Пока её не было, в комнате появились ещё один стул и небольшой столик, на котором двумя стопками лежали толстые конторские книги. Да и хозяин явно успокоился – хотя по-прежнему был привязан, разве что кресло развернули боком к двери. Услышав скрип створки, Ислуин, не поднимая головы от записей, начал объяснять:
– Господин Вирак оказался столь любезен, что поделился своими торговыми записями. Его не пришлось убеждать, как подчинённых, он согласился показать тайник сразу. Я нашёл нужного нам человека, его захватили вместе с товарищем в одном из северных княжеств, недалеко от холмов Суму. Интересное, кстати, место, необычное. У них там как раз усобица была, вот торговлю людьми на это время Империя и запретила. Отсюда сложности…
Почувствовав что-то неладное, магистр оторвался от разбора бумаг, взглянул на ученицу и оборвался на полуслове: взгляд Лейтис был бешеным, лицо перекосило от ярости.
– Там! На девушке Ошейник воли! Он хорошо замаскирован, но я сумела разобраться!
Паук разом побелел, а Ислуин с ленцой, будто находка его ничуть не взволновала, мягко произнёс.
– Вот значит как. Хорошо, давайте взвесим и вместе подумаем, что нам это даёт? – хозяин дома от такой реакции заметно успокоился, ведь и непонятная девчонка после слов командира убрала руку от кинжала… Лейтис заметила, как во взгляде наставника тенью отразились бешенство и ярость. – А даёт нам это то, что придётся вам общество двух гостей потерпеть. До рассвета, чтобы прислуга вошла в дом, обнаружила и вас, привязанным к креслу, девушку наверху и вот эти книги. Нет-нет, мы только убедимся, что развязаться вы не успеете. Кстати, удачное решение вопроса. Я тут думал, как обезопасить нас от вашего дальнейшего внимания. Слишком уж чистый у вас дом, аура убийства не успеет рассеяться до приезда магов из стражи…
– Я заплачу. Назовите цену.
– О! Не сомневаюсь. Сейчас вы искренне готовы отдать всё что угодно. Ведь когда про шалости с Ошейником воли узнают, вас не будут прятать даже на Бадахосе. Если бы всё ограничивалось «слезой», как я думал, возможно, вам бы удалось договориться перед судом о залоге, а потом сбежать. Но едва всплывёт вот это, – магистр помахал рукой в сторону спальни, – даже пираты сразу же отдадут вас имперским властям… Хотя нет, пираты зажарят вас на медленном огне сами. И так зажарят, что вы раз десять успеете пожалееть насчёт бегства от инквизиции.
– Я могу…
– Не сомневаюсь. И, наверно, изредка держите слово, – Ислуин позволил отразиться в тоне и на лице своему гневу, так что Паук задёргался и попытался отодвинуться. – Я не терплю и обычных любителей дурмана. А таких, как вы – нужно убивать сразу. Самый сладкий наркотик, абсолютная власть: жертва в ясном сознании, может сама действовать и думать… И при этом вы можете отдать любой приказ – и она его выполнит в точности, даже если не хочет. Вы законченный наркоман, раз не удержались в такой день как сегодня. И знаете, я, возможно, специально побуду в городе ещё недельку – чтобы посмотреть, как вас пытают на площади. От инквизиции не откупиться ни золотом, ни шантажом…
Мужчина в кресле задёргался, захрипел и повис на верёвках.
– Мёртв, – нормальным голосом подвёл итог магистр. – Так даже лучше, пусть ваш бог спросит с него сам. Думаю, он будет куда изобретательнее земных слуг. А пока давай заглянем в спальню. Посмотрим, что можно сделать с той девушкой, чтобы дожила до визита Сберегающих. Чем больше она расскажет, тем меньше у нас останется врагов, если придётся наведаться в город ещё раз.
Особняк они покинули, едва на востоке появилась первая несмелая полоска света. А уже днём Ислуин договорился с одним из возвращавшихся домой ярлов, и теперь корабль нёс магистра и Лейтис сквозь волны и брызги Холодного моря. Город давно скрылся в серой дымке берега, но девочка продолжала смотреть в его сторону. Сколько она рвалась в дом своего детства, сколько раз мечтала, чтобы родители не уезжали из Ригулди? А теперь даже не чувствует грусти, что опять уехала и вряд ли вернётся снова. Лейтис посмотрела на лоскут синей ткани в руке – только его позволила она себе оставить от купленных платьев – и выпустила прочь. Ветер тут же подхватил обрывок, закружил и бросил в воду. У неё теперь другая дорога, и ведёт она на север, а если понадобится – и дальше, вслед за наставником до края мира!
[1] Некоторые металлы не всегда подходят для непосредственного контакта друг с другом, особенно если они находятся в агрессивных средах (например, таких как вода). В этом случае они образуют так называемую гальваническую пару, что приводит к быстрому образованию коррозии в местах их непосредственного соприкосновения
Глава 9. Отражения завтра
Турнейг, столица Империи. Июнь, год 491 от сошествия Единого.
