— Согласен, — присоединился Амадеус. — Даже когда моя семья была на хорошем счету, нам приходилось жилы рвать, чтобы просто соответствовать своему статусу. В то время, как прочим все доставалось на блюдечке с голубой каемочкой только за то, что они люди. А потом, стоило нам только попытаться защитить свои права, как всех демонов просто принялись убивать без разбора — лишь оттого, что мы похожи на дьявола.
— Но убивать людей… — укорил их Леам. — А дети? Что, младенцев тоже резать будете?
— Ты давай не передергивай, — замахал когтистыми ладонями Крис. — Я, чай, не дурак, детей от взрослых отличаю.
— Ну, и где граница? — эльф скрестил руки на груди. — Этому двенадцать — его не трогаем, а вот этому двенадцать и один день — его в расход? Так, что ли?
— Слушай, ты на чьей вообще стороне? — набычился демон.
— На стороне морали, — твердо сказал Леам. — И я не вижу ни единого повода убивать тех, кто сам никого не убивал.
— Они живут и богатеют за счет магии наших народов! — уже по-настоящему сердясь, сказал Крис. — За счет наших жизней! Все эти напыщенные франты, что торгуют дорогими артефактами. Чья жизнь залита в накопители? Твоего соседа? Друга? А может, родителей Флокси? Иди, объясни ей, в какую побрякушку закачали ее детство!
— Все эти напыщенные франты — всего лишь великовозрастные дети, не знавшие нищеты и боли, — твердо сказал Леам. — Убивать их — ничем не правильнее, чем убивать младенцев. Не бери грех на душу, это не вернет погибших к жизни и не вернет силу тем, кто ослаб.
— Леам, ты слишком… верующий, — скривился Крис. — В мире должна быть хоть какая-то справедливость. Если не наказывать тех, кто творит зло, они продолжат это делать. Ты ведь с этим согласен?
— Согласен, — кивнул эльф. — Но наказание убийством — это не наказание, а бессмысленная месть, которая лишь продлит жестокость. Где твои родители, Крис? Ты лучше других знаешь чувства ребенка, который останется один после такой мести.
Демон промолчал, только кулаки стиснул так, что когти врезались в кожу и выступила кровь.
— Я считаю, что мы должны добиваться справедливости иначе, — твердо сказал Леам. — Да, безнаказанность — это не дело. Всякий, кто вершит зло, должен бояться наказания. Но в том-то и дело, что бояться, а не получать его на самом деле. Надо напугать этих зарвавшихся тварей до полусмерти.
— Верно, — кивнул Ксавьер. — Кровопролитие — не вариант. Мы все лучше других знаем, чем оно заканчивается.
В гостиной установилась тишина, полная негативных эмоций.
— А варианты-то вообще есть? — хмыкнув, спросил Уильям, вальяжно облокотившийся о дверной косяк.
— Есть… наметки, — сказал Ксавьер. — Много, но все слабые.
— Нас тоже много, — сказал Уильям. — И по отдельности мы тоже все слабые. Кстати, Леам, не зарядишь мне заготовку? Резерва малость не хватает.
— Ага, — без особого внимания к вопросу кивнул эльф и вдруг уставился на мага. Тот хмыкнул: попросить друга о помощи он мог и после обсуждения, но решил сделать это сейчас, намекая на вариант решения общей проблемы. И идея пришлась всем по вкусу.
— Так что там у Вас за наметки, Ксавьер? — тоже уловил мысль Дитрий. — Может, если раздать всем друзьям семьи Брефеда по заданию, хоть одна идея да выстрелит? А может, и многие. Отчего бы и не взяться сразу за все направления? Пусть и королевский двор, и инквизиция побегают с горящей задницей, туша мелкие пожары по всему городу. Задерганного противника будет легче одолеть.
— Мне просто надо попасть во дворец, — напомнил Ксавьер.
— Попадете, — кивнул Дитрий и хищно ухмыльнулся. — Давайте сделаем так, чтобы весь город захотел, чтобы Вы попали во дворец.
С этого момента случайная беседа с импульсивным гостем плавно перешла в военный совет, продлившийся почти до самой ночи, и с наступлением сумерек из дома Брефеда разлетелись в разные стороны неуловимые темные фигурки, каждая из которых отправилась прощупывать почву для своей задачи.
Королевский дворец в Крамарине всегда был самым неприступным и великолепно защищенным от любых атак местом. Высокая крепостная стена была сложена с помощью магии, так что ее нельзя было ни проломить, ни даже вбить в нее маленький крюк. За ней на небольшом расстоянии располагалась вторая — еще выше. А из башен было удобно как наблюдать, так и набрасывать конструкты массовых заклинаний на потенциальных захватчиков. За всю многовековую историю существования этой крепости ее еще ни разу никому не удавалось взять. Однако кое-кто все же решил нарушить покой дворца этой ночью.
— Командир, там… там… — залепетал молоденький, совсем недавно нанятый во внешний дозор стражник.
— Вижу, — оборвал его напуганное блеяние старший.
— Прикажете готовить огонь? — спросил парень.
Командир вздохнул. И откуда только такие желторотые юнцы в страже берутся? Не иначе, как чей-то сыночек, приставленный в теплое место.
— Глаза разуй, придурок: он же не нападает.
