. Настолько, что когда он шел по коридору в свою комнату, у него даже глаза защипало. И когда он дошел, то ощутил желание запереться, забраться с ногами на кровать и пару часов никого не видеть. Очень сложно быть хорошим и любить людей, когда жизнь раз за разом смеется над тобой.
Однако комната не принадлежала ему единолично, и спустя буквально пять минут внутрь вошел Уильям.
Леам против воли покосился на него. Уилл всегда был каким-то темным, как невнятное чернильное пятно. Порой он напоминал ему летучую мышь — из-за смолисто-черных растрепанных волос и темной же одежды, нелепо сидевшей на угловатой фигуре.
Лицо у него было бледное, такое же острое, с тонкими бескровными губами и со впалыми щеками. И вел он себя обычно погано, так что эльф нисколько не сомневался, что посредством этого человека Бог испытывает его веру. И с каждым разом это испытание было все тяжелее.
Леам вздохнул и сделал вид, что хочет почитать книгу — благо, этого добра в доме Ксавьера было много, и несколько штук стояли на полке и в этой комнате.
— Я… — начал было Уилл.
— Может, ты не будешь сейчас ничего говорить? — перебил его Леам, старательно глядя только в книгу. — Извини, но… ты обычно говоришь гадости, а я сейчас к ним не готов. Давай как-нибудь потом.