Дом был стар. В белёсом полумраке июньской ночи не заметно отметин, которые беспощадное время оставило на гладко ошкуренных брёвнах стен, пристроек и забора – возраст всё равно невидимым давящим ароматом окутывает любого, кто переступает границу ворот. Но усадьба хоть и не молода, крепка, как и много десятков лет назад, когда встала форпостом людей на границе Безумного леса. Пусть химеры и чудища уже давно не решаются покидать сумрачные пределы, а лихие люди не ищут укрытия под сенью вековечных дубов, надёжные стены по-прежнему готовы укрыть от любой напасти. Впрочем, мужчина, во главе десятка всадников въехавший на подворье, давящей ауры не чувствует, привык – потому, не раздумывая, бросает повод подбежавшему парню и спешит на верхний этаж. Не то что его спутники, ошарашено сгрудившиеся во дворе и ёжащиеся от ощущения взгляда невидимого наблюдателя.
Хозяин усадьбы, ожидающий гостя в своём кабинете, под стать дому. Крепкий старец, уже подобравшийся к закату своей жизни, но ещё вполне способен в схватке одолеть иного молодого мечника. Старик, не вставая, показывает на второе кресло рядом с камином и ворошит кочергой угли. Ставни закрыты, света от притухшего пламени теперь почти нет, но вошедшего это не смущает. Уверенными движениями он делает нужное число шагов – в темноте кресло скрипит под тяжестью тела.
– Я приехал по твоему зову, дед. Но, право. К чему такая секретность и спешка? Я всё равно собирался заехать по дороге…
– И заедешь. Через три дня я буду встречать любимого внука, которого не видел два года. Ты уверен в своих людях?
– Как в себе. Для остальных я не покидал лагеря.
– Хорошо. Я тоже уверен в своих… но хочу избежать случайностей. Твоё лицо видел только Киран, мальчишка во дворе. Послезавтра он уходит в свой первый рейд по Лесу, ты сам знаешь, что это такое. В следующую встречу он тебя не узнает, даже если доберутся до его памяти.
– Дед, но зачем?..
– Ты давно был в столице?
– В этой выгребной яме? Что я там забыл?
– Тебе стоит посетить Турнейг… скажем, приехать на Зимнепраздники. И вообще, со следующего года бывать в столице почаще. Завести знакомства, присмотреться к обществу. Император не может быть чужаком.
– Император?.. Дед, ты с ума сошёл?!
– Дайв проживёт лет пять, может, восемь-девять – если перестанет каждую ночь таскать к себе в спальню новую юбку. И детей у него не будет, он бесплоден. Хотя знают пока об этом только главы семей клана. Этой зимой ко мне приехал младший Хаттан с посланием от отца: Малколм выдвигает твою кандидатуру. Остальные ветви согласны, даже Эманн. Не знаю уж, чем его смог убедить Малколм, но Лотианы отказались от своего традиционного нейтралитета в вопросах наследования. Я вызвал тебя сразу после письма от Эманна.
– Дед. Вы с ума сошли. Дайв ещё жив.
– Когда он умрёт, будет поздно. Мы уже совершили один раз ошибку, когда избрали его отца. И второй раз позволить, чтобы, воспользовавшись разногласиями, на выбор наследника повлияли со стороны, не можем.
– Но почему именно я? Я терпеть не могу всю эту ерунду, да и не разбираюсь ни в экономике, ни в дипломатии. Меня другому учили.
– Так и слышу в твоих словах: оставьте меня в любимом пятом легионе, – усмехнулся старик. – Ты лучший в нашем клане военный. Два последних правления Империя слишком заплыла жиром. Малколм прав, скоро нас обязательно будут пробовать на прочность – от севера до юга. А за тобой пойдут и легионы, и ополчение.
Харелт проснулся от шума во дворе: мама затеяла ремонт пристройки, и рабочие начали стучать и пилить прямо с утра. Парень замотал головой, прогоняя остатки ночных видений и звон в ушах, которые никак не хотел уходить. Опять! Опять ему снится тот же дом, хотя и был он в усадьбе всего раз, да и то проездом. Что же так привлекло в этом месте, как говорит отец Энгюс, невидимую сторону души, и та раз за разом показывает ему необычные сны? Такие яркие, что впору заподозрить – всё это происходит на самом деле. Вот только проверить ничего нельзя. Не поедешь же, в самом деле, на границу удостовериться: Пятым восточным легионом командует тот самый медно-рыжий мужик со сломанным носом и шрамом над левой бровью.
Лениво заглянула мысль, а нет ли всё-таки способа узнать… как неожиданно до Харелта дошло, и он чуть не свалился на пол: звенит не в ушах, а с первого этажа! Сколько времени? Если часы и в самом деле бьют… который час они пробили? Торопливо одевшись, Харелт бегом спустился в гостиную, где стояло новомодное изобретение – домашние часы с маятником. Семья Хаттан купила их одной из первых в столице, едва научились делать надёжные механизмы размером всего со шкаф для одежды. Но хотя прошёл уже год, Харелт до сих пор каждый раз при виде этого чуда мысли приходил в восторг: ведь теперь, чтобы точно узнать время, не обязательно бежать на площадь или ждать, пока отзвонит главный городской колокол. Очень удобно, а в такие дни, как сегодня, ещё и крайне полезно. Стрелки показывали всего восемь, значит, до визита тётки у него целый час. Есть время спокойно поесть и придумать, куда спрятаться до начала занятий в университете.