Лишь сердце Лины тоскливо сжалось: она понимала, что её муж тоже уже на пределе. А затем её скрутил мучительный спазм. Боли всё так же не было — она сейчас могла только мечтать об обычной, человеческой боли. Они уже были близко: чудовищное сердце, властелин людских страданий и судеб. Он ждал и желал лишь одного — зажечь звёзды. И ради этого был готов спалить всё в пламени своей ненависти. Девушка изо всех сил пыталась удержаться в реальности, оттягивая неизбежный момент, когда ненависть и пустота её поглотят. Но первой пришла аметистовая ласка и голос, который она не слышала много дней:
— Спи. Ты почти добралась до меня. Осталось немного, экономь силы.
Второй раз Генар вступил в бой, когда они прорубились до окутанного фиолетовой мглой коридора. И остановились, не в силах дальше пройти. Смертный, даже контрактер, от этой бурлящей энергии мгновенно распрощался бы с душой и рассудком. Там их прижали сразу двое титанов и множество мелких мутантов, похожих на помесь скорпиона с разъярённой кошкой. Их жвала и когти в этом слое реальности с лёгкостью пробивали броню, оставляя глубокие, отравленные раны.
Минута боя и один поверженный титан едва не стоили Смертнику жизни. Они с Углём смогли завалить великана по проверенной тактике, но отравленный солетадец чуть замешкался и угодил умирающей твари в кулак. Ричард понял, что дальше тянуть нельзя, и решил поставить всё на «зеро». Он не знал, как поведёт себя его тело и разум, если он полностью лишит себя человечности. Но только это могло позволить ему продолжить свой путь. Гудящие столбы самой концепции «смерти» обрушились на врага, вырывая души из хватки безумного паразита. Лишь полностью зачистив зал, Генар опустил руки, а затем походкой лунатика направился в наполненный ненавистью мрак.
— Задержите их на три минуты и уходите, — по динамикам отряда раздался знакомый, но совершенно чужой голос. В нём больше не было эмоций, чувств, самой жизни.
Призрак в доспехах нёс в своих руках умирающую девушку по длинному коридору, в конце которого пылало аметистовое око, запертое в сдерживающих контурах сферы. Не очень-то помогла ребятам из Коллегий эта защита. Астер не смог придать себе физической формы, но ему не составило труда завладеть всеми запертыми в других силовых ядрах душами и с их помощью устроить здесь катаклизм.
Не чувствуя ничего, кроме могильного холода, Ричард ускорил свой шаг. Даже сама Безмолвная Госпожа сейчас не смогла бы остановить того, кто отдал всё ради цели. А тело красавицы в его руках с каждым мгновением становилось всё легче, словно она, стремясь не отстать от мужа, сбрасывала свою плоть, как змея — чешую. Она рассыпалась на глазах от бушующих внутри сил. Исчезла её гладкая кожа, обнажив голодный блеск далёких светил. Прекрасные платиновые волосы налились сияющей изнутри белизной. И ещё — она уже слишком долго молчала. А проклятый коридор казался ему бесконечным.
— Ты жива? — спросил капитан, заставляя сервоприводы делать шаг за шагом. Лишь благодаря упрямству.
Блондинка молчала. Её веки исчезли, а круговорот звезд становился всё ближе в пустых глазах.
— Прекрати балаган и ответь, жук-притворяшка. Я обещаю не сердиться, — он ещё помнил, зачем здесь. И ради кого. Даже холод смерти не мог стереть эту клятву.
— Ты сама… написала. Простые слова. Я их помню, — механически, одними губами, произнёс на миг забывший своё собственное имя парень. — Ричард и Лина Генар. Всегда вместе. Ты должна вернуться ко мне.
Они уже не были людьми. Скорее, каким-то чудом задержавшимися в слое Кошмара аномальными душами. Их путь был пройден, судьба решена. Но осталось одно незаконченное дело и вечное обещание. Сфера чистой Ненависти напрасно силилась свести их с ума. Они и так были совершенно безумны.
— Я здесь. Я с тобой, — наконец ответила девушка и попыталась сделать судорожный вдох.
Нагрудник распался и окончательно лопнул. Дышать стало свободнее и незачем. Она опустила ступни на покрытый едким мхом пол, сияя как ангел, сплетённый из греха и чистоты. В правой руке возник богопротивный клинок. До истекающей злобой сферы было полметра. Она не помнила большую часть пути. Но Ричард дошёл и смог её пробудить.
— Помоги, — прошептала Лина не видя цель и боясь промахнуться. На второй шанс уже не было времени.
Ричард положил на её руки свои ладони, и они ударили вместе. Сфера лопнула совершенно беззвучно. Чёрная вспышка росчерком легла на реальность. Безукоризненная сфера пустоты трёх метров в диаметре осталась на месте ядра, в святая-святых. Парня и девушки там тоже не было — они ушли вместе во тьму.
Глава 40
Те кто пережил мясорубку в первый же день принялись разбирать то, что прежде было Вангелосом. Из опустевшей и обречённой на забвение стальной коробки снимали всё, что может пригодиться и работать. После потери 99% населения города победителям просто некому было отказать в этом праве. Кружась, как стая стервятников, союзный флот компенсировал убытки за счёт уцелевших технологий и богатств некогда великого города.
