Колдовство ещё только начало гаснуть, оставляя после себя пятна и разноцветные лужи, как в расстроенные ряды врага ударили закованные в панцири катафрактрии под личными стягами императора и Великого хана.
– Кар-ра! Карра-таш!
Следом в прорыв с дикими завываниями устремилась полноводная река степной конницы и лёгкой кавалерии эльфов. Орки проиграли.
***
Харелт вернулся в ставку на закате. Основная часть битва закончилась, поле на несколько километров вокруг устилали трупы врагов. Осталось преследовать и добивать немногих уцелевших. Конечно, вестовые уже сообщили, но молодой император хотел лично поздравить генерала Доннаху и магистра Ислуина с победой.
Где-то вдали ещё звенела сталь, и умирали солдаты. Здесь Харелта встретила пустота и грустная тишина… Харелт спешился и побежал вперёд, люди перед ним расступились. Молодой император замер, почувствовав, как у него всё обрывается внутри. Там, где Ислуин принял свой последний бой, стояла его статуя. Словно живой, магистр поднял руки, готовясь обрушить на врага мощь стихий. Ветер по-прежнему трепал его волосы… Навечно. Ислуин обратился в камень. Статуя повторяла фактуру кожи, одежду, сохранила цвет – но застыла в мёртвой холодной неподвижности гранита.
Эпилог
Почётный караул из легионеров, ханжаров, эльфов и гномов сменялся вокруг места гибели магистра Ислуина всю ночь. За час перед рассветом округа рядом с окаменевшим телом опустела – пусть тот, кто поклоняется отцам степи, в одиночестве попрощается с миром живых. Затем душа отправится на суд Сарнэ-Турома и в мир мёртвых. Именно тогда к статуе подошли ещё трое.
Ислуин погладил остывший за ночь камень и с весельем в голосе прокомментировал:
– Хорош, а? Прямо как настоящий. Глядишь, через пару лет ещё и паломничество устроят, молиться будут. Храм построят, – и поправил заплечный мешок с вещами.
– Вы всё-таки уходите? – грустно спросил Энгюс. – Почему?
– Да, почему? – присоединился Манус. – Мы победили, и ведь исключительно благодаря вам – с небольшими потерями.
С лица Ислуина разом пропало веселье. Он скинул на землю мешок, опёрся спиной на статую и негромко ответил:
– Для начала – хвала Сарнэ-Турому, что я вообще жив. Вы, Манус, достали моё тело из пространственного кармана буквально в последний момент, ещё немного – и даже Энгюс не смог бы отыскать мою душу. Я ведь помню, как искал выход среди иллюзий границы миров, ощущал, как мгновения утекают сквозь пальцы песком и… Нет. Радуюсь, что здесь, – он снова щёлкнул по камню, – стоит лишь избыток силы, а не я сам и не моё смешавшееся с камнем тело. Третья ступень посвящения наступила слишком рано. На следующие лет сто я буду… Как там по вашей классификации? Хорошо если дотяну до пятого ранга, а про магию и что я был чародеем, мне лучше вспоминать как можно реже.
Глава магической гильдии помотал головой, затем пнул камешек:
– Только из-за этого? Но ведь остались ваши знания, вы талантливый преподаватель. И без силы…
– На руках будете носить? – ответ прозвучал резко и сухо. – Вот этого я и боюсь. Ещё святым при жизни сделаете. Кстати, Энгюс, вы предупредите кироса Аластера, ладно? Как-нибудь оформите. Посмертная воля там… Чтобы меня не канонизировали ненароком. При жизни-то – плохая примета. – Энгюс кивнул: он передаст. Магистр тем временем продолжил: – Уже после освобождения Тингветлира сами знаете, что в Подгорной стране творилось. А что будет теперь, подумать страшно. Нет уж, побуду для всех почётным покойником. Для здоровья полезнее.
– А ваша дочь? А Айлин? – Энгюс сделал последнюю попытку урезонить магистра.
На лицо Ислуина набежала тень.
– Я буду приглядывать. И на внуков обязательно зайду посмотреть. В остальном…
– Вы их бросите, – последний раз попробовал остановить его Энгюс. – Мы все тут взрослые люди, да и перед собой лгать не стоит. Вы испугались и убегаете, бросив дочь и сестру. Приглядывать? А что им с этого, если для них отец и брат мёртв?
– Увы, тот случай, когда я слово в слово согласен с отцом Энгюсом, – поспешил добавить Манус. – Вы не думаете…
– Как раз я-то – думаю, – резко и с неприязнью оборвал его Ислуин. – Ладно, Энгюс, ему положено меня уговаривать, бывших Сберегающих не бывает. Но вы-то, Манус, могли бы и сами сообразить. Думаете, у меня сердце не болит, так вот по живому резать и бросать дочь, а внуков видеть издали и не взять на руки? А хотите, я вам расскажу, что начнётся, если я останусь?
Ислуин жестом указал на священника, который, не говоря ни слова, отвёл взгляд в сторону.
