Гарман явно поверил сразу, посмотрел на брата, как на гадюку. Фейбер переводил испуганный взгляд с ищейки на сына и обратно. Рианон же говорила по-прежнему спокойно, ни на кого не глядя, как бы размышляя вслух:
– К тому же записка. Даже если забыть, что эконом был неграмотен. Только свой человек всегда сможет воспользоваться словарём так, что никто не обратит на это внимания. Эконом на виду все время, и стоит ему заняться не тем делом – сесть за книгу – все сразу заметят и задумаются. Писал же записку по словарю человек, не владеющий нихонским. Рассказать, как было дело?
Рианон пристально посмотрела на Арбура, тот аж вздрогнул. Негромко произнесла ту правду, что выкристаллизовалась из многих вариантов:
– Глубокий вечер, в лесу уже темно, видны только два силуэта на фоне сизого неба. Совсем вблизи от них, в тени елей, не дыша стоит Калгар. Надо подождать немного, пока Арбур отвлечёт Кведжина. Дальше – бросок. Крепкие пальцы душат, ломают горло – горбун очень силён. Арбур набрасывает мешок на голову. Всё против Кведжина – неожиданность нападения, его растерянность, предательство близкого человека. Эконом взваливает на плечи бесчувственное тело. Относит в потайную мастерскую. Ту самую, где вы делали арбалет, а может, и ещё что-то незаконное. И там начинает пытать, стараясь выведать шифр. Ключ же забирает Арбур. Никого не потревожив, достаёт из потайного ящика тетрадь и кладёт в новый тайник. Утром вместе со всеми негодует. Сам же размышляет, сколько нужно выждать и кому лучше продать расчёты. «И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал Господь: что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей».
– Это серьёзное обвинение, – Арбур сумел справиться с паникой и говорил спокойно. Пусть голос один раз сорвался и пальцы подрагивали. – Только зачем тогда я, по-вашему, отдал всё потом Калгару?
– Вот незадача, – зло усмехнулась Рианон. – Утром господин барон сообщает, что везёт дознавателя. В доме такую улику теперь держать нельзя. Кто заметит, та же Маника во время уборки – версия про вину ученика разрушится. А когда Кведжин сбежал… Калгар взял из потайного места самое ценное с собой. Важнее всего для вас, Арбур, не выдать себя. Поэтому вы вовсе не хотели помогать Калгару. Но события поворачиваются так, что Калгар ищет последнего убежища у вас. Что вы будете делать? Пообещать спрятать, потом убить. Вас подвела жадность, Арбур. Вам бы оставить тетрадь Калгару, но когда вожделенный куш у вас в руках… Вы не устояли. Спрятали тетрадь в доме.
В этот раз Арбур смолчал. Ему нелегко дался новый удар. Он ясно почувствовал, что хозяином в разговоре окончательно стала ищейка. Он понимал, что наделал глупостей, и закончиться всё может на плахе. Это лишало его уверенности в себе, взгляд заметался. Рианон с удовольствием отметила, что Арбур теперь в том состоянии, когда люди, чувствуя, что надо исправить сделанные ошибки, совершают новые, ещё более тяжёлые.
– Это серьёзное обвинение, – барон встал. – У вас есть доказательство?
– Два. Одно на теле Кведжина. Сейчас мы пойдём, я его продемонстрирую. Точнее, это ещё не доказательство, а повод серьёзно подозревать конкретного человека. А второе… Мэтр, вы поедете с часами к его светлости, а мы разберём дом по брёвнышку. Если тетрадь найдётся именно в доме и именно в трапезной, это и станет окончательной уликой. Пойдёмте.
Рианон заметила, что барон набрал воздуха позвать стражу с улицы.
– Не надо. Без доказательства нет вины? Господин Арбур у нас пока не грешник, а лишь подозреваемый. И никуда он у нас из поместья не сбежит. Потому пойдём все, посмотрим на Кведжина. Пока без лишних глаз.
Барон посмотрел на ищейку недовольно. Явно не согласный. Но вчера он обещал выполнять любые, даже странные просьбы. Лишь в общей куче пошёл так, чтобы держаться рядом с Арбуром.
Стоило мастеру сделать несколько шагов по лестнице наверх, как он зашатался, хватаясь за стену. Начал заваливаться на руки шедшего следом Гармана.
– Воды! – закричала Рианон. – У мэтра, кажется, приступ грудной жабы!
На крик прибежали обе служанки. Началась суета. Фейбера понесли в его комнату, Маника поспешила за лекарством… Рианон подумала, что девчонка – просто золото. Точно поняла указания, в питьё подлила ровно столько, сколько надо. Безвредные снотворные капли. В сочетании с вином от малейшей нагрузки кружится голова, появляется одышка, слабость. Если поднять шум, все обязательно увидят симптомы грудной жабы. Неудивительно: от переживаний у старика сердце прихватило. В склянке, как лекарство, принесёт самый обычный нашатырный спирт.
