— Нет! — заорала я. — Он же разобьётся!
Я билась в сильных руках, но толку было никакого, этим мордоворотам я как кукла. Меня встряхнули как кутёнка и равнодушно приказали:
— Замолкни.
Меня чуть ли не волоком протащили по скользкому полу палубы к лестнице вниз. Пара минут спустя хлопнула дверь, непогода, рёв и порывы шквалистого ветра остались снаружи. С открытой галереи мы попали во внутренние помещения корабля. Ну а меня всю промокшую швырнули прямо под ноги к…
— Какая встреча, мадемуазель. Второй раз за вечер. Это судьба, не находите?
Передо мной стоял тот самый Онфруа. Разве что жилет был не на голое тело, а поверх белоснежной рубахи с широкими рукавами, да попугай отсутствовал. Всё остальное — штаны, сапоги и сабля на боку — как я и представляла. Чёрного флага с черепом и скрещёнными костями не хватало, а так я оказалась, судя по всему, на борту самого настоящего пиратского судна.
— Отпустите меня! Немедленно! — я пыталась протестовать, но больше от страха.
Понятно, что если меня так старательно ловили, то не станут отпускать по первому писку. Бандиты заволокли меня в каюту — голый алюминиевый куб с привинченной к полу койкой, ещё один незнакомый мне тип кинул на койку платье, трусы с бюстгальтером и полотенце и приказал:
— Переодевайся. Кэп сейчас зайдёт.
— Не буду.
— Как хочешь, у тебя пять минут. Мокрая запросто схватишь воспаление лёгких, а заказчику не понравится чахоточная наложница в гареме. Либо сейчас переодеваешься сама, либо платье и трусы с тебя обдерут, и с кэпом будешь разговаривать в полотенце, — он хохотнул. — А то и без него. Трахать тебя нельзя, но трогать никто не запрещал.
Я залилась краской смущения, но было понятно, что бандит не шутит, поэтому и в самом деле переоделась сразу как осталась одна. Новое платье было из шерстяной ткани, тёплое, и только тогда я поняла, насколько замёрзла, а сейчас начала отогреваться. Старые вещи тут же забрали, и сразу после этого вошёл капитан Онфруа.
— Век бы вас не видеть, — буркнула я.
Кокетничать или осторожничать не имело смысла.
— Ну здравствуйте ещё раз, мадемуазель. Строптивая, это хорошо. Заказчик, говорят, таких в гареме любит.
— Что?! Какой ещё гарем? Я замужем вообще-то! Верните меня немедленно, — на самом деле я просто хорохорилась, а так близка к припадку истерики. — Зубастик… вы убили его!
— На всё воля Божья. Там болото внизу, высота маленькая, а драконы — твари живучие. сети он порвёт. Я же говорил вам, что приглашаю вас. Не надо было упрямиться. Я там в шкафу приготовил вам небольшой гардероб. Нам дней пять лететь. Пригодится.
— Какой вы предусмотрительный! — не удерживаюсь я от замечания.
— Ну не оборванкой же мне вас в гарем к князю везти.
— К какому князю? Какой ещё в гарем к какому-то князю? Вы вообще знаете, кто мой муж? Он вас в порошок сотрёт.
— Не знаю и мне не интересно. У меня заказ, вы под него подходите. И вообще, вы сбежали сами. Напились в ресторане, — он ухмыльнулся, — встретили любовь всей своей жизни. Меня. Даже записку мужу оставили, а портье подтвердит. И вообще, там многие видели, как вы налакались до того, что ноги еле держали и сами на улицу вышли, ко мне на встречу. Я здесь из вежливости и предупредить, чтобы глупостей не делали. Я либо сдаю вас заказчику, он платит нужную сумму. Ну или вы чего с собой сделаете — заказчик откажется. Тогда убыток моей команде будете покрывать сами, на месте и натурой. Понятно?
Весь следующий день я молча просидела на кровати в своей тюрьме, и мысли были одна мрачнее другой. Меня за время плена поили и кормили, позволяли принимать душ, никакого физического воздействия не применяли. Мне же хотелось признать себя дурой. Не так я хотела встречать свой двадцатый день рождения. То есть до него ещё два месяца, но вряд ли меня выручат раньше, если вообще выручат. Сама виновата, идиотка. Полетать на драконе захотелось. В итоге украли меня непонятно кто, и что хуже, вместо сквера у гостиницы — непонятно где. Ладислас наверняка перетрясёт город и гостиницу, но с чего ему начинать? Я и в самом деле просто вышла сама и растворилась, никаких зацепок. И через Зубастика не найти… Едва размышления доходили до моего дракошки, я вспоминала, как он падал, зацепившись в сетке, и начинала реветь.
Один раз заглянул Онфруа, интересовался самочувствием и нет ли каких пожеланий. Видимо, и правда за меня ему пообещали много денег. Самого главного моего пожелания — вернуться к Ладисласу — он, естественно, удовлетворить не мог. Чего я ему только не сулила: богатств, влияния и так далее, но флибустьер оказался неподкупным:
— У меня заказ, а если наёмника можно перекупить, никто с ним не будет иметь дела. И не переживайте так, мадемуазель, князь славится любовью к женскому полу. Так что вам опасаться нечего, он не сделает такой красивой девушке ничего плохого.
Ничего хорошего, по всей видимости, он тоже не сделает. Загонит в гарем… А это как вообще? Я чего-то про гаремы на Бретее не слышала. Будет любимая жена и наложницы, интригующие между собой за место в постели мужика? Тьфу! Ничего более унизительного я в своей жизни и представить не могла. Или гарем этот криминально-нелегальный, что в перспективе ещё веселее?
Чего делать, когда этот князь полезет ко мне? Я тут близости с Ладисласом боялась, хотя уж честно признаюсь — я испытываю к нему чувства, и давно уже не против, если он сам этого захотел бы. А тут совершенно посторонний, нелюбимый, ужасный, вонючий, волосатый… И как потом после этого я буду смотреть в глаза своему мужу, пусть и фиктивному?
Я сидела, отирая слёзы и мрачнела с каждой минутой, воображая себе картину одну кошмарнее другой… И тут наш дирижабль вздрогнул. Грохот стоял такой, будто грянул… залп пушек?
«Ба-бах» повторилось. Я подбежала к небольшому зарешёченному иллюминатору и закрутила головой в разные стороны, пытаясь разглядеть источник шума, и тут меня подбросило и больно ударило о стену каюты. «Нас обстреливают!» Судно-то пиратское. И они посмели умыкнуть жену самого Дюрана прямо посреди белого дня, простите тёмной ночи. Если Зубастик остался жив и выпутался из сетей, то он наверняка смог объяснить Ладисласу, что же произошло на самом деле. Хотелось верить и надеяться, что это муж, во главе с полицией или… да хоть с кем, главное — прибыл меня спасти. Но сколько бы я не вертела головой и не потирала ушибленное место, пусть снаружи и царил солнечный день, разглядеть что-либо не представлялось возможным. Обзор из окошка был до безобразия скуден.
Тут раздался ещё один залп, причём в этот раз я заметила несколько разрывов и длинные строчки трассеров, которые пытались достать небольшие и лихо маневрирующие точки в небе. Корабль трясло и лихорадило, пол так и уходил из-под ног, норовя поменяться местами с потолком. Радовало, что шкаф запирался, а ничего кроме кровати в комнате нет — иначе получила бы по темечку летающим стаканом или тарелкой какой. Кое-как доползла до прикрученной к полу кровати и вцепилась в неё взмокшими от страха, трясущимися ладонями. До меня дошло: Ладислас не стал бы так стрелять, зная, что на борту находится его жена. Вряд ли он решил стать вдовцом в ближайшее время. И значит, эти разборки ко мне отношения не имеют, как бы не прихлопнули за компанию с пиратами.
В этот момент из коридора раздался непонятный шум. Дверь вздрогнула от удара, второй сорвал её с петель. На пороге застыла огроменная, два двадцать — не меньше, фигура в бронежилете, камуфляже и шлеме с глухим забралом. Пару секунд непонятный солдат изображал статую, затем почему-то поднял забрало. Я вздрогнула — лицо хоть и человеческое, но зато на меня смотрели два жёлтых кошачьих зрачка, полные натурально звериной ярости и злобы. Губы растянулись в подобии улыбки, обнажая уж точно не человеческие зубы с впечатляющими клыками. Человек… точно не человек. Не опуская забрала, он сказал в гарнитуру:
— Я нашёл.
Дальше нечто тяжёлое навалилось на меня, растворяя все страхи, волнения и боль в приятной тихой темноте беспамятства.
***
Очнулась я в полумраке и от ощущения скованного в неудобном положении тела. Твердокаменные доски тут же впились парой заноз в задеревеневшую спину, и я невольно застонала. Босую ногу — где же вы мои удобные ботиночки — что-то пощекотало. Я ойкнула от неожиданности.
— Чего вопишь? Умолкни, — проскрипело справа, а следом перед глазами появился крючковатый нос и блёклые серые глаза.
Матка Боска Честноховска, где это я? Или тут положено обращаться к Семи демонам? А лучше сразу к восьмому, Безумию. Почему темно, за решёткой в коридоре тускло чадит самый натуральный факел… За решёткой? От неожиданности я попыталась вскочить, но тут же цепь, сковавшая мои запястья, натянулись, спружинила и дёрнула меня обратно, больно ударив о стену. Кстати, а я здесь явно давно лежу. Ощущались запахи сырости, тухлятины и псины пополам с мочой, но меня не тянуло на рвоту — обоняние успело приспособиться.
— Да что ж ты дёргаешься, горемычная? — вновь проскрипело «чудное видение». — Так и убиться можно! А тут лучше не подыхать, говорят — подымут твоё умертвие, да кладбища рыхлить пошлют.
Какие кладбища, какие умертвия? О чём эта непонятная тётка? Некромантия с превращением в зомби вообще, если что, запрещена на всех Листах.
— Я смотрю ты и так вся побитая какая-то. Флики дубинкой угостили? Из этой, шо ли, кодлы Врэн-Люка? Вас хорошо вчера брали, говорят…
Тут глаза немного привыкли к темноте, и я поняла, что соседка по камере — тётка средних лет в засаленном платье, типичная люмпен, но почему-то вообще не то что к стене не прикована, а даже руки не связаны.
— Нет… — сиплый голос еле-еле вырывается из горла. — Я на корабле… — сказала я машинально, дальше прикусила язык: разболталась непонятно с кем.
— Чё, правда? — почему-то оживилась тётка. — Зашибись. — Так ты в экипаже чеке была? ну тогда трындец тебе. Если чё, я не с тобой и вообще молчу.
— Нет… похитили меня. А где мы? Почему я закована?