– Вы редкой чистоты душа, Энгюс, раз сейчас молчите, а не продолжаете убеждать меня, дескать, ошибся, это всё пустые страхи. Ибо знаете: все мои слова – правда. Ни Сберегающие, ни Круг шаманов, ни Комитет никогда не станут враждовать открыто, они с искренним уважением друг к другу каждый начнёт тянуть одеяло на себя. Айлин через меня можно уговорить нарушить клятву верности перед мужем и встать в вопросах веры не на его сторону, а на сторону Церкви: маленькое такое нарушение законов Единого ради большого торжества Церкви. Запросто ведь, а? Жрецы Эбрилла попросят меня, пользуясь дружбой с ярлами Виртанен, помочь им с миссионерством на севере против тамошних богов. Как я могу противиться будущему величию Леса – пусть для этого придётся обмануть того, с кем рубился спина к спине? Кругу шаманов будет крайне интересно моё звание Горного мастера, ведь гномы и степняки имеют немало общего, а там можно и дальше подумать, главное – зацепиться за горы. И у каждого есть способ на меня надавить, рано или поздно… Заметьте, не если, а обязательно когда – они перетащат меня поддержать одну из сторон. Тут даже ваши пророки не факт, что смогли бы устоять, а мне до святых очень далеко. Надо объяснять, чем это закончится? Нет уж. Безопаснее и для дочери с внуками, и для сестры выйдет, если я останусь здесь. Почётным покойником. У Лейтис есть Харелт, Айлин… Рэган не даст ей пропасть. А теперь Его Величество без труда убедит всех в политической необходимости их брака. Как же, единственная оставшаяся в моей семье, наследует сразу за мной, брак устраняет последние династические разногласия между двумя ветвями рода Ясных владык. Да ещё сестра национального героя и родственница императрицы, – Ислуин не удержался от доброй улыбки. – Они будут счастливы. А мне пора.
Магистр закинул мешок на спину.
– Пусть о том, что я жив, знаем лишь мы трое. Прощайте Энгюс. В ближайшие лет сто про меня никто не услышит. А вам, Манус, до свидания. Будьте осторожны на своём посту, тогда с вами шанс снова встретиться у нас есть.
Ислуин махнул рукой и скрылся в рассветных сумерках.
Бонусный рассказ. Старый профессор
Профессор Ириен проснулся от собственного крика. От дикого ужаса, который могильным холодом сковал ночной сон. Солнце уже встало, через распахнутое окно комнату заливали потоки света, слышалось воркованье голубей на крыше. Где-то в соседнем переулке грохотала по плитам мостовой запоздалая телега, не успевшая покинуть центр города до наступления положенного часа. Словно рой насекомых гудели с улицы голоса ранних прохожих, на перекрёстке выкрикивал заголовки мальчишка-газетчик, предлагая купить свежий выпуск «Всеэльфийского вестника» или «Вечерних новостей Киарната». Старик не видел и не слышал ничего, в глазах стояла темень, горло сдавило ледяной рукой кошмара: сегодняшний сон никак не хотел отпускать и наяву.
Затрещали ворота, а на стенах раздались радостные завывания победителей. Секунды, минуты, и со всех сторон город затопила чёрная орда. Уродливые создания бежали по улицам, врывались в дома и рубили всех, никому не давая пощады. Разбили двери в храм Эбрилла, где пытались укрыться те, кто не мог сражаться. Чёрные вбежали внутрь и принялись рубить мечущихся женщин и стариков, затем подожгли здание. С радостным хохотом они бросали в огонь маленьких детей, вырывая их у матерей, а женщин и девушек тут же, на ступенях храма, насиловали, после чего распарывали им животы и ещё живых бросали в огонь.
Агония города длилась недолго. Красивые сады, изящные дома и храмы с жаром принялся пожирать огонь. Он был везде: яркий, рыжий, алый и багряный, будто поток золотой воды, стремившейся в небо. А среди клубов чёрного едкого дыма метались жители. Те, кто уцелел в первые минуты резни. Бежали, волоча на руках детей, крича и плача, пытаясь убежать от огненной смерти, отныне владевшей городом вместо них. Бесполезно. Любого, кто сумел вырваться из огненной ловушки, рубили захватчики.
Ириен нашарил на столике рядом с кроватью кувшин. Не заботясь о приличиях, даже не пытаясь искать стакан, не думая, что ночная рубашка промокнет, старик принялся жадно хлебать воду. Ириена не просто так называли величайшим знатоком обитаемого мира, в голове которого умещается вся библиотека Академии. Только народ низкорослых чужаков с лицом, заросшим чёрной шерстью, был ему незнаком. Зато слишком хорошо знакомы города, умиравшие в снах каждую ночь. Великий лес, Северные Королевства, столица Великой степи, залитые кровью подгорные галереи гномов. И вот сегодня самое страшное видение. Смерть места, где Ириен родился и вырос – крупнейшего из городов Южного удела.
Сны начались, едва он узнал, что посольство Ясного владыки целиком до последнего эльфа убили люди. А по столице Великого леса, словно сами собой, поползли настойчивые слухи, что виноваты в нападении якобы нукеры Великого хана... Старик всё же сумел заставить себя натянуть вместо ночной рубахи повседневную тунику. Нашарил возле кровати меховые тапки, потом, словно заводная кукла, прошагал в столовую. Там на столе ждал завтрак, заботливо выставленный приходящей служанкой. Зачарованные тарелки не давали еде остыть, и заказано всё было в одном из лучших заведений города, но жевал Ириен механически, не чувствуя вкуса. Подмени изысканные кушанья старыми стельками, всё равно не заметит. Впрочем, подменять некому: жена давно умерла, дети обзавелись семьями и разъехались по всему Великому лесу, а служанка приходит только утром и вечером.