Трусливый молодой охранник обернулся и во все глаза уставился на напугавшее его явление. За воротами дворца стоял огромный дракон, чьи чешуя и глаза жутковато переливались под светом двух лун. Передними лапами он опирался о внешнюю стену, уцепившись за нее когтями, и как будто пытался углядеть, что происходит во дворе, за второй стеной. Туша была велика, но, похоже, не слишком тяжела, и стена не обрушивалась. Однако мелкие камушки из-под когтей нет-нет да и сыпались струйками вниз.
— Но он же явно рвется внутрь! — сказал молодой стражник.
— Вот когда полезет, тогда и будем стрелять, — спокойно ответил старший. — Ты хоть знаешь, кто это?
— Н-нет, — ответил парень.
— Это один из старших лордов, Ксавьер Брефеда, — снисходительно пояснил старший. — Хочешь убить последнего наследника древнего королевского рода? Может, он нынче и не в чести, но все еще старший лорд.
— Старший лорд — магик? — не поверил парень. — Как так?
— Да хрен его знает, — пожал плечами старший. — Вроде как, его мать драконицей была. А может, он просто уродом родился из-за того, что Брефеды вечно с магиками якшались. Говорят, если убить магика, его кровь землю отравит, и на той земле уроды начнут рождаться. После войны пятилетней давности знаешь, сколько младенцев-магиков родилось? Каждый день утопленных уродцев в реке находили, пока не догадались с отравленных улиц съехать. А ты предлагаешь дракона прямо под стенами дворца убить? Да нас повесят за такое!
— А чего он вообще сюда явился? — сразу сменил тему молодой, чтобы не попасться под гнев старшего.
— Говорят, от него жена сбежала, — пояснил командир. — Фавориткой к Его Величеству. Сегодня как раз переехала во дворец. Вот мужику дома и не сидится: пришел посмотреть на ее подлую рожу. Ты глянь только, сколько в нем злости!
Дракон и правда в этот момент вскинул морду к небу и выдал огненный столб высотой с несколько этажей.
— Бляха муха! — шарахнулся молодой, хотя жар пламени на таком расстоянии был не страшен.
— Да-а, — хмыкнул старший. — Это тебе не зевак гонять, сосунок. Магики — они такие.
Марина ощутила вспышку даже сквозь веки и открыла глаза. В помещении было темно, снаружи тоже. Она недоуменно приподнялась на локте, пытаясь сообразить, что это было. В этот момент за окном — далеко-далеко, где-то за крепостной стеной — вновь полыхнуло огромным факелом. И пламенным веером. И фонтаном. И серией коротких огненных плевков.
«Ксавьер», — с облегчением вздохнула она. Потянулась к нему мыслями, но не достала — расстояние оказалось слишком велико.
«И что это за фейерверк?» — спросил внутренний голос.
«Не знаю, — ответила Марина. — Но, похоже, это для меня».
Она встала с постели и подошла к окну, с щемящей тоской глядя на огненную иллюминацию: вроде, и недалеко, но и не докричишься. Вряд ли это был какой-то шифр. Даже если Ксавьер владел местным аналогом «азбуки Морзе», он ведь не мог рассчитывать, что и Марина его знает. А значит, плевался огнем просто так, без всяких скрытых значений — просто чтобы привлечь ее внимание и сказать: «Смотри, я здесь, я тебя нашел».
— Вижу, дорогой, — Марина грустно уперлась лбом в решетки окна. — Вызволи меня, если можешь.
«А что он может? — сказал Голос. — Во дворец без дела не впускают. Разве только он на аудиенцию к Его Величеству запишется. Если, конечно, у этого имбецила бывают аудиенции».
«Не называй его так! — возмутилась Марина. — Парень же не виноват, что таким родился и что с ним никто не занимался. Хотя с аудиенциями ты прав. С такой задержкой развития неудивительно, что король не приходит на мероприятия вроде именин Ее Величества: его просто боятся показывать людям».
Весь прошедший вечер Марина посвятила осторожной диагностике нового подопечного: мягко пыталась его разговорить и расположить к себе, благо, Его Величество не был избалован искренним участием в своей судьбе. Из его рассказов Марина сделала вывод, что ему оказывают все возможные почести, улыбаются и говорят красивые слова, но общаться и дружить с несчастным не торопятся.
Из всех живущих при дворе людей молодой человек более или менее подружился только с Кристиной Де Бонви, подсунутой ему старшим Вельденом. Девица, отправленная с задачей зачать бастарда, сначала испугалась облика Его Величества и его особенностей, затем пожалела его, а затем, как это порой бывает с женщинами, из жалости выросла почти настоящая любовь. На эту любовь наложились шикарные привилегии королевской фаворитки, выбитые для нее лордом Вельденом, и, собственно, расположение самого короля — Леопольда Фаррела. Так Кристина и стала главной женщиной страны, задвинув даже Ее Величество.
Но вот дальше у молодых людей дело не пошло. Марина не собиралась затрагивать темы постели, чтобы не провоцировать несчастного, но Леопольд сам едва ли не со страхом спросил, будет ли новая фаворитка заставлять его делать ЭТО. Марина, разумеется, оторопела. Но после еще четверти часа расспросов поняла, что бедолагу просто достали бабы, каждая из которых пыталась на него влезть.