В салоне повисла тишина. Марина ожидала чего угодно, но не такого ответа. Красива? Она?
— Не шутите так, — смущенно попросила она, догадываясь, что Ксавьер просто хотел ее подбодрить. — Мне неловко. То есть, я понимаю, что Вы хотели меня поддержать. Но я в этом, право слово, не нуждаюсь.
— Вижу, Вы мне не верите, — сказал Ксавьер. — Однако Вы объективно красивее всех тех породистых девиц, которых прочили мне в жены пять лет назад.
Он слегка хмыкнул и подался вперед — видимо, чтобы она лучше видела его лицо и поверила в искренность слов:
— К Вашему сведению, принцессы прекрасны только на портретах. В жизни дух захватывает вовсе не от их красоты, а от поразительного сочетания уродства и тупости. Поверьте, по обоим показателям Вы дадите им фору. Стоило лишиться наследия только ради того, чтобы жениться по собственному выбору, а не из-за общественного давления.
Марине нечего было ответить на подобную откровенность. Но ей вдруг стало очень хорошо от осознания, что Ксавьер не сделал ей одолжение, женившись.
«Да, ты у нас одна такая уникальная, кто радуется, что мотивы сделанного для тебя доброго дела были эгоистичными», — фыркнул внутренний голос.
«Отвали! — отмахнулась она. — Меня только что красивой назвали».
«Ага. В сравнении с уродинами», — тут же подколол ее внутренний голос, но без особенной язвительности: он тоже был вполне доволен мотивами Ксавьера, но на свой лад.
— Но все же, зная Вас, я предполагаю, что моя внешность была не единственным доводом для заключения брака, — смущенно сказала Марина.
— Разумеется, — кивнул Ксавьер. — На самом деле объективных доводов за и против было примерно поровну. Мое мнение о Вашей внешности субъективно, но оно качнуло чашу весов в сторону согласия.
«Марина, молчи! — предупредил ее внутренний голос, поняв, что она сейчас спросит. — Давай просто запомним, что мы для него красивые, и оставим эту тему».
Но она все же спросила:
— И что это были за доводы? Вы не подумайте дурного, я не сомневаюсь во взвешенности Ваших решений. Просто не вижу никакой выгоды для Вас. Ну, кроме смехотворного «приданого».
— Если подбирать точное слово, то таким словом будет «перспективы», — подумав, сказал Ксавьер. — Вы имеете свойство постоянно улучшать все вокруг себя, даже когда в этом нет никакого смысла. Мне… этого не хватало. Не хватало рядом человека, который куда-то движется, а не просто плывет по течению.
«День откровений, — присвистнул внутренний голос. — Во его сегодня прет. Я в шоке. А эмоциональный фон чувствуешь? Ксавьера сегодня неслабо штормит. По-любому, оценил твое белье!»
«А ничего, что он едет в самое логово аристократов, пребывая в весьма дурном статусе? — возмущенно напомнила Марина. — Другой бы на его месте грыз бы ногти от волнения, а Ксавьер всего лишь разговорился».
«Ты, давай, не отвлекайся на споры со мной, — одернул ее внутренний голос. — Пользуйся, пока Ксавьер добрый: тяни информацию из этого тихушника».
Марина информацию тянуть не собиралась, но с тем, что пауза слишком затянулась, была согласна. Поэтому добавила, просто чтобы поддержать разговор:
— Не уверена, что от меня есть какая-то польза, начиная с приезда в Крамарин: я слишком неопытна для общения с высшим светом. Вечер у Гарденов нам это продемонстрировал: ни одна моя мысль или идея не нашла отклика в душе тех, кому я их высказывала.
Марина неловко улыбнулась.
— Это естественно, — кивнул Ксавьер. — Потому что Вы говорили. А надо было слушать.
— Хм, — Марина чуть нахмурилась.
— Люди, что постоянно посещают подобные мероприятия, обычно молчат, — пояснил Ксавьер. — Много болтают лишь новички — молодежь или те, кого только-только допустили в свет. Оказавшись на подобном мероприятии, они торопятся высказать все, что вертится на языке. Опытные закулисные игроки для того и приглашают таких людей, чтобы быть в курсе всех событий.
Марина зарделась. Она вдруг осознала, как глупо выглядела на вечере Гарденов со своими пафосными речами и эмоциональными беседами. И осознала также, что Тельпе там оказался тоже не случайно: похоже старик Гарден специально пригласил их с проректором в одно время, чтобы они «сцепились языками» и выболтали чуть больше, чем могли бы в обычных условиях.
— Боже, какая я дура, — не выдержав, вслух сказала она.
— Все приходит с опытом, — заверил ее Ксавьер. — Сегодня просто постарайтесь молчать и наблюдать. Такое поведение сделает Вас светской львицей куда быстрее, чем богатый наряд или красивые речи.
— Я не хочу быть светской львицей! — торопливо открестилась Марина от этой чести.
— И все же вы ею станете, — возразил Ксавьер.
— Почему? — удивилась Марина.
