— Леди Брефеда, Вы в прошлую нашу беседу пытались доказать мне, что не имеете никаких планов на Его Величество. Однако что же я вижу? — она повела рукой, но отчего-то не в сторону поделок, а в сторону помятой постели.
Марина окинула обеих гостий тоскливым взглядом. Ей вовсе не улыбалось разбираться сейчас с ними. Усталость из-за ночных блужданий по катакомбам брала свое, и девушке ужасно хотелось спать, а не выяснять отношения по предмету, который ей вовсе был не нужен.
«Вот бы сейчас слинять от них в застенки, — безнадежно размечталась Марина. — Но увы, нельзя сдавать свои последние козыри так бессмысленно. Придется перетерпеть эту бурю. Надеюсь, они мне лицо не расцарапают?»
Она покосилась на ногти Кристины, которыми та сейчас как раз эмоционально размахивала в воздухе.
«Может, тоже истерику закатим? — предложил внутренний Голос, слушая очередную визгливую тираду кудрявой блондиночки. — Или еще лучше: давай, ты прикинешься психически больной? Будешь бросаться на них, страшно хохотать и вытворять всякую дичь. Они испугаются и убегут».
«Ага. Убегут и стражу позовут, а потом лекаря, — продолжила Марина, тоже не особенно вслушиваясь в обвинительные речи своих гостий. — После чего меня точно напичкают какими-нибудь неизвестными лекарствами, и все, финита ля комедия».
«Ну, давай хоть просто больными притворимся, — предложил Голос. — Сердечный приступ сымитируем или хоть обморок. Да, давай потеряем сознание! Пусть они толкают свои обвинительные речи над нашим бесчувственным телом».
«Не поверят, — скептически отозвалась девушка. — У этих двоих должен быть богатый опыт в плане имитации обмороков. Мне до них, как до луны — сразу поймут, что прикидываюсь».
«Ой, я тебя умоляю! — сказал Голос. — Мы с тобой — дети кино и телевидения. Да у тебя на подкорке записано, как правильно и реалистично сыграть обморок».
«Подкорка — это ты, — напомнила Марина. — А из меня актриса никудышная».
«Ну, давай я тогда сыграю, — тут же предложил Голос. — В кои-то веки пусти меня по доброй воле в твоем теле погулять. Обещаю, что переигрывать не буду — мне, знаешь ли, тоже нафиг не нужен гнев этих теток».
Подумав, Марина согласилась — терять-то было нечего — и в то же мгновение почувствовала, как ее внутренний голос перехватывает управление. Голова закружилась, картинка куда-то «поплыла».
«Ничего себе реалистичность, — подумала девушка, на полном серьезе теряя равновесие. — А он и правда прекрасно вживается в роль».
Обморок получился по Станиславскому: аж затылок об пол сгрохотал. Да что там: девушка даже почувствовала, как оттекает кровь от щек и холодеют губы. Она и не представляла, что подсознание способно так ловко управлять соматическими реакциями организма.
В первую минуту женщины ожидаемо не поверили ее игре. Но когда Голос профессионально оттянул кровь от кожных покровов, заставив пальцы и губы посинеть, все же обеспокоились и кликнули помощь: вряд ли им хотелось запустить по дворцу слух, что злобная королева с отвергнутой фавориткой средь бела дня то ли придушили, то ли отравили новую любовь Его Величества.
.На радость Марине, подглядывавшей меж ресниц, к моменту появления лекаря обе женщины, натянув на лица безразличные выражения, брезгливо покинули ее покои. Внутрь набилась куча народа: охранники, которых позвали переложить девушку на кровать, Присцилла, горничные, сунувшие любопытные носы на запах скандала. Лекарю — деловитому старичку в дорогом костюме — пришлось даже прикрикнуть, чтобы посторонние вышли. В покоях снова все стихло.
Когда старичок присел у кровати и принялся проверять пульс Марины, она решила, что можно уже не притворяться, и открыла глаза чуть шире, чем на щелочку. Но лучше б она этого не делала.
— Что с ней? — спросил старший Вельден, нехорошо сверкнув на девушку взглядом, отчего она вновь побледнела — теперь уже вполне искренне.
— Хм, — протянул лекарь, раскрывая саквояж и вынимая из него какие-то артефакты для исследований.
— Да видно же, что притворяется, — недовольно цыкнул Абрахам, стоявший чуть поодаль и пронаблюдавший искусственное «пробуждение» Марины.
Девушка промолчала, размышляя, будет ей за это что-нибудь или нет. Похоже, она сегодня взбаламутила всех своих тюремщиков. И если две другие тетки были лишь чуть более продвинутыми пленницами этого места, то Вельденов определенно обманывать не стоило.
Но неожиданно ситуацию изменило мнение профессионала:
— Да я бы не сказал, что притворяется, — сказал лекарь, поводя неизвестным артефактом возле шеи Марины. — Энергетическое истощение на лицо. Плюс есть какие-то остаточные следы… Как будто ее пытался иссушить кто-то из магиков, а затем дефицит восстанавливали искусственно — через мощное вливание силы. Но затем вновь произошла энергопотеря.
Марина с трудом сдержала изумление: когда это у нее была еще одна энергопотеря? Но вопросов задавать не стала: хоть разыгрывать перед Вельденами болезную и не стоило, но и нелепо «выздоравливать» после показного обморока тоже было не лучшей идеей. Тем более, что оказывается, у нее был официальный повод прикидываться больной.