Воспользовавшись общей суматохой, Арбур исчез. Рианон половину лепты суетилась, потом кинулась в трапезную. Барон сообразил не сразу и побежал следом только через несколько мгновений. Остальные ничего не поняли. Бесшумно ищейка подкралась к двери, на мгновение замерла, приложив ухо к щели между дверью и косяком. В трапезной раздался еле слышный звук, там кто-то был и что-то делал. В коридор просочился запах палёной кожи. Барон догнал и уже открыл рот, чтобы спросить, но Рианон приложила палец к губам. В это время раздался тихий удар металла о металл. Рианон распахнула дверь и ворвалась в комнату. Арбур сидел у камина и мешал там кочергой. Даже не обернулся, когда кто-то вошёл. Поза его была неестественна и неудобна: готов в любой момент выскочить в окно. Рианон схватила со стола блюдо и метнула, выбивая кочергу. Барон оттолкнул Арбура в сторону. Рианон же схватила заранее приготовленные ведро с водой и щипцы. Плеснула в камин и выхватила тетрадь. Первый раз порадовалась, что мэтр Фейбер – ярый консерватор. Страницы из пергамента легко гореть отказались, лишь чуть покоробились. Рисовая бумага вспыхнула бы, несмотря на сырые дрова, подложенные Маникой.
– Что же вы, Арбур? – поинтересовалась ищейка. – Труд вашего отца, дело всей его жизни жжёте? Труд, за который ваш названый брат заплатил жизнью.
Мгновение Арбур смотрел безумными глазами. Он глотал воздух, как рыба. Потом всё же попробовал выскочить в окно. Барон этого ждал, сшиб Арбура на пол, прижал и скрутил.
– Стража, ко мне!
В это время в трапезную вошёл Гарман, следом, опираясь на руку старшей служанки – Фейбер.
– «И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?» И сказал Господь: что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли», – произнёс Фейбер надтреснутым голосом. Он сказал это спокойно, но губы его дрожали, и столько откровенной ненависти было в его взгляде... – Было у меня три сына. Два по крови, но все три – по духу и делу. Остался один. Ибо ты предал брата своего и потому мне больше не сын.
В это время в комнату ввалились четверо охранников. Старый мастер вяло махнул им рукой: делайте своё дело. Взял из рук Рианон тетрадь и, шаркая, опираясь на служанку, вышел.
Гарман не стал разводить долгих речей. Лишь пристально всмотрелся, негромко спросил:
– Зачем?
Не дождался ответа и тоже вышел.
Барон Кокран уважительно поклонился ищейке.
– Спасибо. Честно говоря, я сомневался. Ухватился за вашу помощь как утопающий за соломинку. Я был неправ. Вы блестяще справились. Не только отыскали пропажу, но и истинных виновников.
– Что вы с ним собираетесь делать? – Рианон ткнула в безучастно обвисшего в руках охранников Арбура.
– Парни прямо сейчас отволокут подальше и повесят негодяя, – равнодушно ответил барон и показал пальцем сначала на Арбура, потом на деревья за окном: действуйте.
И тут Арбур словно очнулся. Задёргался, вырываясь, растерянно, как бы обращаясь к кому-то невидимому, закричал:
– Ты обманул! Ты обещал, что всё получится, когда заявил, что моих умений тебе без тетради мало. Лжец!
Рианон переменилась в лице.
– Барон, стойте. Я, кажется, знаю… кто этот «обманщик». И догадываюсь, что Арбуру и Калгару обещали в качестве платы. Я слышала про этого человека от отца Дация. И лучше бы нам с вами про него не слышать. Отдайте Арбура отцу Дацию. Он вытрясет всё, что нужно, чтобы настоящий заказчик убийства не ушёл от расплаты.
Барон и охранники обеспокоенно переглянулись. Потом сноровисто, не обращая внимания на сопротивление, заткнули Арбуру рот, и с хмурыми лицами начали вязать так, чтобы пленника можно было довезти до Шеннона. Псы Господни занимались самыми отъявленными негодяями Десяти королевств. Девушка права: нормальному человеку от подобных дел лучше держаться подальше, а младшего мастера лучше сплавить инквизиторам как можно быстрее…
*****
Вернувшись от барона Кокрана, следующий месяц Рианон безвылазно просидела в Шенноне. И пролетел этот месяц как одно мгновение и без особых успехов. Когда от отца Дация пришла просьба встретиться ещё раз, причём тайно, Рианон вдруг подумала, что это связано недавним с расследованием на болотах. И тут же над собой посмеялась. Дело закрыто, причём – полностью. А вспомнила она про него лишь по двум причинам. Первое – последние недели имена Гармана и его отца были в Шенноне у всех на устах. Никто не вспоминал, что Фейбер рассорился с гильдией и уехал в поместье под крыло герцога. Зато каждый гордо хвалился, особенно перед приезжими: именно наш мастер придумал, как сделать первые в мире настольные часы. Второе – именно слова Арбура стали единственной зацепкой в поисках одержимого. Молод, не старше восемнадцати-девятнадцати, невысок. Из состоятельной семьи дворян или богатых купцов: речь, как он ни старался, выдавала хорошее книжное образование. Столичный университет или дорогие частные учителя. И на этом всё. Разве что пара найденных у Калгара вещей с довольно свежими следами. Достаточно, чтобы понять: тварь ещё в городе. Но не узнать, где именно прячется нечисть.
Местом встречи отец Даций выбрал трактир недалеко от речного порта. Рианон, нацепив личину одного из своих парней, пришла туда заранее под видом наёмника из Свободной корпорации. Здесь уже было шумно и весело, хотя до заката – ещё далеко. Бряцали, ударяясь о доски столов, большие глиняные кружки. Громыхал хохот, и весело орали компании работяг, заглянувших перекусить. В спёртом воздухе стоял густой аромат пива, подгорелого жареного мяса и перетушенных овощей. Время от времени из общего гула доносились отдельные реплики: