Мне профессора Дюрана сразу стало как-то жалко. Если это и в самом деле убийство, ему как декану и члену Попечительского совета академии в ближайшие дни весь мозг вынесут. Родители ни минуты покоя не дадут, будут скандалить «чтобы с моим дитятком ничего» и «Академия не обеспечивает». Видела такое как-то в нашей школе ещё дома, и не думаю, что здесь хоть что-то иначе.
— Но это пока одна из версий, — торопливо вмешался следователь. — Потому ещё раз прошу сохранить наш разговор в тайне.
— Да-а… — проблеяли мы хором.
Я заодно как бы невзначай взглянула на декана: правда ли он и в коридоре, и здесь смотрел исключительно на меня? Интересно, а бородка целоваться с девушками ему не мешает? И тут же залилась румянцем. Нет, ну что за глупости лезут в голову!
— Господа, вопросов к нашим студенткам нет? Тогда, девушки, возвращайтесь на занятия, — разрешил декан.
Сокурсницы торопливо развернулись и вышли, я, выдохнув, посеменила за ними. Уже на пороге приёмной и коридора была остановлена окликом декана:
— Мадемуазель Орешкина, задержитесь ещё ненадолго!
Мысленно матюгнувшись — хотя мне таких слов вообще знать не положено, я застыла ледяной скульптурой. Потом заставила себя оттаять и развернулась к профессору Дюрану. Коридор был пуст, занятия в самом разгаре. Декан облокотился поясницей на подоконник, я же стояла по струнке ни на что не опираясь, боясь посмотреть на приставучего преподавателя.
— Елизавета, — неожиданно обратился он ко мне по имени, — вы мне ничего не хотите рассказать?
«Эм-м-м… в каком смысле?»
— Нет, — я тряхнула головой, — а что-то ещё случилось? — интересно, куда я опять влипла?
— Ну, — протянул профессор Дюран, посмотрев на меня как-то искоса, — например, о ваших отношениях с вашим однокурсником Михаилом Самохиным.
«О, нет! — мысленно простонала я. — Догадался, зараза такая! Что теперь будет?»
Может смогу его уломать закрыть глаза на то, кто именно выполняет задания для Мишки? Хотя ему-то зачем уламываться? У него всё и так прекрасно в жизни. Судя по справочнику «Кто есть кто» — богатенький сын какого-то бывшего высокого чиновника из министерства иностранных дел, на престижном тёплом местечке декана Аконской академии, не последний человек в мэрии Шатодена и вообще в стране… Зачем ему идти мне на уступки? Выкинет обоих, и тогда пиши-пропало всё!
— Нет у нас с ним отношений, — тихо буркнула я, тоскливо прощаясь с учебой и мечтами о дипломе.
— А то я не знаю! — хмыкнул зловредный декан. — Понимаете, в чем дело, Елизавета? У вас сейчас такой период — молодость, студенчество, когда еще влюбляться, если не в ваши годы… — «Чего?! Нет, ну правда! Чего он несет?» — И это не запрещено, если только не мешает учебе, и если объект любви действительно достоин её, — продолжал тем временем профессор. — А мне ясно видится, что эти два фактора у вас явно не соблюдены.
Я стояла с вылезшими из орбит глазами и приоткрытым ртом. Так вот какие отношения имеет в виду наша мечта студенток? Ну слава Богу, хоть одна приятная новость за эти дни. Месье красавец-профессор зря беспокоится. Мишка — последний мужчина во всей Книге миров, на которого я обращу свой взор, как на объект любовных воздыханий. Даже случись, как говорил мой дедушка, ядерный взрыв на развалинах Перестройки — не знаю уж, что это такое.
— Я вижу, Елизавета, что девушка вы способная, ответственная и серьезная.
Сегодня точно пойдет фиолетовый снег. Вот зуб даю, что пойдет! Ибо мне услышать похвалу от профессора Дюрана в свой адрес, это как… Не знаю что, но в снег поверю больше.
— А этот ваш Самохин — абсолютно несерьёзный и безответственный тип. Сами понимаете, мне не по статусу опускаться до сплетен, тем более в отношении собственного студента. Но как человек опытный и много повидавший хотел бы рекомендовать вам поверить мне на слово. Не губите из-за него свою жизнь.
Безмерно радуясь, что декан сделал абсолютно неправильные выводы по поводу нас с Мишкой, я сбивчиво пообещала задуматься и пересмотреть свои взгляды на будущее. Уже повернулась идти, когда в спину словно ударили слова:
— Елизавета! Очень вас прошу, будьте осторожны!
***
Суббота выдалась относительно спокойной. Страсти из-за убийства поутихли, преподаватели, наоборот, озверели, то ли нагоняя упущенное, то ли собираясь испортить студентам отдых. Ну а мы предвкушали выходной, изо всех сил делая вид, что учимся. В итоге занятия прошли в более-менее благостной и рутинной атмосфере. Точно также по накатанной у меня шла и остальная часть дня. Из аудиторий галопом в общежитие, чтобы успеть принять душ и хоть что-то закинуть в желудок. А дальше меня поджидала Мишкина квартира, ведь уборку, стирку и глажку для него и за него ещё никто не отменял. Уже на пороге комнаты меня поймала соседка, опять в компании рыжей подружки:
— Слушай, мы тут пошли прошвырнуться по магазинам…
— Не могу, — я с искренним огорчением вздохнула. — Я обещала Мише помочь разобраться насчёт магической сопротивляемости материалов.
