Небольшой раздрай в ее состояние внес разве что неприятный сюрприз дома. Оказалось, что в комнате ее ждет-дожидается Мари с очередными лосьончиками — на этот раз для снятия макияжа. А еще — девчонки, которым было страсть как интересно послушать про раут при королевском дворе.
Марина думала, что возвращение Ксавьера распугает этот непредвиденный ночной девичник. Однако мужчина как будто знал, что ее ждут, и надолго задержался на первом этаже, разговорившись с Леамом и Уильямом. Так что Марину успели не только отмыть и раздеть, но и достать вопросами. Она как могла скучно обсказала все, что было, умолчав, разумеется, о финальном аккорде их «выступления».
Когда Ксавьер вернулся, девушка уже была собой. Чулки и кружевное белье спрятали (к возмущению внутреннего голоса, у которого были «планы»), красивое платье распороли на фрагменты (оказалось, его так стирают — по частям), драгоценную парюру с почестями уложили в коробку, а лицу девушки вернули обычный блеклый вид. Правда, эффект свежей кожи так и остался, но Марина была не против: это был ровно тот уровень прихорашивания, которого ей не хватало раньше.
— Вы снова Вы, — сказал Ксавьер, уже за полночь поднявшийся в их комнату и обнаруживший Марину торопливо натягивающей одеяло до подбородка.
— Быть красивой очень тяжело, — смущенно пожаловалась она, сползая на подушке, чтобы он не видел очередную безразмерную футболку.
— Да я ничего не имею против, — сказал Ксавьер, проходя в комнату. — Я тоже предпочитаю комфорт для себя.
Он зашел за ширму и начал переодеваться.
— Что ребята говорят? — спросила Марина, чтобы разговор не прервался на неловкой паузе. — Нашли что-нибудь?
— Нет, — отозвался мужчина. — Они уже весь район обшарили — ничего похожего. Дошли даже до окраин. Но там дальше только большая аномальная зона с вивернами. Можно, конечно, и туда сходить, но место опасное. Там когда-то валькирии тренировались — на вивернах умения отрабатывали. Надо отряд собирать, чтобы туда идти.
— Нет, не надо! — сказала Марина. — Не будем соваться в места, где кто-то может пострадать, без должной уверенности.
— Кстати об уверенности, — донесся из-за ширмы голос Ксавьера. — Уилл сказал, что он начал различать природный магический фон и эманации, исходящие от магиков. Магистр Фабиус его очень хвалит.
— Хм. Не совсем понимаю пользу этого умения, — подумав, призналась Марина.
— Слежка, — пояснил Ксавьер. — Умение выслеживать магов и магиков по оставленному энергетическому следу. Похоже, у Уильяма есть задатки боевого мага. Просто он все это время изучал лишь алхимию, а активные способности развивал без наставника и потому делал это бестолково и неэффективно.
— Да, он как-то говорил, что хочет стать имперским магом, — припомнила Марина. — Но разве он может выследить того, кого никогда не видел?
— Не может, — согласился Ксавьер, выходя из-за ширмы. — Но в городе не так уж много магиков. Если он достаточно долго будет изучать и запоминать следы, оставленные жителями района, то, возможно, заметит след кого-нибудь новенького, если его повезут мимо. Особенно, если этот кто-то сопротивлялся при задержании, и от него фонит магией. Или же можно выследить самого инквизитора.
— Это если инквизиция продолжает хватать магиков, — заметила Марина.
— Продолжает, — мрачно подтвердил Ксавьер. — Шерман тут себе знакомую завел из магиков. Она прячется от инквизиции уже пять лет и заверяет, что все эти годы у нее продолжали пропадать по ночам друзья из магиков. Первое время часто. Потом большинство научились хорошо скрываться. Но все равно нет-нет, да и пропадает кто-то.
— Почему они не сбежали, как прочие, если знали об опасности? — удивилась Марина.
— Кто-то, как эта сирена, понадеялся на свои способности, — пожал плечами Ксавьер. — Кто-то и раньше особенно не афишировал свою принадлежность магикам, и продолжает делать вид, что он человек. А кто-то просто побоялся, что не сумеет устроиться в другом месте. Тут все-таки знакомый город и много сочувствующих.
— М-да, сложно, — вздохнула Марина. — Ну, да когда-нибудь все придет в норму, я в это верю. Плохое не может длиться вечно.
Ксавьер замер посреди комнаты, вздернув бровь.
— Я что-то не так сказала? — смутилась Марина.
— Да нет, ничего, — он отмер. — Я просто забыл на мгновение, что Вы из другого социального слоя.
— Поясните, — нахмурилась она.
— Поясняю, — кивнул Ксавьер. — Проблемы общества не решаются и не устаканиваются сами по себе. Само по себе происходит только смирение с угнетением. А чтобы в стране решилась какая-то серьезная проблема, надо, чтобы несколько политических игроков начали ее решать. Но кроме нас, до спасения магиков никому нет дела.
«Он сказал „нас“? — оживился внутренний голос. — Нет, ты это слышала? Он сказал „нас“! А ведь раньше даже карамельки ребятам покупать отказывался».
«Он сегодня сильно перенервничал, — напомнила Марина. — Наверное, на контрасте с теми, кто убил его родителей, ребята стали казаться ему родными».
