— В следующий раз запирайтесь.
— Что? — растерялась Марина, глянув на него широко раскрытыми глазами.
— На дверях на такие случаи есть засовы, — холодно пояснил свою мысль Ксавьер, не повышая, впрочем, голоса — чтобы их не услышали.
— Вы вообще о чем? — девушка глянула на него так, будто мужчина заговорил на другом языке.
— Марина Игоревна, я же не слепой, — едва слышно сказал он, укоризненно на нее глянув. — Вы взбудоражены. Платье сидит криво, верхний крючок корсета расстегнут, а лорд Вельден выпал из дверей Яшмовой комнаты. В следующий раз будьте более осмотрительны при выборе места для… кхм… тихих встреч. Как минимум в порыве страсти не прислоняйтесь к незапертым дверям.
— Ксавьер! — отчаянным шепотом возмутилась пораженная до глубины души Марина. — Вы правда думаете, что я пыталась Вам изменить⁈
— Господа, вам стоит быть потише, — напомнил им господин Гарден, что стоял рядом.
Марина сдержала рвущиеся из нее эмоции. Действительно, устраивать громкую семейную сцену на глазах у высшего света было не лучшей идеей. Но и оставлять все как есть, позволяя Ксавьеру думать про нее черт-те что — тоже!
— Я Вам не изменяла, — с трудом сдерживаясь, тихо, но отчетливо сказала Марина, подойдя к мужу как можно ближе, чтобы их не услышали другие.
— Это не мое дело, — Ксавьер отвернул голову и старательно уставился вдаль, делая вид, что они говорят о ерунде.
— В каком смысле — не Ваше дело? — оторопела девушка. — Я же Ваша жена! Вы что же, не возмущены тем, что какой-то хлыщ в Ваше отсутствие пытался переспать с Вашей супругой?
— Леди Брефеда, потише, прошу вас, — снова напомнил ей господин Гарден, так широко и старательно улыбаясь остальной публике, будто дама только что рассказала потрясающий анекдот.
— Абрахам Вельден на данный момент — наследник семьи Вельден, — сказал Ксавьер, не глядя на Марину, но обращаясь к ней. — Из четырех ответвлений древнего рода Брефеда эта семья является самой влиятельной. Мое мнение в данном вопросе имеет примерно такое же значение, как мнение бродячей собаки. Я вообще не должен был знать, что между вами что-то есть.
Лицо Ксавьера застыло маской, но Марина, стоявшая к нему вплотную, чувствовала, что он полон противоречивых эмоций и сказал не то, что хотел, а то, что должен был.
— Так, стоп! — девушка подняла руки. — Тут явно имеет место какое-то культурное недопонимание. Так что еще раз: этот хлыщ ко мне приставал, и я его бросила через плечо, как Денебу в первый день знакомства с классом. А вовсе не выпала с ним в обнимку из дверей! И мне очень неприятно, что Вы посмели думать, будто я пожелаю с ним переспать!
— Господа, потише, — в третий раз напомнил им старик Гарден, старательно, но безуспешно пытаясь встать так, чтобы загородить их от любопытных взглядов.
— Я и не думал, что пожелаете, — Ксавьер как будто смутился. — Просто лицам подобного статуса обычно не отказывают. Если только затем, чтобы набить себе цену.
— Ксавьер! — возмутилась Марина. — И за сколько Вы готовы меня продать?
— Черт возьми, Марина Игоревна, зачем обсуждать со мной другого мужчину? — наконец, не выдержал он и посмотрел ей в глаза.
— Да сдался он мне! — сказала Марина. — Пристал, как последний маньяк, а Вы все не возвращались. Что мне оставалось делать? Пришлось защищаться, как умею.
— Я знал, что женщины мира Креста, отказывая мужчине, бьют его по щеке. Но не знал, что настолько сильно, — хмыкнул господин Гарден. — Господа, вы уверены, что хотите обсуждать это в моем присутствии? Не говоря уже о том, что вас могут услышать и другие люди.
Ксавьер и Марина немного опомнились. Окружающие вряд ли слышали их разговор, но видели, что он весьма эмоционален, и сейчас на них косились не менее активно, чем на лорда Вельдена, который сделал вид, что просто споткнулся, и сейчас преувеличенно весело беседовал об этом со своей компанией, сетуя на скользкий паркет.
— Вы что, правда вышвырнули одного из старших лордов у всех на виду? — уточнил Ксавьер, похоже, наконец, поверив своей жене.
— У меня не было выбора: словесный отказ он не принял, — пояснила Марина, успокаиваясь из-за того, что разговор, наконец, вошел в конструктивное русло. — И вообще… Это было грязно и возмутительно! Он просто на ровном месте подошел и начал приставать. Как будто так и надо! Нет, я еще понимаю, если б какая-нибудь внезапно вспыхнувшая любовь: ну, наговорил бы мне красивых слов или еще чего. Но вот так, хватать меня, как вещь, и сразу нести пользоваться — это было отвратительно!
— Но Вы же понимаете, что старшим лордам роскошь признания в любви недоступна? — сказал Ксавьер. — Вы не можете ждать от него подобного.
— Нет, не понимаю, — искренне изумилась Марина, впервые о таком услышав. — В каком смысле недоступна?
— Это табу для всякого высокородного, — пояснил Ксавьер. — Мы не можем выказывать свои чувства, чтобы никто не мог использовать это в политических целях. Да, разумеется, у старшего лорда может быть фаворитка, и не одна. Но никто не должен знать, чувствует ли он к ней что-нибудь или же просто удовлетворяет естественную надобность. Поэтому механизм знакомства всегда примерно одинаковый.
