«Что? Нет!» — Марина аж подскочила, чувствуя, как щеки и шея наливаются жаром.
«Неси-неси, — хмыкнул этот предатель. — Она все равно никогда не признается. Это только унюхать и можно».
Ксавьер ухмыльнулся и едва заметно втянул носом воздух. Он и раньше так делал рядом с ней, просто Марина не придавала этому значения. А теперь она поняла, что о ней знают больше, чем хотелось бы. Больше, чем она сама себе позволяет думать!
«Ломается, — хмыкнул тем временем внутренний голос, отслеживая ход ее мыслей. — Ничего, сейчас взломаем. Смотри!»
И он отослал мужчине очень откровенную мысль-образ, случайно посетившую Марину.
Ксавьер «поймал» и здорово оторопел: замер, приоткрыв рот и уставился в пространство, явно не веря в то, что принял.
«Я случайно об этом подумала, — краснея вовсю, принялась оправдываться Марина. — Мой мир очень испорченный, там такое всюду: в книгах, в фильмах…»
«Ща она начнет сама себя убеждать, что не такая и вообще против подобного, — хмыкнув, заверил Ксавьера ее внутренний голос, будто они с ним уже сдружились и стали не разлей-вода. — А на самом деле она все подобные мысли спихивает на меня. И потом ходит, вся такая святоша. А я тут мучаюсь, неудовлетворенный».
Марина уже не знала, куда ей деться от всего этого. Очень хотелось возразить, но… Внутренний голос часто метался от одного желания к другому, но при этом никогда не врал. И как бы ей ни хотелось поспорить с ним, сказать в ответ было нечего.
«А сейчас она пытается принять это», — продолжил внутренний голос рассказывать Ксавьеру все, что происходит с ее сознанием.
«У меня теперь вообще никаких личных тайн не будет?» — жалко уточнила Марина, поняв, что это уже не остановить.
«Не парься. Ему нравится», — «сдал» внутренний голос на этот раз Ксавьера: похоже, с ним они объединились по какому-то отдельному каналу, абсолютно невербальному, но передающему ощущения.
Марина посмотрела на него. Но мужчина все еще стоял, невидящим взглядом уставившись в пространство, и привычная невозмутимость его лица сейчас пугала.
«Ксавьер, не молчите, пожалуйста, — попросила Марина. — Мне неуютно».
«Я просто… — медленно начал мужчина, моргнув несколько раз через силу, — не видел такого никогда».
«И не надо на это смотреть! — тут же воспряла духом Марина, а потом обратилась к внутреннему голосу. — Эй, ты, животное подсознательное… Блин, надо тебе хоть имя дать, чтоб не путать. Прекрати эту пошлайн-трансляцию!»
«Да в смысле! — возмутился ее незримый собеседник. — Я только начал! Дай выговориться».
«Честно говоря, и правда хватит, — неожиданно сказал Ксавьер. — Это уже… Слишком. А вот это тем более…»
Марина увидела, как ее муж явственно смущается.
«Слушай ты… Голос! Прекрати немедленно! — возмутилась она, поняв, что между ними двумя идет обмен уже чем-то совершенно неуместным. Причем это неуместное порождено ее же собственным больным подсознанием!»
Но ее незримый собеседник лишь гаденько захихикал. Тогда она обратилась к другому собеседнику:
«Ксавьер, не слушайте его, — попросила она. — Его можно игнорировать, правда».
«Я пытаюсь, — сказал Ксавьер. — Но мыслеобразы остановить сложнее, чем слова».
«Голос, прекрати, пожалуйста! — вновь обратилась к своему подсознанию Марина. — Будь человеком!».
«Не могу, — неожиданно смиренно отозвался тот. — Я ж не сам это все выдумываю. Просто вы оба этого хотите. Как я еще должен реагировать на такое притяжение, кроме как горячими фантазиями?»
«Я тогда уйду», — Марина развернулась и попыталась выйти из гостиной. Определенно этот странный разговор вышел за все возможные рамки. Ей нужно было побыть одной и успокоиться.
«В этом доме Вы не сможете отойти от меня достаточно далеко, чтобы мыслесвязь ослабла, — просветил ее Ксавьер. — Но, мне кажется, происходящее можно остановить иначе».
Как именно — он не пояснил, но встал и пошел следом. Марина ожидала мысленного пояснения, но оно не последовало. Девушка остановилась и глянула на идущего за ней мужчину вопросительно. Он подошел ближе и задумчиво окинул ее взглядом. И этот взгляд был очень странным.
«Ксавьер, ты лучший!» — неожиданно завопил внутренний голос, явно первым поняв его идею.
А вот до Марины дошло с опозданием. Примерно на один поцелуй и один упавший на пол халат.
Екатерина БуньковаМонстры в Академии 4Глава 1
Марина проснулась ранним утром, почему-то животом на подушке и щекой прижавшись к перине. Шея затекла, а простыня под щекой была влажной. Вот ведь как крепко спала — аж слюней напускала!
Девушка открыла глаза и долго не могла сообразить, какой нынче день и что было вчера. А еще она вдруг поняла, что валяется в кровати без ночнушки и даже без белья, и только ноги укрыты одеялом.
Вспомнить о том, что где-то рядом может быть мужчина, и испугаться она не успела: по коже пробежало горячее дыхание, и ее спина покрылась мурашками от последовавшей за этим серией бородатых поцелуев, отметивших каждый позвонок. В памяти всплыло все. Щеки зарделись.
— Доброе утро, — мужской баритон завибрировал у нее в ребрах. — Вы наконец-то проснулись.
— Я что, проспала весь вечер и всю ночь? — не поверила Марина, одновременно смущенно натягивая на себя одеяло.
— Вас это удивляет? Вы так крепко спали, — хмыкнул Ксавьер, обнимая ее уже поверх одеяла. — Мне больше интересно, куда подевался вчерашний день: пролетел так, что я его и не заметил. А жаль: такое хорошо бы длить вечно.
Он снова поцеловал ее — на этот раз в плечо.
Марина тоже с трудом понимала, на что они потратили весь день. То есть, понятно, на что — на то, о чем сейчас было стыдно вспомнить. Но ВЕСЬ ДЕНЬ?
— Интересно, как там ребята, — неожиданно спохватилась она.
— Внизу сидят, — сказал Ксавьер. — Я слышу их голоса.
Марина прислушалась. Голосов не различила, но дом определенно был наполнен привычным деловитым гулом. Это было совсем не то, что вчерашняя жутковатая тишина. Шумела вода в дальнем санузле, хлопали двери, звенела посуда. Уютные и привычные семейные звуки.
— Есть хочу, — сказала Марина. — Слона готова слопать.
— Ну так поднимайтесь, — предложил ей Ксавьер.
Сказав так, мужчина откинулся на подушку, закинул руки за голову и в ожидании уставился на нее. В глазах у него плясали озорные искры.
Марина покосилась на одеяло: оно было почему-то одно. Либо она в него закутается, «раздев» Ксавьера, либо он полюбуется тем, как она без ничего трусит до ванной комнаты. Марина выбрала первый вариант: она-то может на него не смотреть, а вот он вряд ли откажется от подобного предложения. Теперь она это точно знала.
.Вчерашний день на многое открыл ей глаза. И дело было даже не в том количестве смутных признаний, которые они все трое друг другу наговорили. Пронаблюдав в своей голове ход мыслей Ксавьера, Марина стала лучше понимать его. То, что раньше ей казалось странным, вдруг обрело логику.
Например, так тяготившее ее прежде молчание мужчины. Оказывается, Ксавьер вовсе не пытался смутить ее подобным образом. Он просто так мыслил: сначала подолгу наблюдал, анализировал, делал выводы. А потом еще и думал, стоит ли эти выводы высказывать вслух, и что ему даст это высказывание. И в итоге в большей части случаев он просто молчал. Привычка эта въелась в него настолько, что распространялась даже на простые бытовые ситуации. В общении же ментальном он пояснял свои мысли куда чаще, чем вслух.
Впрочем, и сам Ксавьер, заглянув в голову девушки, теперь знал, как ее пугают его долгие молчаливые взгляды, и пообещал впредь следить за собой и чуть чаще пояснять ход своих рассуждений.
А вот кто оказался всем полностью доволен, так это внутренний голос. Он был настолько счастлив, что наблюдал за развернувшимся действом молча, так что Марина даже успела вообразить себя нормальным человеком. Он не комментировал, не предлагал пошлостей, а просто тихо сидел где-то в подсознании и излучал довольство. А потом…
А потом эта подлая тварь решила, что она теперь любит Ксавьера, и как только первые страстные порывы были удовлетворены, принялась ластиться к нему и рассказывать о Марине разные глупости, о которых девушка предпочла бы умолчать.
Ксавьер, кстати, тоже не особенно был в восторге от такого способа демонстрации чувств и выслушивал все это больше из вежливости, лишь иногда косясь на поминутно краснеющую Марину. К счастью, он не счел рассказанное чем-то таким уж возмутительным, и когда внутренний голос выдохся, повернулся к Марине, положил руку ей на лоб и сказал:
— Простите себя за свои грехи. Если б все так грешили, как Вы, и так мучились после этого угрызениями совести, то церковь была бы не нужна.
В этот момент Марина вспомнила, что ее муж вообще-то священнослужитель. И ей стало вдвойне стыдно. Но Ксавьер, услышав новый виток ее мыслей, только рассмеялся.
Продолжать смущаться его после вчерашнего, наверное, было глупо. Но Марина все же смущалась. Потому что есть время для ласк, а есть — для жизни и работы.
То ли Ксавьер услышал ее мысли, то ли просто решил не терять времени, но когда Марина вышла из душа, в комнате уже никого не было, а дверь была чуть приоткрыта.
Она оделась и пошла вниз. Ксавьер был прав: в гостиной сидели их магики и, как обычно, страдали фигней. Марина даже не сразу поняла, что происходит: Еж нежно обнимал диванный валик, соблазнительно щекоча ему кисточку, а окружающие просто давились со смеху. Орк как будто разыгрывал сцену из спектакля о любви. Гиперреалистичного спектакля.
Только по знакам одобрения, которые показывали юмористы, девушка обнаружила истинного зачинщика безобразия.
— Шерман! — сурово окликнула Марина, не зная еще толком, что происходит, но уже понимая, кто сейчас будет отвечать.
— Он первый начал! — тут же отперся парень, соскакивая с подлокотника дивана и вытягиваясь перед Мариной. — Я его предупредил, что ему слабо.