«Да, похоже на то, — согласился внутренний голос. — А вообще, неслабо его штормит в последнее время. Даже приставать к тебе начал».
Марина покраснела, но промолчала — не ответила ни тому, ни другому собеседнику. Ксавьер подождал ее реакции на свои слова, но не дождался и лег.
— В общем, здесь есть, над чем подумать. Но не сейчас. Спокойной ночи, — сказал он, привычно отворачиваясь, чтобы не смущать ее.
— Спокойной ночи, — отозвалась Марина и выключила последний светильник.
Экстра про Мадиера
— Кто последний в душ? — спросил профессор Мадиер, узрев огромную очередь в коридоре второго этажа.
— Какой тут душ? — недовольно ответил ему Крис. — В туалет бы попасть. Ёж как засел, так полчаса уже прошло. Как раз перед самым отбоем, блин! А мы ему говорили: нефиг жрать всякую гадость.
— Ясно, — хмыкнул дядя Мадя. — Но он и раньше ел что ни попадя. Откуда вдруг такие очереди?
— Раньше лес кругом был, — пояснил Крис. — А тут Броснан голову открутит, если клумбу пометить.
— Все с вами понятно, — улыбнулся мужчина. — Ну ладно, не буду тогда зря занимать место. Мое дело, пожалуй, терпит и до утра.
Он еще не договорил, когда откуда-то из начала очереди донесся орочий рык:
— Эй, паскудник, выходи! — госпожа Эгнерция застучала в дверь так, что затряслась чуть ли не вся стена. — Я знаю, это ты напакостил! Иди убирай! И отрабатывай!
— Ну ма-а-ам! — глухо донеслось из-за двери. — Давай потом. Мне худо…
— Худо ему, посмотрите на него! — возмутилась женщина. — А мне не худо вечно за тобой убирать? Выходи, зараза!
Снова послышался грохот.
Помыться дяде Маде не дали, а спать он еще не хотел, так что мужчина прошел мимо очереди к разъяренной женщине и поинтересовался:
— Простите, а что он натворил?
— Полироль разлил: всю бутыль! — тут же «сдала» сына женщина.
— Я думал, это что-то вкусное! — жалобно донеслось из-за стены.
— Еще раз возьмешь что-нибудь без спроса, и вкусного не увидишь уже до конца жизни!! — тут же взревела женщина.
Дядя Мадя лишь улыбнулся. Умение госпожи Эгнерции моментально переходить от орочьего рыка к вежливой человеческой речи и обратно просто поражало.
— А чем это от Вас так пахнет? — женщина принюхалась и сморщила широкую зеленоватую переносицу.
— Да так, — отмахнулся дядя Мадя. — За зельем не уследил, выкипело. Подхожу, вижу: лезет что-то из котелка. Сразу-то не понял, что это пузырь, решил помешать. Ну, ткнул, а оно в меня и фуркнуло напоследок. Такая вонь… Вот, хотел в душ сходить, а тут очередь.
Он развел руками.
— Ой, так пойдемте вниз! — сказала госпожа Эгнерция. — В прачечной тоже есть душ. Он, правда, не для людей. В смысле, для технических нужд. Но вода там чистая. Если пообещаете не брызгать на стены, то я Вас туда пущу.
— О, буду очень благодарен! — обрадовался профессор Мадиер.
От душа там было одно название. Это был жестко вмонтированный в стену удлиненный кран с наверчивающейся на него лейкой. Он еще и установлен был где-то на уровне пояса. По всей видимости, его основным предназначением было наполнение ванны для полоскания белья. А душевая лейка — это уж так, чтобы расширить функционал.
Впрочем, присев, под ним вполне можно было помыться. Что дядя Мадя и сделал с большим удовольствием. Шампуней леди Брефеды тут не наблюдалось, но мыло нашлось, так что вскоре мужчина уже выбрался на коврик, вытерся одним из чистых полотенец, стопочкой высившихся неподалеку и… понял, что не взял с собой чистую одежду.
— М-да, — сказал он, принюхавшись к своей рубашке, мелко забрызганной остатками вонючего раствора. Какой смысл был мыться, если потом вновь надевать на себя это грязное тряпье? По хорошему, отправить бы его в корзину для стирки, которая как раз стояла неподалеку.
Подумав немного, мужчина решил так и сделать. Час был поздний, ребята либо уже разошлись по комнатам, либо еще стояли в очереди на втором этаже, и он не должен был ни с кем столкнуться по пути к себе: его определили на постой на первом этаже, в кабинете хозяина дома.
Обмотав бедра полотенцем и сложив грязное белье в корзину, профессор Мадиер вышел из прачечной… чтобы столкнуться с госпожой Эгнерцией.
— Ой, а я Вам одежду чистую несу, — смутилась она. — Как раз высохла. Правда, неглаженая еще: я в Вашу комнату без разрешения заходить не стала, взяла с веревки.
Она протянула ему стопочку помятого белья, старательно не глядя на голый торс и обмотанные полотенцем бедра. Профессор Мадиер замер на мгновение, околдованный этим мистическим зрелищем — смущением на лице орка. Такое нечасто увидишь.
— А не хотите ли чаю? — спросил он. — Мне после душа всегда хочется чаю.
— Так ведь поздно уже, — напомнила женщина. — На ночь наедаться вредно.