ые и короткие, правые – размашистые и испуганные.
– У зайца здесь была лёжка. Кстати, если бы в тот день снега не выпало, а потом не потеплело и следы не стали резче, вторую стёжку я мог и не заметить, – пояснил следопыт. – Я дальше потом двинулся по второй стежке следов. Что его так спугнуло? – парень пожал плечами. – Будь глубоко, может, и поленился бы, а тут наст. В хорошие сапоги такой плотный снег не набьётся.
Парень ткнул в плотную группку елей, расположившихся на небольшом пригорке. Возле них заячьи следы оказались более заметны, они не так густо покрылись снегом: он оседал на густом переплетении ветвей. Заячий пунктир пропадал именно там. Нагнувшись, чтобы проследить заячий путь, Рианон увидела сломанную ветку. И тут же заговорил следопыт:
– Я тоже её не заметил поначалу, со стороны не видно. А когда наклонился, увидел и подумал: а кто её сломал? Подошёл и…
Что обнаружил следопыт, Рианон и капитан увидели сами. Площадка тщательно утоптанного снега. Человек стоял здесь долго, хорошо укрывшись от постороннего глаза. Тропа и поляна отсюда тоже просматривались отлично, поляна – вообще идеально. И картина происходящего теперь вырисовывалась совсем иная, чем та, что радостно и торопливо нарисовали городские дознаватели. Похоже, некто точно знал, когда и куда покойный инспектор придёт. Что он свернёт на поляну. Некто ждал. Заяц спешил по своим делам, заметил человека поздно, испуганно затаился под кустом. От близкого выстрела испугался и рванул не разбирая дороги. В сторону от поляны к тропе. Именно его вторые следы и видел муж Маники, а первые – не мог. Как легко мог не заметить за сугробом и кустом лежавшее тело, поскольку ушёл обратно в сторону вырубки, а не к тракту. Не заметили второго человека и ленивые дознаватели, точнее, даже не искали. Тем более, убийца тщательно постарался уничтожить следы, доказывающие, что с этого места стреляли. Например, яму от подпорки для аркебузы засыпал и тоже утоптал. Но небольшое количество пороха, когда заправлял запальную полку, преступник всё же просыпал. Тоже постарался затереть снегом, но до конца не смог. Часть серых крупинок застряла возле изогнутого корня старой ели. Рианон сразу же про себя отметила: не будь зайца и сомнений в виновности охотника – так тщательно не искали бы и ничего бы не нашли.
Теперь, определившись, откуда и куда двигаться и что искать, люди Саутерна начали внимательно осматривать местность. И вскоре обнаружилась новая странность. Вокруг утоптанной площадки был чистый снег. А на расстоянии пары ростов – определённо человеческие следы. Они обнаружились у подножия одной из молоденьких елей и были надёжно прикрыты нижними, опускающимися почти до самой земли ветвями. Дальше мерцала и искрилась на солнце ничем не тронутая целина. Но пройдёшь на то же расстояние вперёд – и опять увидишь странные следы: парные, общие для обеих человеческих ног. Будто через лес шёл великан, запросто перешагивающий целые ряды деревьев. И так на протяжении полумили. Потом новая утоптанная площадка, от которой убегал засыпанный когда-то снегом и теперь проявленный оттепелью лыжный след.
Оставив пока неизвестного лыжника или убийцу, команда вернулась к поляне. И тут лучший следопыт отряда снова удивил ищейку. Он прополз на коленях сначала от тропы до места обнаружения трупа, потом, также уткнувшись носом в снег, осмотрел поляну.
– Капитан, госпожа, смотрите. Я всё-таки не ошибся.
Следопыт осторожно разгрёб снег возле дерева на краю поляны. Там был чёткий отпечаток сапога, на подошве гвоздики образовывали вензель. Какой именно, не разберёшь, смазано. Но явно именная отметка мастера-сапожника. Обувь дорогая, лесорубам и даже дознавателям не по карману. А ещё размер мелкий. Подросток? Женщина?
– Там, где убийца по дороге к лыжам вставал, я к следу присмотрелся. Сапоги, причём небольшой размер. И тут мне показалось, что в общей куче следов на поляне тоже небольшой размер попадается. И вот. Похоже, гад торопился. Прошёл по дуге краешком, чтобы потом никто не обратил внимания. Снег прикроет. Да встал на раскисшую землю, не заметил. А потом припорошило и приморозило.
Рианон задумчиво потёрла щёку.
– После того как убийца выстрелил, он ещё и пошёл проверить, действительно ли его выстрел достиг цели. Ведь инспектор не был ограблен. Значит, только за этим? Нет, это точно не случайный выстрел и не первого попавшегося убили, – принялась вслух рассуждать Рианон. – Нужно обладать изрядным хладнокровием, чтобы не просто убить человека, а ещё и подойти к нему, проверить – убит или ещё жив. И при этом рисковать. Тропа людная, в любой момент кто-то пройдёт. Ещё повезло, что разминулся с мужем Маники. Вот что, парни, – приказала ищейка. – Осмотрите-ка ещё раз всё вокруг. Такое ощущение, что мы чего-то пропустили. И ещё. Не нравится мне, как тело лежало. Вот жертва входит на поляну. Подходит?
Рианон посмотрела на следопыта, и тот подтвердил:
– Вот сюда. В дальний конец. Затоптали, но понять можно.
