«Пф! И это говорит мне тот, кто постоянно мечтает переспать с каким-нибудь брутальным мужланом, — фыркнула Марина, которую, вообще-то, тоже потряхивало — и морально, и физически. — Но я должна пойти. Нас слишком мало. И я чувствую вину и хочу ее искупить».
«Да мы там только мешаться будем! — напомнил внутренний голос. — У тебя оружие из рук в два счета выбьют — даже замахнуться не успеешь».
«Значит, я вообще не буду брать никакое оружие, — решила Марина. — Безоружная девушка, испуганно поднявшая руки, не вызывает желания ее атаковать».
«Это ты так думаешь, — возразил ей внутренний голос. — А на самом деле, мы понятия не имеем, как ведут себя люди в бою. Фильмы всякие не в счет — это художественные домыслы. Вдруг они не будут тебя убивать, а что-нибудь другое сделают, а?».
«Ну, это все-таки не настоящая война, где насилуют побежденных, — напомнила она. — Это будут просто охранники, захваченные врасплох. С чего бы им меня трогать? Нормальные городские жители на обычной работе».
«Ага. Нормальные, — мрачно хмыкнул внутренний голос. — Про профдеформацию слышала? Слышала, конечно, ты ж сама — школьный учитель и деформирована по полной: крыша едет только так. А теперь представь, как она уехала у тех, кто охраняет секретный лагерь, в котором издеваются над людьми».
Марина ничего не ответила. Она понятия не имела, что их там ждет на самом деле. Но потому и не могла просто так отпустить туда ребят, будь они хоть двести раз сильнее, быстрее и талантливее обычных людей. Если не поможет, так хоть отвлечет охранников.
Например, бросится к ним с криком: «Помогите, убивают!» и повиснет на шее у самого опасного. Это, конечно, задержка лишь на секунду-другую. Но для парней вроде Криса, Шессера или Амадеуса как раз секунда и нужна, чтобы получить неоспоримое преимущество и закончить бой за минуту. Она уже наблюдала подобное в трущобах возле дома Тулглторнов, где ее ребята завалили толпу уголовников, не получив ни царапины. В тот момент ей нужно было только не мешать своим.
«А вообще да, чего я так испугалась? — подбодрила она сама себя. — Вот уж что-что, а драться мои парни умеют, чтоб их. И не только парни. Одна госпожа Эгнерция чего стоит. Пожалуй, предприятие-то не настолько и безумное. Главное — чтобы повезло».
За спиной раздался звук закрывающейся двери. Марина нервно обернулась, но это был всего лишь Ксавьер: он, похоже, тоже решил переодеться. Взял вещи, зашел за ширму и молча там зашуршал. Заговорил, лишь когда вышел:
— Вы уверены, что хотите пойти? — на всякий случай уточнил он. — Мы будем действовать сообща, да. Но каждый прежде всего будет оборонять себя. К этому приучила ребят улица. Может статься, что Вас некому будет защитить — в случае настоящей опасности все будут спасать себя.
— Я это понимаю, — кивнула Марина. — Постараюсь не нарываться. Я все-таки обычный человек, безоружная девушка. Будем надеяться, что у охраны не возникнет желания меня убить. А там уже чья возьмет, такой и моя судьба будет. В любом случае, если вас там схватят, то и мне в пустом доме несладко придется, когда инквизиция явится с допросом, верно? Лучше с вами.
— Но женщина в бою все же не самый удобный спутник, — укорил ее Ксавьер. — Хотя бы из-за одежды.
— Ах, да. Я надену джинсы, — спохватилась Марина. — Все равно ночью меня никто не увидит. У меня есть даже черные, только что тут видела.
Она принялась копаться в куче вещей, отыскивая нужную, чтобы показать, и вскоре продемонстрировала мужчине величайшее изобретение своего мира — стрейчевые джинсы, в которых хоть на шпагат садись, ничем не мешают.
— Хм, — протянул Ксавьер, похоже, не оценив черную помятую вещь в сложенном виде.
— Я сейчас, — сказала Марина, хватая также водолазку и старые серые кроссовки и исчезая с ними за ширмой.
Джинсы сели, как влитые — похоже, за эти пару месяцев девушка не набрала ни одного лишнего килограмма. А возвращение к удобной земной одежде и свободе движений вдруг отдалось в душе таким теплом и нежной ностальгией, что даже тревога немного отступила.
— Ну как? — спросила она, выйдя. — Я же говорила, в земной одежде ничего не мешает: хоть в кусты лезь, хоть в траве ползи. Волосы только соберу поплотнее, и готова.
Ксавьер окинул ее странным взглядом, и его правая бровь медленно поползла вверх.
— Что, так плохо? — струхнула Марина, уже почти настроившаяся, что во всем черном она будет похожа на ниндзя, и ее будет не видно в ночи. Особенно, если лицо чем-нибудь измазать, как в американских фильмах про военных.
Ксавьер молчал так долго и смотрел так странно, что Марина решила, что с одеждой что-то не так, и торопливо подошла к трельяжу в углу. Но нет, отражение выглядело вполне обычно.
— Да, как сказать, — наконец, подал голос мужчина. Затем подошел ближе, глянул на нее через зеркало и… огладил ладонью по ягодице!
Марина вздрогнула, ощутив жар его руки сквозь ткань джинсов.
— Очень красиво, — почти шепотом сказал Ксавьер ей на ухо, подойдя вплотную. — Но юбку всё-таки наденьте. Хотя бы короткую, как у Флокси.
