Не поднимая век, стараясь дышать по-прежнему ровно, чтобы никто не заметил – она очнулась – ищейка вознесла молитву:
Ангел Божий, обращаюсь к тебе со всей душой и сердцем.
Повергаюсь перед тобой во всей скорби своей, и прошу помощи твоей с верою в силу твою.
Обращаюсь к тебе – даруй силы глазам моим, видеть незримое и прозреть сокрытое.
Небесная сила отозвалась мгновенно, подогретым вином заполнила голову, потекла из глазниц наружу, сразу во все стороны, проникая не только через воздух, но и через толщу земли. Только виделось всё теперь исключительно в оттенках красного, да вдобавок детали проступали ненормально чётко, а предметы в целом, наоборот, расплывчато.
Рианон лежала в просторной, цвета красного виноградного вина, тюремной камере, на одной из лежанок-выступов у стены. Рядом ещё три лежака, на двух из которых видны контуры сидящих, телесного цвета с перламутровым блеском. Люди. Видимо, тоже пленники – четвёртой стены нет, её перегораживает запертая, рябинового оттенка решётка, дальше по коридору – вторая, тёмно-красная с розоватым оттенком… Не к месту из глубин памяти выскочило название цвета – цикламен. Сам коридор – клубничный, в закутке между решётками – три мутных жёлто-розовых силуэта, с рябинового цвета оружием на поясе. Охрана. Рианон внимательно ощупала взглядом кинжал и окованные железом палки, подивилась необычно хорошему качеству стали. Вернулась внутренним взором обратно к пленникам, осмотрела ещё раз… Точно. У каждого на руке цикламеновый браслет. Чем-то похожий на её, только почти нет серебряных нитей в плетении и узор намного проще. Слабым эхом в обоих украшениях плещется след одержимого. Но настолько тихо, что без помощи ангела Рианон бы его не заметила. Все пленники – меченые… Теперь хотя бы понятно, зачем за ней так охотились друиды – даже рискнули выдать своих людей в страже и у следователей.
Пока небесная помощь не иссякла, Рианон торопливо начала шарить взглядом по окрестностям. Над камерой – толща камня, выше – лабиринт безжизненных красно-коричневых туннелей. Позаброшенных. А ещё выше – красно-чёрная масса гранита, до поверхности не дотянуться. Слишком глубоко под землёй. Потому субстанция взгляда потекла из камеры в обжитую часть подземелья, чтобы попробовать найти дорогу там.
Коридоры, которые использовали люди, выглядели клубничными, лишь в некоторых местах решётки или двери светились цикламеновым огнём. Немного поразмыслив, девушка решила, что так она видит магию. Сама же система туннелей напоминала гребень. Широкий коридор, от которого отходят поперечные тупики. Такие же, как проход к камере. Главный коридор одним концом тоже заканчивался тупиком, вторым – упирался в большую комнату или залу. Но там Рианон не прошла, в центре цикламен густел до гранатового, потом до чёрного. И эта чёрная вязкая темнота не пускала дальше, немедленно попытавшись присосаться к ищейке. Девушка благоразумно решила лишний раз не рисковать, а вернулась назад и заглянула в одну из комнат, запертую цикламеновой дверью.
Внутри оказалось довольно объёмное помещение, похожее на бывшую пещеру, только слегка обработанную. В стены на разных высотах вбиты крюки, на которых висели… перчатки с когтями? Капканы непонятной конструкции, такие, чтобы захлопывать рукой? Словно челюсти… Всмотревшись, Рианон почувствовала, как в груди жарким пламенем разгораются ярость и гнев.
– Ублюдки! Шлюхино вымя! – девушка не смогла сдержать ругательства, причём высказала их вслух.
Теперь она знала, куда её принесли. Старые разработки. И вот они, «кобольды», висят на стене в кладовой. Неудивительно, что раны точь-в-точь соответствовали клыкам и когтям кобольдов. Друиды тоже читали бестиарий. Следом за пониманием пришла догадка, что за чернота в большом зале. Против воли накатили страх и отчаяние, тело сразу заледенело. Не оттого, что снаружи похолодало, мороз пришёл изнутри. Капище, причём старое и действующее. «Кобольды» приносят на нём жертвы лет сто, не меньше. Вдобавок, даже если забыть, как толща земли глушит любые поисковые наговоры – в логово нечисти никто не полезет. Непонятно с чего друиды столько таились, а теперь вдруг проснулись, но из рассказа отца Дация можно сообразить: последнюю неделю жертвы на тёмный алтарь шли потоком, один набег на деревни и тракт чего стоят. Ликург был не Рукой, он выискивал подходящих юношей и девушек. Завершить же ритуал должна молодая женщина и не девственница, потому-то в лавке друид и продал браслет не невесте, а замужней девушке… Впрочем, для Рианон это не имеет значения. Друиды всегда волю судьбы ставили выше мелких отклонений в обрядах. И раз уж браслет попал именно к ней, и соглядатаи на рынке видели, что она его носила…
– Умная слишком? Умолкни, – бархатистый грудной девичий альт выплеснул на Рианон волну раздражения.
– С вами всё в порядке? – другой голос был тоном повыше, полон участия. Кажется, пока ищейка осматривалась ангельским зрением, вторая девушка беспокоилась за новенькую уже не первый раз.
Пришлось открывать глаза, всё равно ищейка уже выдала, что пришла в сознание. После яркого и монохромного ангельского зрения смотреть обычным взглядом было тускло и странно. Трудно заставить себя сосредоточиться, понять и хоть что-то разобрать – хотя камера и коридор освещались очень хорошо. Не меньше десятка факелов и три фонаря. Впрочем, все по ту сторону решётки. Пленники не должны покончить с собой, не зря лежаки вырублены в скале стены.
Рианон всё-таки заставила глаза шевелиться и огляделась. В коридоре – трое в серых хламидах, лиц под капюшонами не разглядеть. Оружие напоказ, но, скорее, для устрашения пленников. По другую сторону решётки вместе с Рианон заперли ещё двух девушек. Обеим на вид лет по шестнадцать, обе без чепца – скорее всего, незамужние. Та, что ругалась – высока и широка в плечах, про таких принято говорить «кровь с молоком». Из зажиточной семьи, одежду шили явно для неё первой, а не подгоняли из нарядов старших сестёр. Кружева, на верхнем платье пуговицы стальные. Рианон сразу для себя сделала вывод: крепка телом, привыкла жить в своё удовольствие, не знала ни в чём отказа – потому-то и сейчас пытается командовать. И это хорошо. Вторая – худенькая, ниже рослой ищейки самое меньшее на голову, из небогатой семьи, платье без заплат, но порядком поношенное. Перешивали, и досталось даже не от сестёр, а от матери – такой фасон давно вышел из моды. Привыкла из-за бедности склонять голову, но девочка с характером. На соседку хоть и втихаря, но бросает негодующие взгляды.
– С вами всё хорошо? – вновь спросила она у Рианон.
– Отстань от неё, оклемается, – высокая девушка опять попробовала сорвать раздражение на соседке по несчастью.
Рианон встала, имитируя слабость, опираясь на заботливое плечо худенькой девчонки. Мягко и спокойно остановила ссору:
– Хватит. Лучше скажите, где мы? И как вас зовут?
– Какая тебе разница? Сидим не знаю сколько. Кормили вот раза четыре, но давно уже, – пожаловалась: – Есть хочется.
И с неприкрытым намёком посмотрела по другую сторону решётки, где на невысоком, грубо сколоченном столе из досок курились паром три миски с горячей похлёбкой или кашей, накрытые сверху ломтями хлеба. Ищейка всей кожей ощущала злорадные ухмылки стражников, пусть лиц и не разобрать под капюшонами.
– Я – Саломе, – ответила вторая девушка и нерешительно, скорее по привычке, добавила: – Госпожа.
– Какая она тебе госпожа, – хмыкнула первая, явно сравнивая свой ухоженный вид и потрёпанную в драке Рианон.
Девушка открыто нарывалась на ссору, но не успела. Видимо, друиды ждали только, как очнётся третья пленница. Загрохотала решётка, отделявшая проход к камере от основного коридора. Вошли ещё человек десять, а стражи подтянулись. Начальство. В серых хламидах друиды казались одинаковыми, пока один из них не подошёл к решётке и не заговорил. Низкий завораживающий голос, богатый модуляциями, сразу выдавал умелого ритора. Но и без этого Рианон догадалась, что перед ними один из старших сектантов.
– Здравствуйте, наши гостьи. Да-да, гостьи, пусть и пришлось вас приглашать не по своей воле. Вы нужны нам, чтобы завершить праздник Змеи, к которому мы готовились долго.
Рианон непроизвольно передёрнула плечами, представив, сколько народу умерло на алтаре за время подготовки. Остальные девушки ничего не заметили, их вниманием завладел друид. После нескольких дней заточения и неизвестности – хоть какая-то перемена.
– Одна из вас должна станцевать для нас. Вы ведь знаете, мужчинам перед мужчинами танцевать грешно, про это говорит и наш, и ваш бог. Потому нам и нужна юная девушка, – палец указал на Рианон. – Ты не можешь выбирать, только остальные двое. Ту, которая согласится, мы отпустим.
Друид выдержал точно отмеренную паузу, дальше, после пряника, вытащил и кнут.
– Если откажетесь – вас закопают живьём.
Рианон имела хорошее воображение, потому слишком легко представила, как её связали, кинули в яму. Держат, наступив на поясницу, Рианон пробует руками отпихнуться от дна, а сверху уже беспощадно сыплется и сыплется земля, ты задыхаешься и кричишь, а земля лезет в рот, ноздри... Представили и остальные девушки, побледнели. Саломе мелко задрожала, отступила назад, прижалась спиной к стене. Дрожащим, срывающимся голосом негромко и торопливо заговорила:
– Нет, нет. Но я всё равно не буду. Господь один, а ваш обряд – от Лукавого.
Вторая девушка презрительно на неё посмотрела и громко ответила:
– Станцую, конечно. Только станцевать? И ничего?
– Да. Потом тебя отпустят.
– Тогда я согласная.
Друид кивнул, помощник отпер решётку и закрыл за девушкой. Саломе крестилась, Рианон осталась стоять неподвижной статуей. Лишь в мыслях молилась, чтобы её расчёт оправдался до конца.
Как только согласившаяся на танец дурочка оказалась в толпе друидов, ей сразу же заломили руки. Старший из жрецов достал острый как бритва нож, умелыми движениями разрезал ткань верхнего платья. Жертва завизжала. Не обращая внимания, скупыми и точными движениями друид срезал нижнее платье и чулки, потом другой помощник сорвал башмаки, и девушка осталась полностью нагой. Друид медленно провёл ладонью по гладкой коже плеча, затем груди, неторопливо двинулся вниз, задержавшись лишь на гениталиях. Повинуясь жесту, девушку подняли в воздух, развели ноги, выставили на всеобщее обозрение потаённые места – девственница.