— Какая. Гадость, — отрывисто выразила свое мнение Марина. — Хотите сказать, Вы тоже так делаете?
— Я нынче не в том положении, чтобы предлагать дамам подобное, — как будто без эмоций ответил Ксавьер. — Так что нет, не делаю.
Повисла пауза. Марина молчала почти минуту, прежде чем справилась с собой и подобрала слова.
— Хочу Вам сказать, что я считаю недопустимыми подобные отношения без романтических чувств, — сказала она. — Скажу честно: я в ужасе. И не понимаю, как это — спать с женщинами, к которым ничего не испытываешь.
— Дело не в отсутствии чувств, а в их сокрытии, — пояснил Ксавьер, стараясь говорить четко, но негромко. — Да, чувства есть. Но высказывать или показывать их прилюдно нельзя. Ни устно, ни в письме. Об этом все знают. Старшие лорды просто берут женщин, которые им нравятся, и те отдаются. Без споров и без вопросов. Потому что так принято. Потому что отказываться нет смысла: любовь старших лордов приносит богатство и успех в жизнь женщины.
— Спасибо, но мне такого не надо, — оскорбленно сказала Марина. — Лучше буду бедной неудачницей, чем богатой потаскушкой.
Ксавьер неожиданно хмыкнул.
— Я сказала что-то смешное? — нахмурилась Марина.
— Вспомнилась одна байка, — пояснил мужчина. — Говорят, когда меня еще на свете не было, моя мать подпалила драконьим пламенем дома всех трех фавориток моего отца. Она тоже сочла их существование недопустимым. Хотя отец их даже не посещал, просто формально переводил им средства, чтобы общество продолжало считать их фаворитками лорда Брефеды.
— Я бы тоже спалила, — сказала Марина. — Еще и деньги на них семейные тратить! Как так можно?
— Это вопрос статуса, — спокойно пояснил Ксавьер.
— Как хорошо, что у нас нет денег на этот «статус», — почти язвительно сказала девушка.
— Марина, Вы… ревнуете меня к несуществующим фавориткам? — спросил мужчина с искренним любопытством.
Она покраснела. Господин Гарден же решил, что он тут все-таки лишний и чуть отошел, чтобы не мешать их беседе.
«Скажи „да“, — неожиданно напомнил о себе внутренний голос. — Пусть знает, что мы против. Я — точно против всяких левых баб. И так нифига не достается, еще и делиться? Ну уж дудки!»
Но Марина уже успокоилась и взяла себя в руки:
— Вы правы, Ксавьер, — сухо сказала она. — Я веду себя глупо.
— На самом деле это очень мило, — он неожиданно улыбнулся и взял ее за руки. — Вы правда хотите, чтобы прочие мужчины держались от Вас подальше?
— Естественно! — сказала Марина. — Я вообще не понимаю, как кому-то пришла в голову идея ко мне приставать: я замужем, да еще и за священнослужителем!
Она кивнула на форму Ксавьера. Он снова усмехнулся, и в его ауре появились задорные нотки.
— Вообще-то, так делать не положено, — начал он, склоняясь к ней. — Но если Вы хотите…
Он притянул ее к себе и приник губами к губам.
— Ну, вы даете, молодые люди… — отчетливо хмыкнул старик Гарден, отворачиваясь от них.
Марина на пару секунд выпала из реальности, дезориентированная неожиданным поцелуем. Внутренний голос ликовал, тело горело, объятое собственными ощущениями и слишком яркой сегодня аурой Ксавьера. А острее всего были многочисленные взгляды ахнувшей толпы, что обшаривали ее, будто просвечивая насквозь рентгеновскими лучами.
Ксавьер отпустил девушку не сразу, дав возможность всему залу полюбоваться нарушением норм этикета. Да и не отпустил вовсе, а лишь прервал поцелуй, продолжая при этом прижимать ее к себе обеими руками — теснее, чем в танце.
— Очень мило, но крайне необдуманно, — укоризненно глянул на них господин Гарден. — Хорошо, что Вы нынче так слабы, господин Брефеда, что прочим аристократам гораздо проще насолить Вам напрямую, чем действовать через Вашу жену. В противном случае это был бы очень недальновидный поступок.
Ксавьер ничего не ответил, лишь одарил Марину долгим и непонятным взглядом и сумбуром эмоций — сильным, но вовсе не эротическим, как мечталось ее внутреннему голосу. Он о чем-то думал, и это что-то заставляло его переживать попеременно страх, боль, сладость, тоску, надежду и тревогу. Определенно, события этого дня прорвали в нем невидимую плотину.
На этом оба решили, что с торжественным мероприятием пора заканчивать.
Обратно они ехали в полном молчании, не глядя друг на друга. Это было очень странное ощущение. Почти так же странно Марина чувствовала себя наутро после их первой брачной ночи. Только теперь она уже знала, что у Ксавьера нет привычки лапать ее без явно выраженного согласия.
Однако несмотря на противоречивые эмоции, она вдруг поняла, что больше не испытывает неловкости, находясь с ним наедине в одном помещении. Ксавьер вел себя так же, как всегда. Но теперь она смутно начала понимать мотивы его поведения, и, кажется, они ее устраивали. Вообще все устраивало. И от этого было тепло и спокойно на душе.