Девушка покраснела до самых пят и чуть обернулась, чтобы встретиться с ним взглядом без участия зеркала. Он позволил ей чуть развернуться. Однако мужская ладонь никуда не делась, явственно согревая Марину сквозь джинсы. На лице Ксавьера, как всегда, было спокойное выражение, и все же в глубине глаз сверкнули искорки. Марина прислушалась к ауре Ксавьера и поняла, что ему… весело?
— Вы меня смущаете, — сказала она, зажатая между трельяжем и мужем.
— Это вы меня смущаете, — уже явственно хмыкнул он. — Женщины мира Креста ходят на битву в очень странной одежде. В этом скрыто какое-то сакральное значение? Хотите отвлечь охранников от их прямой обязанности? Идея неплоха, но… наш-то отряд тоже из мужчин состоит по большей части.
Марина хотела было возразить, что в таком виде в ее мире ходят по улицам и даже на работу… Но вдруг сообразила, что модель в облипочку создана как раз-таки, чтобы привлекать мужчин, и Ксавьер прав. Мода может сколько угодно пропагандировать что-то свободное, но красивая женщина, выходя на охоту, все равно наденет облегающий вариант, потому что знает — это лучшая наживка, сразу притягивающая мужские взгляды.
— Я пойду поищу недлинную юбку, — окончательно смутилась Марина под этим насмешливым взглядом.
Она попыталась выскользнуть из его захвата. Ксавьер не стал удерживать. Однако стоило ей сделать пару шагов в сторону и развернуться к нему спиной (точнее, снова попой), как он спросил:
— А как Вы это на себя надели? Эта вещь выглядит очень тесной.
Марина замерла на полпути.
— Кхм. Как чулки, — сказала она, краснея.
— Звучит очень интересно, — ответил Ксавьер, делая к ней пару шагов и тем самым заставляя задержаться, чтобы поддержать или хотя бы закончить беседу. — Я бы хотел это с Вас снять.
Последняя фраза прозвучала настолько неожиданно и таким непривычным тоном, что Марина обернулась и уставилась на него, как на привидение, потеряв дар речи.
«Смело, — восхищенно протянул внутренний голос. — Ничего себе. Скажи ему, что я не против. Его ладонь еще горит на нашей попе».
Это Марина и сама чувствовала. Но продолжала стоять, замерев, как перед хищником. Который, впрочем, не двигался с места, дожидаясь ее реакции. Однако взгляд его обжигал, а в ауре определенно главенствовали горячие нотки.
— Пойду, юбку найду, — кое-как выдавила Марина, дрожащими руками сгребла весь ком своей одежды и, чуть ли не пятясь, затащила шмотки за ширму, провожаемая внимательным взглядом мужчины. Там она замерла и затихла, прислушиваясь: а ну как следом пойдет?
Но Ксавьер постоял немного и вышел из комнаты. Марина вздохнула с облегчением. Может, горячая ладонь Ксавьера и была ей приятна, однако к продолжению девушка оказалась не готова.
"Блин, плохо-плохо! — мысленно завопила она, оказавшись, наконец, вне зоны его взгляда и ауры. — Чем я думала? Со стороны это, наверное, выглядело, как попытка его соблазнить. И он, конечно, все не так понял'.
«Да супер! — тут же возразил внутренний голос. — Это, может, и не „люблю тебя“, но в исполнении Ксавьера так даже покруче! Теперь понятно, как эти старшие лорды заводят себе фавориток: зажал женщину в углу, пощупал, и это считается за признание. Неплохо устроились!».
«Как я теперь с ним спать буду⁈» — в ужасе закрыла лицо ладонями Марина, вспомнив, что он ей вообще-то не посторонний тип, которого можно швырнуть через плечо, а муж.
«Как все любимые жены — с удовольствием!» — хмыкнул внутренний голос.
«Не смешно!» — возмутилась Марина.
«А кто смеется? Я на полном серьезе, — заверил ее незримый собеседник. — Как пить дать, в следующий раз, как окажетесь в одной постели, он будет приставать. И если ты ему не дашь, то дам я».
"Эй, что за пакостные мысли! — укорила его девушка. — Прекрати эти инсинуации!'
"Сама прекрати. Сколько можно? — возмутился ее незримый собеседник. — Это уже просто некрасиво — так его дразнить, а потом отшивать. Он тебе прямым текстом сказал: старшие лорды в любви не признаются. А не прямым уже и так, и сяк тебе намекнул, что ты ему нравишься'.
«Когда такое было?» — сказала Марина, но покривила душой: она и сама чувствовала, что внутренний голос прав, и оговорок в словах Ксавьера было уже много — случайных, а кое-где и намеренных. Не говоря уже о действиях. Потрогает ее — и ждет, не ответит ли она взаимностью. Потрогает по-другому — и снова ждет.
«А вот нефиг было отказываться от женской интуиции и доверять ее мне, — хмыкнул внутренний голос. — Сама наворотила — сама расхлебывай. Я больше не буду тебе помогать, потому что ты меня все равно не слушаешь. А Ксавьер молодец, пусть продолжает в том же духе».
Марина хотела было что-то возразить, но ее собеседник вдруг добавил:
«Ты давай не отвлекайся, нам еще в бой идти. Юбочку надень и пошли. Дело уже к полуночи идет».
«Точно», — спохватилась Марина. Сейчас было не