го отца. Дальше мой отец фактически стал главой партии мира, причём нашёл отклик и с другой стороны среди таких же бывших солдат.
— Ну да, — хмыкнула я. — Знакомо. У нас на Листе тоже полно таких, кто требует быть пожёстче, не прогибаться, не бояться воевать, а настаивать на своём. Если что под пули не им лезть.
— Совершенно верно. К слову, моя мать родом из Суассона. Родители познакомились после войны. Ну заодно это стало ещё и политическим шоу на тему примирения, — Ладислас вздохнул. — До сих пор ястребы нас за это терпеть не могут.
Я вспомнила, как они с начальником управления скандалили в полиции и рискнула спросить:
— Этот Рене Фурнье из-за этого на тебя тогда… Старался выбесить, в общем.
— Лиза, откуда такие вульгарные словечки? — весело хмыкнул муж. — Нет, с ним у нас немного другое. Это скажем так личные разногласия между нами. Но вернёмся к Суассону. Понимаешь, пусть тебя и приняла моя семья, всё равно наше общество к тебе относиться будет настороженно. Уже только потому что ты чужая, с другого Листа. Добавь, что против меня начали распускать слухи, дескать, недостойно члену Попечительского совета сходиться со своей студенткой. — Ладислас скривился самым уголком рта. — И просто так это не переломить. Зато моя родня в Суассоне и вообще все там наоборот примут тебя с распростёртыми объятиями, хотя бы из чувства противоречия. Ну а после них и наши ретрограды смирятся, чтобы не отставать. Чтобы тебя приняли как равную — это так сказать настоящая, но неофициальная цель. Официально же… Аконская империя сильнее в инженерном деле, зато Суассон нас сильно опережает по части медицины и биотехнологий, так что формальным поводом для отъезда станут, уж извини, проблемы с твоей беременностью. Вдобавок ничего не придётся объяснять здесь, твоего дракончика под платье уже не спрячешь.
Я медленно кивнула, в животе при этом нехорошо засвербило, а внутренности связались в тугой комок. Все эти поводы, формальный и неформальный — это дымовая завеса. Ладисласу Дюрану зачем-то очень надо в Суассон, но так, чтобы это вышло случайно. Получается, скоро всё закончится? Не зря он упомянул развитую медицину. Выкидыш — самый лучший повод расстаться супругам по залёту, а в Суассоне, как я понимаю, такое подделать намного проще, чем здесь. Радоваться надо, я же именно этого и хотела? Но почему-то радоваться не хотелось. Впрочем… мы ещё не уехали, а там поживём — увидим.
— Хорошо. И когда выезжаем? Прямо завтра? Как после прошлого ужина при свечах?
— Ну зачем так, — смутился Ладислас. — Дней пять отдохнуть перед дорогой у нас есть. Мне ещё в Академии надо сдать дела на какое-то время. Я, конечно, предполагал, потому временно сдал свои обязанности коллегам, но всё равно бюрократической волокиты осталось много. Да и факультет надо на кого-то оставить. Мы в Суассоне месяц пробудем, не меньше.
***
Наученная горьким опытом помолвки, про Суассон я всё-таки почитала. Начиная от тамошней моды и заканчивая нравами республиканцев и местными законами. Впрочем, какие они республиканцы? Всех отличий — здесь правит император, там Сенат, но везде сплошные дворяне-аристократы. Заодно убедилась, что обоснование «тебя не примут, ты с другого Листа» — довольно шаткое. Аристократы на Бретее были поумнее, чем в истории моего мира, и закрытой кастой себя не делали. Скорее это было что-то вроде страты. Докажи, что ты полезен государству или какому-то из правящих кланов и получишь личное дворянство, которое не так уж редко становилось потомственным. Причём не сказала бы, что от таких нос воротили. Даже больше, мужчина из сильного клана, которому не нужны политические связи через брак, запросто мог жениться на талантливой захудалой дворянке, или очень талантливого простолюдина могли взять примаком в дворянскую семью. Здешние маги знали о законах наследственности ещё в Тёмные века, так что программы для «улучшения породы» местные аристократы вели уже не первое столетие.
Со скандалом, когда преподаватель спит со своей студенткой, а потом на ней женится — труднее, но и это проблема наверняка решаемая. Хотя смерть бедняги Лоран наверняка всё усложнила. Я старалась из дома не выходить, не хотела попадаться на глаза кому-то из знакомых и не подогревать сплетен, поэтому буря в стенах Академии до меня доносилась лишь отголосками через газеты и мужа. Ладислас несколько раз обмолвился, что обеспокоенные родители уже все нервы ему издёргали и как декану, и как члену Попечительского совета Академии. Насчёт Фурнье и что он хочет чего-то от Дюрана, я тоже угадала верно, полицейский умело воспользовался поводом. Убита студентка — недоглядела Академия, не в состоянии обеспечить безопасность. Оказывается, оба убийства случились за пределами Академгородка и формально Академия не виновата? Значит, проблема в полиции Университетского города, она не справляется. Следует пересмотреть особый статус района, тем более что и обеспокоенные родители вроде не против. И в такой сложной ситуации Ладислас Дюран всё равно хочет оставить Академию? Мужчина души во мне не чает, готов на любую дурость ради своей молодой жены… В это легко поверят. Я много раз читала в биографиях известных людей, как умнейшие мужики враз глупели и теряли здравый смысл, превращались в истеричку, ушибленную гормональным взрывом, стоило им влюбиться — а Ладислас втюрившегося до одури и без памяти сыграл перед всем Шатоденом просто идеально. На деле же ему зачем-то ну очень необходимо оказаться то ли в Суассоне, то ли подальше от Аконской империи. Причём «сам не хотел, вообще был против, но так получилось — жена настояла и обстоятельства сложились».
Чем ближе была дата отъезда, тем меньше нравилось мне происходящее. Если хотите, какое-то шестое чувство на неприятности, которое обязано быть у всех студентов. Да и муж беспокоил меня с каждым днём всё больше, он становился всё идеальное и идеальнее, от внешнего вида до манер. Верный признак — его чего-то грызёт и сильно тревожит. Нервное состояние передалось и мне, однако в день перед отъездом муж пришёл в необычно хорошее настроение — аж позволил себе надеть к серому клетчатому костюму не очень подходящую голубую рубашку.
Когда в квартиру доставили наши чемоданы, Ладислас поинтересовался:
— Твои вещи собраны по списку, который ты мне дала. Что-то добавлять будешь?
Я пожала плечами, оглядела груду в коридоре и ответила:
— Нет, пусть стоят.
Открывать и ворошить чемоданы не видела смысла. Во-первых, Ладислас наверняка багаж проверил сам, и раз у него настолько хорошее настроение, то всё просто идеально. Реквизит собран дотошно до последней булавки. До сих пор так и не могла заставить себя относится к вещам, которые мне покупал Ладислас, иначе чем к деталям театрального представления под названием замужество. Точнее, не так: заставила себя относиться строго как ко временно одолженному реквизиту. Я немало читала про людей, которые выигрывали большие суммы в лотерею, быстро привыкали к роскоши… и ломались, когда деньги заканчивались, и они снова падали в нищету. Потому разумно опасалась, что когда всё прекратится, и я вернусь в университетское общежитие, после здешней роскошной жизни запросто наступит «нищенское похмелье». Ну и главное во-вторых: а что мне туда складывать? Добавлять свои видавшие виды джинсы и футболки? Для великосветских приёмов самое то.
— Лучше вещи отправить на погрузку заранее. Тогда я вызываю помощника, пусть грузит их в машину и везёт в аэропорт.
— Хорошо, — покладисто согласилась я. Потом рискнула уточнить: — Что за помощник?
— От Академии. Понимаешь, поскольку ты здесь как бы чужая, и нет никого из представителей твоего клана, то за тебя семьёй выступает Академия. Старинный обычай, когда студенты приезжали из глухих углов империи на пять лет и оставались без связи с родными. Нам как благородным аристократом положены сопровождающие. Но со мной-то всё просто, у моей мамы в Суассоне родня, проще попросить кого-то из их людей на месте. А вот у тебя там никого, поэтому Академия выделяет сопровождающего в дорогу. Раньше он был телохранителем, свидетелем и гарантом, что с девушкой ничего не случится. Ну а сейчас просто поработает носильщиком.
— Ага, — кивнула я.
В груди же зашевелились какие-то нехорошие подозрения. Уж слишком довольным сейчас выглядел мой муж. Я когда-то его сравнивала с чёрной пантерой? Сейчас это точно была мужская версия боевого спутника Маугли. Поймал добычу и приготовился со вкусом и в своё удовольствие рвать её на части.
В дверь зазвонили.
— А вот и он. Входите!
Дверь открылась, я непроизвольно ойкнула и машинально сделала шаг назад, чтобы оказаться за спиной мужа. На пороге стоял Мишка!
— Вот и наш помощник. Опаздываете, месье Самохин. Вы задержались на десять минут. Дорогая, в Академии решили, что тебе будет проще, если выделенный студент будет с твоего Листа. Я был не против. Месье Самохину тоже полезно немного расширить кругозор.
Ладислас улыбнулся самым краешком рта, а я подумала, что, оказывается, муж у меня человек мстительный. Ага, как же, выбрали ему. Сам и приказал. Но если в первый момент мне стало Мишку немного жаль, то дальше это чувство быстро сменилось брезгливостью. Как Самохин вёл себя раньше, король, не иначе. И меня он унижал не задумываясь, не придумывая себе оправданий. Раз могу — то можно. Зато сейчас он готов унижаться сам, причём искренне, он не обидится, даже если я прикажу его, скажем, пороть, как делали с крепостными — сила ведь не на его стороне. Зато доведись нам обратно поменяться местами, снова начнёт бить, причём не в отместку за унижение, а просто потому что опять сможет безнаказанно.
— Так, месье Самохин. Берёте чемоданы, грузите их в машину и отвозите в камеру хранения аэропорта. Завтра приехать на час раньше нас, всё получить и ждать в зале терминала. Вопросы?
— Никак нет, месье Дюран.
Мишка вошёл в квартиру, чтобы взять первую часть нашего багажа… и тут я заметила, что за его спиной стоит ещё один человек. Базиль! Заметил это и мой муж, его лоб прорезала морщина. Каким-то слишком уж ровным до бесцветности голосом он поинтересовался: