— Согласен, — кивнул Амадеус. — Малинка так про искусство рассказывает, что половину истории своей страны заодно выкладывает. Даже интересно стало там побывать.
— Там одни люди, — напомнил Шессер. — Напугаешь их своими рогами: у них рогатым дьявола считают. Это вон только Шерману можно. Малинка его в первый день не испугалась, просто потому что с человеком перепутала: видать, у них там, в мире Креста, люди и с разноцветными волосами бывают.
— А чё, классная идея! — заявил вдруг Крис. — Надо Уиллу и Леаму дать задание сделать большой портал. Закачаем сообща в него магию — от всех понемногу, чтоб не обидно — и сгоняем в гости. У них там ксенофобии нет.
— Ты слово «ксенофобия» от Малинки и почерпнул, — заметил Шессер. — Как думаешь, она сама его, что ли, выдумала? Не, брат, нельзя нам в мир Креста. Кому мы там нужны?
— Футбольным клубам, — ухмыльнулся Крис. — Помните, Марина Игоревна рассказывала. Говорят, там платят хорошо и ради таланта могут игрока даже из другой страны переманить. Так почему бы и не из другого мира?
— Ты ж для них как дитя дьявола, — снова напомнил Шессер.
— А что, дьявол не играет в футбол? — ухмыльнулся Крис. — Если верить церкви, то все, что хоть немного в жизни интересного есть — от нечистого. И футбол, значит, тоже. Ну, не хотят меня в команду брать, раз я дьявольское дитя, и не надо. Но сыграть-то я с ними могу? Бороться с дьяволом — дело богоугодное.
— Эй, дьяволы, — из окошка кухни высунулся суровый лик Броснана. — Чьи когти на паркете отметились? Берите лак, кисти, и чтоб к обеду и следа не осталось!
— Паркета не осталось? — ухмыльнулся Крис.
— Слышь, ты, остряк, — возмутился старый дворецкий. — Дармоедствуете тут на шее у господина, так будьте добры хотя бы за собой убирайте. Кстати, кто в кладовке пентаграмму начертил и свечей понаставил?
— Персик! — хором ответили «футболисты».
— Передайте вашему Персику, что дьявол в пентаграмму не призвался, а вот три мыши почему-то сдохли в самом центре, обожравшись чего-то, — сказал Броснан. — Пусть идет и убирает. Кладовку заодно перемоет, пока она пуста.
Дворецкий было исчез в кухне, но вдруг высунулся снова и добавил:
— Да, и через полчаса жду всех в гостиной: будем подвал чистить. А то нас так много, что помещений не хватает. А там какой-то хлам еще от прежних хозяев. Надо его перебрать и выбросить лишнее.
В ответ ему донеслись недовольные стоны.
— И это называется «школа», — фыркнул Модька. — Каждый день то полы драим, то тяжести таскаем, то мебель полируем, то вообще санузлы драим. Чем это, блин, лучше колонии?
— Свободой творчества, — хмыкнул Денеба. — Как там Малинка называла тот вид искусства, где можно мусор использовать для передачи художественного образа?
— Инсталляция, — сказал Амадеус. — Хочешь что-то «проинсталлировать»?
— Ну, художественный образ в голове точно есть, — протянул Денеба. — Но не уверен, что художник не огребет своих лавров по полной.
— Искусство — это нечто высокое! — пафосно провозгласил Амадеус. — А посему имя художника можно скромно умолчать. У нас ведь есть исполнители, которые могут принять на себя все «лавры», верно?
Парни переглянулись и синхронно хмыкнули.
Марина заметила «сюрприз», даже не дойдя до дома.
— Это что? — спросила она, в недоумении глядя на нагромождение хлама у ворот.
— Баррикада, — с гордостью провозгласил Еж с самой вершины этой горы. Выглядел он очень довольным собой, а возле дома уже собралась небольшая толпа любопытных прохожих.
— Зачем⁈ — в сердцах всплеснула руками Марина. Девчонки, что вернулись с ней, захихикали при виде ее реакции.
— Не, ну а чё к нам всякие святоши с боевыми артефактами вламываются с утра пораньше! — возмутился орк. — Врага надо задерживать еще на подступах!
— Какого врага, Ёж? — Марина сделала «фэйспалм». — Ксавьер же сам в инквизиции работает! А если где-то есть хоть один хороший человек, в этом месте могут быть и другие хорошие.
Орк недоуменно поскреб в затылке. Такие сложные идеи в его голове, где было только черное и белое, не помещались.
— И вообще: а я-то как домой попасть должна? — задала Марина следующий резонный вопрос: ворота, что открывались внутрь двора, сейчас были надежно подперты хламом, а она не умела скакать по заборам, как Крис.
— Так мы это… ща веревку Вам скинем, — предложил орк.
— Ежик, я в платье, — Марина продемонстрировала свою обновочку. — Разбирайте немедленно эту кучу. И где вы вообще столько хлама набрали?
Она оглядела рухлядь, которую прежде и в глаза не видела, хотя уже не раз заглядывала во все комнаты и кладовки.
— Дык в подвале, — пояснил Ёж. — Броснан сказал, что это все — никому не нужное старье.
— Вот к старьевщику и надо это все нести, — сказала Марина. — Может, крупы какой на вырученные деньги купим. Нет, правда, ребят, у нас есть нечего, а вы тут ерундой страдаете. Что вы все как помешались? Ксавьер сам разберется, все будет хорошо.
— Ну да, — мрачно хмыкнул Ёж, легким движением снимая с вершины горы старый четырехместный диван и сваливая его в сторону. — Если с ним не «разберутся». Он же просто человек. Чем он им ответит, если вдруг что?
— Языком человеческим, — отрезала Марина. — А ну, разбирай это позорище немедленно!
Орк вздохнул и принялся раскидывать вещи в стороны. Так как об их целостности он не заботился, то довольно быстро докопался до ворот и с помощью валькирий сдвинул створки внутрь вместе с остатками баррикады.
Марина под взглядами перешептывающихся прохожих прошла во двор, угрюмо оглядывая организаторов безобразия: помимо орка в организации арт-инсталляции поучаствовали также Персик и почему-то Шерман.
— И ты, Брут, — укорила его Марина.
Шер смущенно отвел глаза. Он прекрасно понимал бессмысленность баррикады, но почему-то все равно принял участие в ее создании. Похоже, просто со скуки: хотел посмотреть на реакцию Марины.
И он такой был не один: на кирпичном двухметровом заборчике, отделявшем двор дома Ксавьера от соседнего, восседали также Амадеус, Денеба (судя по висящему в воздухе черному цилиндру) и Крис. Последний с сожалением отсчитывал Модьке мелкие монеты. Похоже, выигрыш отдавал.
— Ну, и на что спорили? — Марина сложила руки на груди. — Неужели кому-то тут неясно было, что я буду против этого идиотизма?
— Спорили, влетит Ежу или Вы просто на него наорете, — ничтоже сумняшеся пояснил Модька, забирая выигрыш.
— Крис, ты что, правда думал, что я буду наказывать Ежика за попытку нас защитить? — укоризненно глянула на демона Марина.
— Они сказали, что Вы — слабохарактерная, — «сдал» коллег по спору Крис, ткнув в их сторону когтистым пальцем.
Теперь уже Марина с укоризной уставилась на Модьку с Денебой.
— … с-слишком добрая, — тут же поправился Амадеус, однако морда у него при этом была очень уж язвительная.
— Вот кто сейчас тут точно схлопочет наказание, так это один рогатый, который мог остановить безумие, но не остановил, потому что хотел над всеми посмеяться, — снова сложила руки на груди Марина.
— Идея была не моя, — тут же отперся и этот демон, ткнув в прозрачного соседа когтем.
— Э! — возмутился Денеба, на котором сошлись все стрелки. — Я вообще пострадавший, имейте совесть! Мне нужно нежное обращение и постельный режим!
Марина покачала головой и нырнула в открытые для проветривания двери: ей еще нужно было узнать у Броснана, где находится дом той пожилой аристократки, как туда лучше добраться и как там себя вести, чтобы не слишком опозорить имя Брефеда.
Однако беседа случилась совсем другого характера.
Глава 5
— Не хочу Вас расстраивать, леди Брефеда, но нам нужно что-то решать с финансовым вопросом, — сказал Броснан.
— Да, я знаю, — вздохнула Марина, припомнив рисовую кашу с легким привкусом земли. — Нас слишком много, еда заканчивается.
— Я планировал закупиться в долг на имя Брефеда, но… один знакомый передал, что с этим теперь могут быть проблемы, — чуть смущенно признался старик.
Марина изумленно вздернула брови: похоже, не только в швейном доме новости разносились при помощи сплетен. Но, надо признать, процесс распространения сплетен в этом городе был поставлен весьма эффективно: кто-то в инквизиции был неосторожен в высказываниях недалече, как утром, а к обеду уже все в курсе. Оперативно, не хуже мессенджера.
— Нам придется что-то продать, так? — поняла ход его рассуждений девушка.
— Да, — кивнул дворецкий. — Но проблема даже не в этом. А в том, что сейчас с нами перестанут сотрудничать проверенные поставщики, и придется обращаться к кому-нибудь менее благонадежному.
— Хм, — Марина нахмурилась. Снова связываться с преступностью? Да еще и в долг у них что-то брать? Одно дело — заплатить мелким хулиганам за то, чтобы они отвлекли внимание от удирающих магиков, и совсем другое — взять в долг у настоящих бандюганов: проценты в некоторых случаях могут и жизни стоить.
— А еще варианты? — спросила она.
— Ломбард, — пожал плечами Броснан. — В таких местах работает много ушлых людей, которые не слушают советов инквизиции. Но они обязательно воспользуются ситуацией и дадут бросовую цену. Мы так весь дом с молотка продадим.
— Да, тоже не вариант, — отказалась она. — Броснан, неужели у Вас нет хороших знакомых, у которых можно было бы занять немного денег?
— Есть, конечно, госпожа, — признался он. — Но я не знаю, как долго нам придется занимать. Я рассчитывал, что господин будет восстанавливать старые связи, и его жалование постепенно подымется. Но после слов лорда Фаррела надежды на это мало.
— Ничего, — Марина ободрительно улыбнулась ему. — Главное — не связываться с уголовщиной, даже если кажется, что это выгодно. Обратитесь к хорошим людям. Отдайте им, в конце концов, часть ценных вещей — уж другим-то ломбарды дадут хорошую цену. Да, кстати!
Она запустила руку в складку платья, где скрывался глубокий карман, и выудила оттуда жестянку с ключом: переодеваясь в швейном доме, переложила ее по привычке из одного наряда в другой.