— Светская львица — это не просто красавица, которая знает все сплетни города, — пояснил Ксавьер. — Это женщина, что умеет мыслить. Объективно оценивать ситуацию. Не поступаться принципами, но и не быть упрямой, когда эти принципы оказываются ложными. Женщина, что оценивает не отдельных людей, а общность, и видит роли, которые играют окружающие. Разве это не то же самое, чем Вы занимаетесь в классе?
Марина задумалась. Смутно, но она все же поняла, о чем говорит Ксавьер. Вот только…
— И вы обо всем этом успели подумать за те две минуты, пока решали, жениться на мне или нет? — спросила она.
— Разумеется, нет, — сказал Ксавьер после небольшой паузы. — На размышления ушло четыре дня.
Марина замерла. Четыре дня? Почему именно четыре? Ведь их свадьба была спонтанной, и ребята практически вынудили его сделать предложение. Или нет?
— Я решил сделать Вас своей женой, когда Вы прыгнули мне на руки, спасаясь от таракана, — видимо, заметив ее растерянность, решил пояснить мужчина. — Но не мог придумать, как сделать предложение, не довлея статусом благородного. И когда все стали предлагать Вам мужей, мне показалось некрасивым эгоистично воспользоваться ситуацией. Поэтому я долго сомневался, и в итоге высказал свое предложение последним. Извините меня за это.
Марина только рот открыла.
«Да здравствуют тараканы! — провозгласил внутренний голос. — Реальные и те, что в голове!»
Королевскую резиденцию Марина увидела неожиданно, так как всю дорогу она размышляла о словах Ксавьера, а на подъезде ее мысли были заняты тем, как бы так половчее выйти из кареты.
Однако выйти оказалось проще, чем зайти: специально для «выгрузки» расфуфыренных дам кареты подъезжали к особому возвышению наподобие трапа, и Марине не понадобилось слепо нащупывать ногой приступочку: она просто подала Ксавьеру руку, сделала широкий шаг, и карета отпустила ее пышную юбку — та лишь слегка поколебалась.
Марина подняла голову и увидела монументальное строение в готическом стиле. Оно было столь велико и помпезно, что девушка замерла, придавленная этой мощью. Деталей она не разбирала без очков, но почему-то без подробностей здание казалось ей даже более пугающим, чем если б она могла его хорошо рассмотреть.
— Прошу, господа, — голос лакея и легкое пожатие пальцев от Ксавьера привели ее в чувство, и она торопливо приняла правильную позу: уже пора было начать отыгрывать благородную леди, а архитектурой полюбоваться всегда успеется.
Опустив очи долу ровно на угол в сорок градусов, она плывущей походкой заскользила рядом с Ксавьером, надеясь, что похожа все-таки на танцовщицу, а не бабку, идущую враскоряку. Кругом было полно народу — в основном, служащих этого места — и Марина чувствовала себя очень неуютно из-за откровенного наряда. Хотя и знала уже, что по местным меркам декольте — это обязательный дресс-код, а не способ соблазнять мужчин.
Они поднялись по лестнице, застеленной бордовой ковровой дорожкой, что стало первым испытанием для Марины: отсутствие очков и огромная юбка полностью лишали ее возможности смотреть, куда она ступает, и поиск ступеней стал настоящим испытанием.
Один раз девушка-таки оступилась, однако Ксавьер удержал ее. Она позволила себе глянуть на него с благодарностью. Впервые за все время пребывания в этом мире мужчина показался ей родным и надежным, и очень хотелось повиснуть на его руке, прижавшись виском к плечу.
«Все познается в сравнении, — сочувственно прокомментировал это желание внутренний голос. — Давно надо было бросить тебя в гущу агрессивных незнакомцев, и ты бы тогда давно бросилась на шею Ксавьеру, как нормальная баба».
Марина отмахнулась от незримого собеседника с его акцентуацией — сейчас было не до этого. Ксавьер вчера показал ей все необходимые жесты, позы и прочее, и Марина вроде бы даже натренировалась. Однако об автоматизме речи не шло, и ей приходилось серьезно напрягать мозги. Красиво пройти по дорожке было не так важно, как не опозорить Ксавьера, пока он будет общаться с разными крупными — и не очень — шишками.
Впрочем, это испытание началось не сразу, и после прохождения местного хостес они попали в просторное тихое помещение, где кроме пары лакеев никого не было. По некоторым признакам Марина предположила, что в зимнее время помещение исполняло функцию гардероба, но сейчас оно было лишь тамбуром, и впереди виднелись красивые двери с двумя служащими, что должны были их распахнуть перед гостями.
— Готовы? — негромко спросил Ксавьер, останавливаясь возле огромного зеркала, чтобы дать возможность девушке убедиться, что ее наряд, макияж и прическа в порядке. Марина, конечно, глянула туда, но без очков в этом не было никакого смысла. Впрочем…
Она смутно различила две фигуры — высокого медноголового мужчины в расшитом золотом белом костюме и богатой дамы в пышном платье и дорогих украшениях. Своего лица с такого расстояния она не узнавала, а все остальное и вовсе было чужим.
Марина сделала шаг вперед, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения. Зазеркальная девушка тоже шагнула к ней. Расстояние резко сократилось, и она наконец различила в отражении себя. Однако странное чувство, будто перед ней другой человек, не пропало, просто поблекло. Определенно, собой Марина сегодня не была.