— И все же если вы вернетесь в Галаард, меня это тоже не устроит, — возразила леди Мераба. — За двадцать лет жизни в другой стране семью Брефеда окончательно вычеркнут из списка старших родов. А в Галаарде, насколько я знаю, Ксавьера как высшего аристократа ценят даже меньше, чем здесь.
— Я не считаю это проблемой, — сказала Марина. — Зато там тихо и спокойно.
Старушка неожиданно рассмеялась. А, отсмеявшись, пояснила свою реакцию:
— Вы — достойная жена для рода Брефеда, — сказала она. — Ксавьер не просто так позволил себе влюбиться в Вас. Однако сейчас Вы не правы, отталкивая меня. Будь здесь сам Ксавьер, он бы молча выслушал мои предложения, обдумал их и воспользовался бы ими ради пользы своего дома.
— Извините, но потенциальный брак моих нерожденных детей не является повесткой дня на сегодняшний день, — еще раз возразила Марина.
— Зато повесткой дня является ваше бедственное положение, — перешла на серьезный тон старушка. — У вас нет земель и крестьян в Освении. Ваш дом слишком велик для нынешнего жалования Ксавьера. А жалованье ему повышать никто не будет, потому что он успел насолить инквизиции.
— И что Вы предлагаете? — спросила Марина.
— Да ничего пока, — улыбнулась женщина. — Я еще не уверена, что хочу иметь дело с Вашей семьей и таким образом подставлять свою. Тем более, как уже было сказано, я никогда не любила ни самого Ксавьера, ни его родителей. Но, знаете, все познается в сравнении.
— Что Вы имеете в виду? — спросила Марина.
— Наш политический аппарат, еще пять лет назад казавшийся мне удобным в управлении, ныне попал в глубокую колею, и теперь может ехать только по ней, никуда не сворачивая. И здорово так едет — на маслице-то от ошеломительного экспорта. Но увы, пропасть, которая проступает сквозь туман впереди, мне не нравится. Пришло время вставлять палки в колеса нашей колеснице, пока мы в эту пропасть не ухнули всей страной.
Марина только рот открыла. В целом метафора ей была понятна, но вот о чем именно говорит эта женщина — не совсем.
— Я никогда не имела дел с семьей Брефеда, — повторила леди Мераба. — Мне не нравятся ваши идеи, ваша принципиальность и неумение сохранять финансы. Однако я уже слишком стара, чтобы давние обиды на давно казненных врагов могли влиять на мои решения. Передайте своему мужу, что род Мераба в моем лице готов… скажем так, начать с чистого листа.
Марина подумала, но осторожно кивнула. Эти люди явно все были друг с другом повязаны. Кто-то был дружен, кто-то напротив. А леди Мераба, похоже, умела играть на таких связях. И Марине не стоило даже пытаться вникнуть в это. Но донести информацию до Ксавьера, который наверняка разбирался в ситуации чуть лучше, она могла.
Глава 8
Сестер Марина обнаружила здорово уставшими из-за жары. Она предложила им вернуться одним домой, потому что сама рассчитывала пойти на рынок и на оставшиеся деньги купить немного крупы, пока ее тут никто в лицо не знает и пока слухи еще не слишком широко разошлись. Но девушки отказались оставлять ее одну, заявив, что леди из старшего рода полагается как минимум компаньонка, а еще лучше — целая свита.
Тщетно пыталась Марина их отговорить. Аргумент у сестер был один: мы свободные люди, на службе у Вас не числимся, а значит, и прогнать Вы нас не можете. Но все же два магика за спиной Марины почти наверняка сразу намекнули бы прохожим, кто она такая, а прятать девчонок под плотными плащами было опасно для их здоровья: безоблачная и безветренная погода к этому моменту раскалила город так, будто июль вернулся — хоть ты в подвале прячься от такого пекла.
В итоге они договорились, что сестры просто будут следовать за ней на небольшом расстоянии и присматривать, и Марина впервые осталась один на один с Крамарином — столицей Освении.
Ощущения оказались странными. В новом платье девушка вполне гармонично вписалась в пейзаж, и когда из элитных районов они вышли на людные улицы, на нее больше не глазели, как раньше. Но и не толкали неосторожно, как бедных горожанок, по прическе от Мари и крою платья безошибочно определяя ее в разряд «благородных».
На рынке ей вежливо уступали дорогу и старались держаться на расстоянии шага от кринолина. Когда Марина подходила к лавкам, даже явственные очереди с неохотой, но пропускали ее к прилавку. Стало понятно, что дом Боферансье не просто так пользуется уважением общества: отшитый им костюм лучше всякого паспорта давал понять обществу о высоком происхождении хозяйки. Марине здорово повезло стать другом этого дома. Хотя бы потому, что ей не пришлось платить за ее новый облик — ни из кошелька, ни в долг, и сейчас она могла потратить оставшиеся деньги на жизненно важную вещь — еду.
— Простите, можно мне вот такой мешок перловки? — Марина указала на средних размеров мешок, будучи неуверенной в том, хватит ли ей денег на большой, да и красиво ли это будет для благородной леди — тащить такой груз на себе. А средний она вполне могла донести до сестер.