— А можно попроще изъясняться? — поморщился Абрахам, видно, ничего не понявший из отчета местного терапевта. — Она здорова или нет?
Девушка тоже с интересом уставилась на лекаря в ожидании ответа.
— Скорее нет, чем да, — сказал тот, убирая артефакт. — Физических повреждений нет. Но внутренний резерв почти опустошен. И это очень странно, учитывая, что способностей к магии не наблюдается, а значит, потратить его самостоятельно она не могла. Девушка, скажите, на Вас, случайно, в последние дни магики не нападали?
— Н-нет, — чуть подумав, сказала Марина, окончательно выходя из роли дохлого опоссума. — Если только «последними днями» считать эпизод, случившийся два месяца назад.
— Нет, я имею в виду последние два-три дня, — уточнил лекарь.
— Нет, — более уверенно сказала Марина. — Я все это время находилась во дворце и не встречала здесь ни одного магика.
— Тогда я не знаю, в чем дело, — развел руками лекарь. — Вы куда-то растеряли свой внутренний резерв. Настоятельно рекомендую воздержаться от стрессов, пока не дошло до физических изменений, как то: быстрое старение организма, ослабление защиты от болезней, бесплодие…
Вельдены при этих словах переглянулись, и Марина поняла, что не ошиблась в своих предположениях насчет цели ее пребывания в роли главной фаворитки: ее явно хотели пустить «в размножение».
— Отдыхайте побольше, — продолжал тем временем лекарь. — Радуйтесь жизни, хорошо питайтесь, общайтесь с приятными людьми, посещайте увеселительные мероприятия, и резерв понемногу восстановится.
Марина поблагодарила лекаря, хотя совет был так себе. Ей вдруг вспомнилось, как в ее детстве у врачей было модно ставить всем диагноз «вегето-сосудистая дистония»: он тоже якобы все объяснял, вот только ничем не лечился, кроме здорового образа жизни. В этом мире, видимо, данную нишу занимал диагноз «энергопотеря».
«Мадиер нам тоже тогда вещал про отдых, — припомнил Голос. — А нам все хуже с каждым днем становилось, пока Ксавьер не вмешался».
«Тогда нас Флокси грабила, — напомнила Марина. — А сейчас рядом ни одного магика».
«Может, ночью кто-то прилетает?» — предположил Голос.
«Тогда почему именно ко мне? — не поверила Марина. — Да и с чего бы кому-то из магиков тайно врываться во дворец и красть мой резерв? Даже если предположить, что меня „заказали“, не логичнее было бы просто убить?»
«Что-то мне все это не нравится», — мысленно прищурился ее незримый собеседник.
Лекарь же тем временем собрал свои вещи и уже обговаривал с «опекунами» Марины лучшие варианты ухода за пациенткой.
— Да, хорошо, — кивал старший Вельден. — Свиту назначим, пусть гуляет по парку. И, может быть, какой-нибудь прием для женской половины дворца организуем.
Марина поморщилась: если раньше она была бы рада вырваться, наконец, из своей клетки, то теперь возможность тихо сидеть взаперти, тайно исследуя застенки, ее устраивала больше, чем необходимость нарезать круги по парку под конвоем свиты. Да и перспектива светского приема в компании «женской половины дворца» тоже не радовала.
«Может, нам побуянить немного? — кисло предложила она. — Пусть упекут в другое место. Из темницы, как мне кажется, и то проще сбежать, прокопав ложкой подземный ход».
«Ничего, подруга, прорвемся! — пообещал Голос. — Гадалка же сказала: никто не умрет».
«Ты знаешь, в жизни бывают ситуации, что пострашнее смерти», — мрачно ответила на это Марина, словив на себе презрительный и в то же время «раздевающий» взгляд Абрахама, прежде чем тот вместе с отцом и лекарем вышел из ее покоев.
Глава 20
Местный терапевт оказался прав. Все это время девушка не особенно обращала внимание на весьма специфичные симптомы энергопотери, которые она уже как-то раз испытала сполна. Однако, услышав диагноз, стала внимательнее прислушиваться к себе и поняла, что лекарь не соврал: она действительно лишилась большей части своего резерва.
Ожидаемо, как и в прошлый раз, в условиях постоянного стресса резерв ни в какую не желал пополняться обратно, и с каждым часом Марина чувствовала себя чуточку хуже. Сопоставив свое состояние с имевшимся у нее опытом, она прикинула, что в запасе осталось хорошо, если три-четыре дня. А дальше… а дальше хорошо было бы оказаться дома, в жарких объятиях Ксавьера, и получить от него жгучий, но целебный поцелуй.
После поддельного обморока возможность исследовать застенки днем у Марины практически пропала: к ней постоянно заходили разные люди — по поводу и без. Похоже, проверяли здоровье. Это ужасно раздражало. Но хуже всего стало, когда ей назначили свиту.
«Покойтесь с миром, несчастные королевы всех времен и народов, мне вас очень жалко», — сочувственно подумала она, когда ей первый раз пришлось воспользоваться санузлом с любезной помощью придворной дамы, зашедшей вместе с ней, чтобы «платье подержать». Попи́сать в таких условиях удалось с большим трудом, и Марина плохо себе представляла, как сможет ходить «по-большому» под таким пристальным вниманием.