Девушки, не скрываясь, хихикнули и переглянулись: мол, давай-давай ври, а нам и так понятно, что у вас за «дополнительные занятия». Я молча пожала плечами. По понятным причинам то, что я постоянно торчу у вполне конкретного парня, объясняла именно совместной усиленной учебой. С Ульрикой у нас уже стало традицией вот так по субботам пикироваться, закатывая глаза, она всегда приглашала меня на шоппинг и получала вежливый отказ. Но зато никто и не пытался выяснить правду. Как там? Люди глупы, ибо видят только то, что хотят видеть? Вот и тут все знали, что мы оба взрослые люди, с одного Листа, вместе учились в школе и вместе поступили сюда. Так почему бы и не продолжить «знакомство» потеснее?
Мишка жил, конечно же, не в общежитии, а в вычурной новостройке-многоэтажке, возведенной на территории Академгородка на основе проекта какого-то техно-мира. Апартаменты в этой высотке стоили по цене самолёта, но зато и отличались от обыкновенных студенческих комнат как океанский круизный лайнер от резиновой лодки. Даже имелось электричество в розетках и привычная мне по дому бытовая техника… Не знаю уж, как она работала внутри, но снаружи выглядело так, словно я и не уезжала никуда. А ещё тут на входе сидел консьерж. И не престарелая вахтерша, способная разве что нерадивых опоздавших студентов треснуть слабенькой молнией из казённого амулета. Выглядел этот консьерж в кителе, золочёных эполетах и форменных брюках с лампасами как генерал в отставке. И был он пусть не самым сильным, но магом. Возможности, особенно усиленные индивидуальными амулетами, были впечатляющие — перед тем как оформить свободный вход в здание, меня предупредили не беспокоить постояльцев и заставили посмотреть «для ознакомления» соответствующий фильм. Но мы с месье Эрве дружили чуть ли не с первого дня. Ведь не так уж редко приходилось решать за Мишку не только учебные проблемы, но и сантехнические — вечно у него в канализацию что-то падало и постоянно не то смывалось, а потом намертво застревало, и месье Эрве тут был незаменим. Поэтому и сейчас он не просто проводил меня взглядом, а привстал, приподнял фуражку в честь приветствия и пожелал хороших занятий.
Ключ у меня давно был свой, поэтому я по-хозяйски отперла входную дверь и с тоской оглядела царивший во всех трех комнатах хаос. Вздохнула и потащилась в дальнюю комнату и по совместительству запасную спальню плюс кабинет. Переодеваться там было не очень удобно, но не в платье же полы мыть? А переодеваться в Мишкиной спальне мне было откровенно противно. Из ванной журчала вода, сквозь её плеск пробивался Мишкин голосок, фальшиво насвистывая мотивчик какого-то популярного местного шлягера. Я вздрогнула, но почти сразу успокоилась. Плохо, что Мишка ещё здесь. Хорошо — если он «чистит перышки», то вскоре упорхнет на очередную пьянку-гулянку в городе. Тогда никто не будет стоять над душой, приставая с расспросами, заданиями и пожеланиями.
Захлопнув дверь кабинета и на всякий случай щёлкнув задвижкой, я торопливо достала из рюкзака джинсовые шорты до колен и майку на бретельках. Тщательно собрала длинные волосы в пучок, закрепила его резинкой и мягкий ободок тоже надела. Причём и резинка, и ободок были зачарованы как несложный составной амулет из двух стандартных автономных блоков. — даром что ли мы на амулетчиков учимся? Во время работы пряди частенько выбивались из прически и противно лезли в глаза, вот и пришлось пару вечеров посидеть над справочниками амулетных кругов, разработав для себя такую вот штуку. закончив с причёской, я ещё раз осмотрела себя в небольшое зеркало на стене… И тут же честно себе призналась: я не красоту навожу, а просто очень надеюсь, что пока я переодеваюсь, Мишка успеет свалить. Даже специально пару секунд постояла, вслушиваясь сквозь дверь, но в квартире была слишком хорошая звукоизоляция. Загнав мандраж поглубже, достала из сумки свое единственное богатство. Плеер, экранированный и зачарованный работать в маго-мире, и такие же экранированные беспроводные наушники. Дорогая вещь, но в своё время перед отъездом я на ней настояла — мне хотелось из нашей сделки по оплате родительских долгов выжать хоть что-то для себя. Да и убираться под музыку намного веселей. Конечно, в квартире была замечательная встроенная аудиосистема, но я предпочитала слушать свою музыку на своём плеере.
Мишка вышел из ванной мне навстречу, свежевыбритый, благоухающий, напомаженная гелем челка зачесана наверх, а бедра обернуты куцым полотенцем. Я тактично опустила глаза и принялась собирать тут и там разбросанные по прихожей бутылки.
— Ты, это… — навис надо мной двухметровый почти голый детина, — не сердись на меня. Я чутка перегнул у Дюрана на паре.
«А после вообще чуть рёбра не сломал», — про себя хмыкнула я, а вслух вместо этого буркнула:
— Штаны надень для начала, а потом извиняться будешь! — и непроизвольно втянула голову, обругав себя дурой: лучше бы мне промолчать, а то как бы опять не начал руки распускать.