– Да, самая близкая точка к укрытию. Почему убийца не стреляет сразу? Лишняя задержка – лишний риск. Да и бить в упор надёжнее. А тут он ждёт, пока жертва чуть ли не к тракту отойдёт обратно, и тогда стреляет. Ищите, надо понять, почему.
По поляне и округе рассыпались все, даже Рианон. Сейчас отыскать следы – важнее, чем с начальственным видом смотреть, как ползают подчинённые. И первой удача улыбнулась именно ищейке. Она заметила сбитую кору на одном из деревьев, подошла поближе.
– Эй, помогите кто-нибудь.
Подоспевший телохранитель в два счёта выковырял застрявшую пулю. Рианон ошалело уставилась на кусок свинца, как будто вместо волка из зимнего леса выполз навстречу заморский зверь крокодил. Девушка видела их перед самой поездкой в императорском зверинце. Выстрелов было самое меньшее два… Как? Хорошо, у убийцы железные нервы. Он может по бегущему человеку стрелять, как в тире. Он феноменальный стрелок, меньше одной мойры на выстрел. По какой-то причине промахнулся в упор, выстрелил снова. Попал с расстояния больше полусотни шагов.[2] Почему жертва успела пробежать только от одного края поляны до другого, а не добраться до тропы?
Почти сразу раздался крик с другого конца поляны.
– Госпожа! Смотрите.
И вскоре Рианон и капитан оторопело разглядывали метательный нож, который отыскал подчинённый. Самый обычный нож. Вот только костяная рукоять местами треснула и частично осыпалась в пыль, показывая скрытый внутри цилиндрик из горного хрусталя. Раньше прозрачно-белый, сейчас мутный, будто наглотавшийся сажи. Знакомая, редкая, дорогая вещь. Испорченный накопитель для заклятий. Их носят с собой маги, можно заранее вложить туда плетение, а когда надо – его использовать. Или же применить для обороны: если ты сильный маг, вложи в пустой накопитель боевые чары и кинь во врага. Можно устроить неплохой взрыв, отбиться чуть ли не от десятка латников. Судя по помутневшему накопителю, покойник так и сделал: на ходу засунул в нож магию, метнул во врага, высвободил ударом, разрушение накопителя ещё и подстегнуло чары… И всё равно его убили… Вдобавок, сильный маг, способный на такое действо, не стал бы служить школьным инспектором за нищее жалованье.
«Отец Даций про второе дно покойника явно не знал, иначе обязательно бы свалил дело на меня, оторвав от поиска одержимого. Или хотя бы известил, как положено по службе. И вообще не дал бы провести следствие настолько халатно и формально. В какую политику я опять вляпалась?»
На память – к месту, но неприятно – пришли мысли про митрополита Таврина и его конфликт интересов с герцогом. Рианон постаралась эти мысли отогнать: не её дело. А вот странного убийцу должна найти. И раз уж замешаны чары… Конечно, любой состоящий при страже маг снимет отпечаток эфира быстрее и качественнее. Но это значит тратить время – если догадка насчёт магической стычки верна, следы будут жить ещё не больше суток-двух. Да и посвящать в свои открытия стражу пока рано.
– Все отойдите к тропе, – приказала ищейка.
Сама же зашептала:
Господи, как люди не забывают Тебя,
И как, Господи, Ты не забываешь меня
И весь род человеческий,
Так чтобы и я, раба Твоя, ничего не забывала, из памяти своей не потеряла:
Того, что есть, того, что было.
Покажи мне сбывшееся, дай сохранить в памяти увиденное.
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
И пусть уже давно она знала, что сила на самом деле в ней самой, затверженные с детства формулы продолжали помогать безотказно. Вот и сейчас деревья вокруг заискрились прозрачным хрусталём, запахло морозной свежестью. Люди и кони превратились в фигуры розового мрамора с прожилками. А потом эфир начал показывать магические отпечатки произошедшего несколько дней назад. Рианон тут же пожалела, что площадка стрелка слишком далеко. Это на поляне, где бушевал эфирный вихрь, события впечатались в окружающее пространство. На холмике под старой елью был всего одни всплеск от заклятья в ноже, потому всё давно разгладилось.
Вот на поляну вошла размытая сумрачная фигура. Цвет должен быть тёмно-красным, а тут, скорее, сизый с красным оттенком. Ещё один довод, что убитый был неплохим магом и маскировал ауру. Лицом к лицу не разберёшь, но с отпечатками, как со следами зайца: со временем эфирные потоки, будто снег, резче показывают следы. Вот тёмная фигура подошла к краю поляны, замерла ненадолго. Точно не разберёшь, но инспектор, похоже, ждал с кем-то встречи. Стоял вполоборота к деревьям и поглядывал на тропу. Вспышка первого выстрела! И ярко-синий прямоугольник полога. Щит маг явно держал заранее – опасался. Второй выстрел… слишком быстро. Припасена ещё одна заряженная аркебуза? И, кстати, почему, если уж маг держал полог от стрелы или пули, заодно не дополнил его простеньким наговором на поиск огня? Обязательно должен был почуять фитиль издали и заранее. К слову, наёмные убийцы, охотясь на магов, предпочитают именно арбалет – хотя пуля убивает надёжнее. А тут преступник явно знал, на кого охотится.