— Да-да, госпожа! — лавочник засуетился. Торговцев крупой на рынке было много, как и продавцов других не скоропортящихся продуктов, так что конкуренция была довольно высокая, и толп покупателей возле прилавка не наблюдалось.
Но не успели они сойтись в цене, как к лавочнику подошел все это время глядевший на Марину незнакомый мужчина. Он что-то сказал продавцу, тот покосился на девушку, и лицо у него сделалось растерянным. Мужчины перекинулись еще несколькими фразами, и незнакомец ушел, напоследок одарив Марину неприязненным взглядом через плечо. А лавочник вдруг покраснел и принялся бормотать:
— Извините, леди Брефеда… тут такое дело… Я ведь, знаете ли, с властями связываться не люблю, у меня жена и дети, а лицензия почти закончилась… Боги, стыдно-то как… Простите, ради всех богов! Не могу, правда не могу! Хотел бы, но…
— Не извиняйтесь, — прервала его Марина, сообразив, наконец, что происходит. — Я понимаю, у меня тоже… дети.
— Право слово, ужасно неловко, — лавочник принялся ломать руки, боясь поднять на Марину глаза. — Я ведь ничего не имею против Вашей семьи. У самого жена немного… ой…
Он прихлопнул рот ладонью — похоже, только что почти признался, что тоже имеет какое-то отношение к магикам.
— Нет-нет, все в порядке, — заверила его Марина. — Я не в обиде. Извините, что побеспокоила.
Она неловко отошла и, чтобы не ловить на себе взгляды случайных свидетелей, прошла на другой конец рынка. На душе было гадко. Марина впервые оказалась в роли настоящего аутсайдера и, как выяснилось, не была к ней готова. Щеки у нее заполыхали, и ей захотелось как можно скорее убежать с рынка. Но дело, ради которого она сюда заглянула, не терпело отлагательств. Более того, нужно было как можно скорее закупиться продуктами, пока еще не все лавочники в городе знали, кто она такая.
Немного успокоившись, Марина еще раз попытала счастье. Но увы, на сей раз еще более неудачно:
— Товар закончился, — грубо ответил ей лавочник, набрасывая на полный прилавок покрывало.
«Вот хам! — возмутился внутренний голос. — Нет, ты посмотри, ему даже не стыдно! Говнюк!»
Марина была того же мнения, но высказывать его не стала. Какой смысл? Только на посмешище себя выставит.
Она снова отошла подальше, чтобы на нее не глазели, и в третий раз попытала счастья. А какой у нее был выбор? Есть-то нечего. Но и тут ее ждало разочарование:
— Извините, но… давайте в следующий раз, — с неловкой улыбкой ответила ей добрая на вид лавочница.
И Марина снова отошла. И теперь уже у нее не было ощущения, что этот город ее принимает. Напротив, она нет-нет, да и ловила на себе посторонние взгляды. Оборачивалась и видела, как люди шепчут что-то друг другу на ухо, косясь на нее. Похоже, на рынке сплетни разлетались и вовсе со скоростью света.
— Пойдемте отсюда, — сказала подошедшая Кристел. — Только время зря теряем.
— Но нам есть нечего, — напомнила Марина. — В кладовке только полмешка риса осталось, да и тот так плесенью пахнет, что есть его почти наверняка опасно.
— Но и тут мы ничего не добудем, — возразила валькирия. — Если только силой.
Она уставилась на ближайшего продавца круп и многозначительно похрустела костяшками пальцев, разминая руки как будто перед кулачным боем.
— Нет-нет! — остановила ее Марина. — Так мы только на руку недоброжелателям сыграем.
— Да я шучу, — призналась Кристел. — Просто лавочника поддразнила, чтоб неповадно было.
Марина покосилась на бледного толстого мужика: две валькирии с горящими взглядами, похоже, пугали его до потери пульса. Подойди они сейчас за покупками, он бы точно продал крупу, но это означало подтвердить «уголовную» направленность дома Брефеда. Марина же такого допустить не могла. Разве только если они будут закупаться перед отъездом, и станет уже все равно, какое впечатление они произведут напоследок.
— Идемте домой, — со вздохом сказала она. — Если за два дня не найдем способ купить еду, значит, возвращаемся в Галаард. Не так уж велики наши проблемы, чтобы решать их мордобоем и запугиванием.
— А по мне, как раз мордобоя и запугивания тут и не хватает, — хищно отозвалась Бристел, сверкнув глазами на жирного лавочника. — Знать бы только, от кого эта погань исходит: выследили бы и показали, где виверны ночуют.
— Никого мы не будем выслеживать, — жестко сказала Марина. — Не поддавайтесь. В жизни всегда бывают моменты соблазна, когда нарушение закона кажется естественной реакцией на происходящее. Но отвечая обманом на обман, жестокостью на жестокость, мы только множим несправедливость.
— Предлагаете смолчать и прогнуться? — фыркнула Кристел.
— Предлагаю вести себя достойно, — возразила Марина. — Не так уж все плохо, чтобы впадать в панику.
— Ну да, у нас всего лишь еда закончилась, — хмыкнула Бристел. — Зачем магикам еда? Мы ж такие волшебные, что воздухом питаться можем.
— Все будет хорошо, — упрямо повторила Марина, помня слова гадалки и держась за них, как за спасательный круг. — Мы все выживем. Остальное ерунда, справимся как-нибудь.