В этом не участвовали только альвы. Они погрузились на “Истину”, “Звезду Надежды” и “Грезы”, после чего отбыли обратно в твердыню Клыка сразу после победы. Ну и, разумеется, генерал Грозострах со своими воинами. Отдав дань памяти погибшим, они устроились в пустошах лагерем и закатили грандиозную попойку, пугая всю окрестную нечисть злыми и полными тоски криками, ожидая, когда от мародёрства и грабежей освободятся принесшие их сюда корабли Гильдии.
Именно в их лагере новый капитан и его команда решили останавливаться по ночам, сразу же побратавшись с каждым местным гвардейцем и офицером. Среди солетадцев, которые чтили и восхваляли жертву тех же богов, экипаж “Искателя Ветра” не так отчётливо ощущал ноющую пустоту там, где были прежде мозг и сердце их корабля. Найт, очевидно, был его печенью.
Солард отбыл вместе с Дарландом, став временным капитаном “Звезды Надежды” и сообщив Найту, что не может заставлять ждать людей Берандара. Магимат понимал, что альв по-своему переживал утрату, и уважал его выбор. Но присоединиться к его экспедиции пока не мог. В грабеже они не участвовали, с настойчивостью одержимых поставив себе цель — всё глубже и глубже вгрызаться в руины города, чтобы достичь его центра.
***
Когда Ненависть был побеждён, из храма в стоявшее над миром чёрное солнце ударил зловещий столб тьмы. Некогда величественное центральное сооружение Вангелоса провалилось вглубь города призраков, а он сам, потеряв структурную целостность, начал разваливаться на куски. В этот страшный момент Найт тащил на себе раненого Угля и Зару и не сразу заметил, что Смертник отстал. Бывший Гаситель, как зачарованный, остановился напротив того коридора, куда с возлюбленной на руках ушёл Ричард, и, не обращая внимания на зловещий скрежет и дрожь проходившие по стенам, вглядывался в темноту, борясь с искушением пойти вслед за ними.
Лишь когда Найт достиг зала, где сражался Грозострах, и солетадцы приняли с его рук раненых товарищей, магимат обнаружил отсутствие своего старпома и принялся крыть его благим матом. Как ни странно, но это подействовало. Стряхнув с себя наваждение, зовущее к смерти, долговязый вспомнил про долг перед живыми. Он лишь с помощью сил своего контрактера успел выбраться из строения, прежде чем оно, пробив верхние ярусы, под собственным весом, словно стрела, ушло вглубь города.
Первый, наполненный разладом и хаосом, день был самым тяжёлым. Плимутцы, зефирцы и представители СБ Вайрна принялись делить ещё не успевший остыть труп. Мнения выживших вангелосовцев никто спрашивать не собирался — каждый хотел себе урвать кусок пожирнее. Рич предупреждал, что так будет, и посоветовал не лезть. В этом мире всем были нужны ресурсы, а Город Движимой Силы сейчас стал просто трофеем — сундуком с сокровищами. Мало бы кто смог пройти мимо.
Найта разве что удивил Грозострах. Максимилиан Шасс, которого Лина любила называть за глаза “совёнок”, объявил солетадцам, что их возвращение в родные края откладывается на целый месяц, пообещав выплатить десятикратную компенсацию и предоставить еду и продовольствие на означенный срок, если северяне временно освободят его корабли.
Он ссылался на какую-то статью в договоре про “обстоятельства неодолимой силы”. Старый генерал хорошо понимал эти обстоятельства и сам был “неодолимой силой”, способной захватить все грузовые корабли Плимута за одну ночь. Но Талбен не стал угрожать или спорить. А на предложение Патрона предоставить ему бойцов в качестве свободных рук за долю в добыче тоскливо ответил:
— Я им предложу. Но вряд ли кто-то из моих согласится. Эх, парень, неужели ты не понимаешь? Умерли ваши боги, чтобы мы жили. А вы уже терзаете труп соседа над их могилой.
— Не пропадать же добру. Вы сами рискуете загнуться без этих ресурсов ещё до жаркой поры. Ричард прекрасно знал, насколько вы брез… чистоплотны. Так что я буду выполнять своё обещание. А вас, генерал, раз не хотите участвовать в этом, попрошу стать нейтральной стороной и обеспечить то, что мы все тут не перегрызёмся при делёжке добычи. Взамен, кроме отступных за задержку, четверть полученных материалов я отправлю в Солетад, — прикрыв глаза, предложил “совёнок”. К удивлению старого вояки, он тоже всё понимал.
***
Этим же вечером, в стоянке северян, окружённой по периметру десантными челноками и чуткими турелями внешнего наблюдения, запылали костры. Всего лишь одиннадцать — по числу погибших бойцов. А потом, когда ветер развеял их прах, зажглись два пустых, самых высоких и ярких. К этому времени Найт со своими бойцами уже прибыл к их лагерю, оставив “Искатель Ветра” висеть наверху. Он не мог заставить себя войти в принадлежавшую ему капитанскую каюту. Не мог пройти по коридору к ней, мимо трёх офицерских. Не мог даже есть. Горечь безмерной потери сжигала повидавшего жизнь магимата изнутри. И даже Зара не могла исцелить эту боль — её сердце страдало не меньше.
Когда, спустившись на шаттле, Найт, Уголь, Зара и Смертник вошли внутрь периметра, ночные небеса над головой раскалывались от дружной, тоскливой песни. Все выжившие северяне, взяв друг друга за плечи и встав кольцом вокруг величественных костров, рвали глотки, вскинув лица к луне. Они пели Песнь Прощания. Шольм опустил руку Найту на плечо и негромко произнёс по внутренней связи: