– Кведжин, ты? Ты жив, мой мальчик? – в сени, пытаясь отпихнуть ищейку, уже протискивался Фейбер.
Кведжин открыл глаза, взгляд стал осмысленным. Тело вытянулось, рот открылся, оттуда показалась струйка крови. Он хрипло дышал, судорога сотрясала его тело, но всё равно Кведжин тянулся к стоявшим в сенях людям и пытался что-то сказать. В это время во дворе с характерным гудением хлопнула тетива арбалета. Стрела ударила прямо над головой Гармана.
– Гасите свет! – крикнула Рианон.
Задуть свечи промешкали несколько мгновений. Этого хватило выстрелить ещё раз. Вторая стрела воткнулась в спину Кведжина возле шеи. Тело дёрнулось от удара и бессильно осело в руках Гармана грузным мешком.
Через открытый дверной проём хлестал дождь, заливая дом, людей и мёртвого Кведжина. Ветер выл и слепил глаза. Гарман наклонился, пытаясь нащупать пульс. С ярость и болью в голосе крикнул:
– Мёртв! Я убью тебя, Калгар, мерзавец!
– Почему он? – уточнила Рианон, хотя и была уверена: Гарман прав.
– Кто, кроме него? Только ему хватит силы рукой натянуть тетиву.
Рианон кивнула: и это тоже. Две стрелы ударили одна за другой. Причём арбалет мощный, не облегчённая игрушка для охоты на птицу, которую взводят рычагом. Даже поясным крюком так быстро тетиву не взвести.
Не слушая никого, Гарман выскочил на улицу. В это время истошно залаяли собаки. К дому бежали барон и десяток охранников, все при оружии.
– Кто? – сразу понял барон.
– Кведжин. Видимо, сбежал, Калгар за ним гнался. Убил на пороге, – ответила за всех Рианон.
– Проклятье… А вы зачем вышли из дома? – рявкнул барон на Гармана. – Сейчас же обратно!.. Зажигаете свечу – ставни не открывать. – Раздражённо хлопнул себя по бедру. – Проклятье, сейчас даже собака не возьмёт след.
– Перенесите его в дом, – ищейка показала на труп. – Нужна комната со столом. Мне надо его осмотреть.
– Хорошо. Поможете, – барон ткнул пальцем в двоих подчинённых. – Потом останетесь здесь. Головой отвечаете.
Остальные охранники и барон тут же скрылись в темноте. Шавки мгновенно умолкли. Впрочем, шансов, что стража поймает Калгара, было мало. И в сухую погоду на болоте прятаться можно не один день. А уж в такой ливень в двух шагах пройдёшь – не заметишь.
Двое охранников внесли труп Кведжина в лабораторию. Убрали с одного из верстаков инструменты и положили туда. Рианон попросила служанку принести несколько свечей. Зажгла и приказала:
– Всем выйти.
Сыновья и охранники замялись. ищейка, не особо вспоминая про роль молоденькой барышни, рявкнула:
– Вышли! Я не первый раз вижу труп. Помощь не нужна, в обморок не упаду.
Всех как ветром сдуло. Но Фейбер всё же сначала подошёл к ищейке.
– Вероятно, это плохо, госпожа, – осторожно произнёс он, – мальчик погиб на наших глазах. Но… Вы осмотрите его одежду? Может, там моя тетрадь?
Рианон резко, безо всякого уважения ответила:
– Можете мне не мешать? Если найду чего-то интересное, я скажу. А теперь – вон отсюда!
После этого, наконец оставшись одна, принялась раздевать и осматривать тело. Кведжин был крупным человеком, с широкими плечами и большими руками в следах смазки. Таким Рианон себе и представляла его по рассказам. Молчаливый, угрюмый на людях, добросовестный и аккуратный в работе. Панталоны и рубаха порвались во многих местах. Ищейка дотошно осмотрела одежду. Она насквозь промокла и была выпачкана в грязи. При этом грязь просачивалась сквозь одежду, была и на теле. Два цвета: чёрная земля, видимо, из леса или со двора, а ещё – рыжая глина. Такая есть у ручья, но её нет возле дома.
Рианон осмотрела руки и ноги. Следы верёвок были ясно видны. Руки натёрты до крови. На ногах образовались кровоподтёки. Множество характерных ссадин. Вязали крепко, но неумело. Кведжин долго лежал связанный и, видимо, все время пытался освободиться. Но были не только следы борьбы. На него набросили мешок, его связали, он сопротивлялся. Не оглушили одним ударом, на голове не осталось соответствующих следов. Зато лицо, руки – да вообще все тело было покрыто ранами и ожогами. Появилось от неумелых пыток? На этом осмотр можно было считать законченным. Но, прежде чем спускаться, ищейка решила окончательно упорядочить свои выводы.
Кведжин вышел на улицу, стоял и жевал табак. В это время на него набросились. Ученик был сильным человеком, он сопротивлялся. Даже такой силач, как Калгар, не смог бы связать Кведжина, не дав ему вскрикнуть. Крик перебудил бы весь дом. Значит, нападавших было по меньшей мере двое. Один – точно Калгар. Кто второй? Чужак или охранник исключался. Рианон только что видела, как собаки, несмотря на грозу, подняли лай. К тому же люди, пришедшие со стороны, не могут знать, заснул ли Арбур, или ещё нет. Они должны были допустить возможность если не крика, то, во всяком случае, шума борьбы, случайных звуков. Но те, кто напал на Кведжина, точно знали, что Арбура бояться нечего. Даже если сам он не участвовал в нападении, а Калгар сумел кому-то передать второе кольцо, нападение было совершено с ведома и согласия младшего сына. Свинцовый карандаш и поведение тоже говорили за одного человека. За Арбура.
Все до конца было ясно, кроме одного. Где тетрадь? Хорошо, если Калгара поймают. Он укажет на Арбура, парня вздёрнут на дыбу. А если нет? И нельзя просто войти в трапезную и крикнуть: «Это ты». Арбур сразу начнёт возмущаться, картинно пожмёт плечами и с обидой скажет: «С ума вы сошли! Это вы от бессилия, чтобы хоть кого-то, но назначить виновным, раз уж не получилось отыскать пропажу». И барон, скорее всего, его поддержит. Ибо след на рубашке – не абсолютное доказательство. Как и разговор с экономом.
Уже подходя к трапезной, Рианон услышала голоса. Чуть задержалась, прислушиваясь.
– Он писал, что не может меня убить и потому бежал, – устало прозвучал голос Фейбера. – Зачем же он вернулся?
Ответил Арбур. Говорил страстно, уверенно, обвиняюще… Интонации казались Рианон деланными и фальшивыми. Но для брата и отца его слова звучали трогательно.
– Мне не хочется думать о том грехе, который он совершил. Я все только вспоминаю, как он протянул руку и позвал меня…
– Не за этим же он приходил! – резко ответил Гарман.
– Пусть он был виноват, – продолжал Арбур, – но раз он пришёл, значит, раскаялся. Он попался в чьи-то сети и не сумел выпутаться. Но он мучился и всё-таки на самое страшное, на грех убийства, не пошёл.
– Я не понимаю, – всё так же резко оборвал его Гарман. – Ты говоришь про Кведжина. Но он убит. И его убил Калгар. Именно он виновник всего.
Арбур с точно дозированной насмешкой парировал:
– Ты ещё не догадываешься? Тогда попробую объяснить. Представь себе, что каким-то образом Кведжин совершил проступок и про это узнал посторонний человек. Его шантажировали. Скажем, чтобы сорвать нашу работу. Кто-то из соперников, работающий на врагов его светлости Эдмонтон. Шаг за шагом, пугаясь, увязал Кведжин в тенётах все глубже. Я не оправдываю его, я просто пытаюсь себе представить, как было дело. Он любил и уважал отца, но был бессилен что-либо изменить. От него требовали... Убить? Возможно, через Калгара передали: «Если ты сегодня ночью не убьёшь…»
Арбур помолчал. Стало тихо, остальные его слушали внимательно.
— Может, ещё живя на улице, он случайно познакомился с друидами? Не знал, кто этот его приятель, а сейчас, когда за это отправляют на костёр… И вот, в отчаянии, в растерянности, – продолжал Арбур, – он крадёт тетрадь вместо убийства и пишет прощальное письмо. Что происходит дальше? Кведжин прячется где-то на болотах. Он плачет, когда вспоминает вас, отец. Стыд мучит его, ужас перед встречей с вами, отец, невозможность посмотреть вам в глаза…
На этом Рианон открыла дверь и вошла в комнату. Осмотрелась: ну да, кроме мастера и двух его сыновей – никого. То-то Арбур осмелел. Но на остальных рассказ, кажется, произвёл впечатление: картина слабого, мятущегося человека была изображена мастерски. Гарман сидел и, не двигаясь, смотрел в окно в темноту. Фейбер закрыл лицо руками.
– Я рассказываю, госпожа, свою версию происшедшего, – торопливо доложил Арбур.
– Очень интересно. И совершенно неверно. Вы, может, и хороший механик, но следователь из вас никудышный, – подколола его Рианон, и Арбур бросил на неё раздражённый взгляд, но тут же взял себя в руки. – Не Кведжин украл тетрадь, а Кведжина похитили. Не Кведжин прятался, а Кведжина прятали. И сюда он бежал, пытаясь спастись.
Рианон говорила негромко и пристально смотрела на Арбура. Пусть думает, что в любой момент она скажет: «И похитил его ты». Арбур держался, но тень страха промелькнула на его лице – лёгкая, заметная лишь тому, кто её искал.
– Он боролся за вас, мэтр. Его пытали, стараясь выведать тайну ключа. Но он молчал, а потом сумел освободиться и бежать. Его преследовал… думаю, Калгар. Он же и пытал.
– Если так, – растерянно зашептал Фейбер и осел в кресле, – я виноват перед ним. Я обвинял его... Он мне как сын… Он сражался за меня…
Только присутствие Рианон удержало старика от того, чтобы заплакать.
– Вы уверены? – спросил Арбур у Рианон, причём немного поспешно.
– Уверена. И уверена, что охрана тут не при делах. Кведжина пытали, но слишком неумело. Люди барона же в пытках худо-бедно, но разбираются.
– Калгар! – с ненавистью прошипел Гарман. – Надеюсь, барон возьмёт его живым, и подыхать эта тварь будет долго.
– Мэтр, вам стоит отдохнуть, – деликатно, но твёрдо сказала Рианон. – А с вами, Гарман, мне нужно поговорить. И с вами, Арбур. Но наедине. Потому, Арбур, подождите здесь. А мы с вами, Гарман, сначала поможем мэтру добраться до комнаты, а потом уже поговорим.
Стоило им остаться наедине, Гарман отрывисто, настойчиво, не думая о приличиях, тут же задал вопрос:
– Вы поняли, что Кведжин не виноват, ещё вчера?
– Да, – не стала скрывать ищейка, – очень быстро. С уликами – как со смазкой. Если влить слишком много, механизм просто встанет. Я не знала лишь про шифр, поэтому искала труп, а не место, где можно спрятать живого пленника.