– Я почувствовал дыхание Отражения ещё там, в Туманной чаше, но не поверил. А зря, бакса Октай никогда не ошибался.
– А при чём тут…
– Учитель мне предсказал, что я обязательно сюда вернусь. Видишь ли, в чём дело… – Ислуин ненадолго задумался, подбирая слова. – Отражение истины – место особенное. То, что видела ты – это первая ступень посвящения, называется «познай себя». Радуга-в-Огнях показывает тебе твои мечты, желания, мысли и чувства. Далеко не всегда напрямую, иногда сложно разобраться, почему в тумане показалось то или иное видение. Человек сильной воли сможет удержаться на границе морока, отделить вымышленное от настоящего и выйти из тумана. У тебя шансы были, можешь гордиться. Я просто не стал ждать, испытание длится несколько часов. А ещё, если ты сумеешь не раствориться в мешанине иллюзий, то выбранное отражение может стать явью. Потому-то сюда и ходят со всей Империи. И потому здесь и появился Безумный лес, это вторая чаша равновесия.
– А при чём тут равновесие? – с разрешения наставника Лейтис тоже бросила камушек и залюбовалась радугой. Когда разноцветье погасло, переспросила. – Что такого, если люди получают исполнение своей мечты?
– Помнишь трактирщика? Он ещё говорил про плату за желание. Ничто в мире не возникает просто так, иначе он разрушится. Поэтому раньше рядом с озером всегда стояли три шамана. Белый конь Сарнэ-Турома, страж неугасимой жизни. Чёрный конь тёмного лика Уртегэ, хозяина мира мёртвых Унтонга, страж окончившего круг земного существования. И Красный конь светлого лика Уртегэ. Страж порядка и равновесия, он следил, чтобы никто не смел нарушить естественный ход жизни и смерти. Хранители помогали вернуться из морока тем, кто не сумел пройти испытание, а ещё не давали случайному желанию стать явью. Ведь никто не может угадать, чем ответит мир. Те же корны, я поинтересовался их историей – и почти уверен, что появились они как часть мечты одного рыцаря, примерно столетие назад. Рыцарь хотел победить дракона, лес сотворил для него чудище… Помнишь, я рассказывал про науку экологию? Вместе с драконом появились и остальные звери, необходимые для его существования. Так бывает всегда, ведь если ты захочешь откопать сундук с золотыми монетами – сначала кто-то должен его зарыть. И причина не обязательно исчезнет сразу же, едва твоё хотение будет исполнено.
Лейтис понимающе кивнула, затем негромко вздохнула, ей так хотелось найти пропавшего брата. Не зря она увидела его там, среди тумана. Пока всё, что ей удалось сделать с помощью учителя – это протянуть ниточку от своей крови к брату, узнать, что Родерик жив.Как было бы просто спросить сейчас… Нельзя, радуга слишком опасна и непредсказуема. Можно нарушить то самое равновесие. В тот миг, когда ты задаёшь вопрос, брат будет ещё жив, но откат от воздействия сразу после этого его убьёт. Придётся ждать, пока Лейтис станет настоящим магом и сумеет отыскать его своими силами.
Ислуин взял ученицу за руку, подвёл к берегу, зачерпнул сложенными лодочкой ладонями девочки немного синевы и выпил оттуда несколько глотков. А затем попросил Лейтис сделать то же самое из его рук. Вода оказалось тёплой, а во рту сразу защипало.
– Зачем?
– Теперь ты сможешь пройти вслед за мной. Я… Я уже был здесь, очень давно. Молодой, очень гордый и считавший себя очень умным. Нас тогда разгромил Южный союз, и переживал я поражение как личный позор – первый раз шёл не обычным кешиком, а готовил набег. Не успокаивало даже то, что провели южане не меня одного. Бакса Октай предложил мне второе посвящение, сначала я согласился, а потом сообразил, что не пройду – и обиделся. Решил, старик меня хочет ткнуть, мол, сопляк с самомнением, а сам до серьёзного дела не дорос. Разругались мы тогда страшно, хуже, чем когда я после первого посвящения к Мункэ-хану подался. Ну, я и уехал из степи вообще, а дальше ты знаешь. Только после Зеркала миров и встречи с тобой понял, насколько учитель был мудр. Он сам направил мою дорогу по новому пути. И после первого посвящения, и после того разгрома. На прощание сказал, что если научусь проигрывать, тропа Сарнэ-Турома приведёт меня обратно. А ещё добавил, что если я слишком привыкну побеждать, то никогда не сумею понять, как иная победа может принести поражение.
Договорив, Ислуин снова взял девочку за руку и шагнул в озеро. К удивлению Лейтис, они не оказались в воде. Под ногами заиграла уже знакомая радуга, блестящими кругами заполняя всю поверхность от берега до берега, а поверхность пружинила, слегка проминаясь как чуть подтаявшее масло. На середине озера Ислуин остановился, свободной ладонью зачерпнул красный цвет, поднял руку на уровень глаз и растопырил пальцы. Странная субстанция потекла каплями вниз, но не захотела заканчиваться – как положено нормальной воде. Магистр отсчитал вслух двадцать капель, сжал остаток в кулаке наподобие мела и начал короткими движениями, будто углём по листу бумаги, рисовать перед собой.
«А ведь точно, словно рисует картину», – подумала Лейтис, глядя как в воздухе перед ней возникает набросок. Приобретает глубину, становятся заметны тени и полутени. Ислуин рисовал быстро, и скоро изображение ворот с полукруглой аркой и обвивающими столбы диковинными растениями было закончено. Едва лёг последний мазок, штрихи вспыхнули, переливаясь оттенками красного, от розового до пурпура, ворота обрели реальность, створки распахнулись – и магистр вместе с девочкой шагнул внутрь.
За порогом и озеро, и ворота исчезли, а вокруг появился знакомый туман. Хотя… немного другой: в прошлый раз Лейтис видела чисто белый, а в этом мелькали разноцветные искры.
– Это второе испытание?
– Нет, – улыбнулся Ислуин. – Посвящение каждый проходит сам. А это Возможное-не-Сбывшееся. Что такое объяснить не проси, сам представляю очень плохо. Из живущих в моём мире про него могли, наверное, рассказать только ректор Хевин, четверо Мудрейших шаманов да Старший горный мастер гномов. Может ещё бакса Октай, если его отпустит из Унтонга повелитель Уртэгэ. Никто другой третьего посвящения не проходил, по крайней мере, я о таких не слышал.
– Третье? А что за…
– Не знаю. Про второе могу рассказать, это не запрещено. Про третье слышал, что оно для всех одинаковое и для каждого разное. Как такое может быть, никто из одолевших не рассказывает, неудачник же расстаётся с жизнью. А второе… смотри.
Туман впереди расступился, и Лейтис узнала Ланкарти. Только смотрела сейчас она из дальнего лесочка. На приступ шли чудовища с плетёными щитами, всё как тогда… рядом с деревьями она увидела другого Ислуина. Одного. Присмотревшись к стенам в том месте, куда ткнул пальцем магистр, с удивлением обнаружила себя. Вместе с остальными женщинами сражается, пытаясь заменить павших мужчин.
– Такого никогда не было!
– Но могло быть, – негромко прозвучал голос магистра. – Если бы я ради спасения своей жизни нарушил клятву учителя, а ещё предал тех, кто защищал мне спину в бою. Это есть в каждом, просто не каждый позволяет ему взять над собой верх. В том и состоит второе испытание: принять себя целиком, не только светлые, но и тёмные стороны души.
Туман сомкнулся, и они снова оказались в белой искрящейся пелене. Ненадолго, всего несколько шагов – и завеса растворилась, по глазам ударил ослепительный солнечный свет. Несколько секунд Лейтис ошеломлённо тёрла глаза, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы, а когда зрение восстановилось, замерла: они вышли совсем не в лесу! Возле озера был уже вечер, а здесь вставало бледно-розовое после ночного сна солнце – нежно лаская зелёное море степной травы. На минуту светило замерло, словно вместе с девочкой испугалось бесконечной равнины, но, будто набравшись смелости, вспыхнуло, и ласково пошло тонкими лучиками по соскучившемуся за ночь земному покрову. И сразу обрадованно заверещали кузнечики, раздался радостный птичий вскрик, ликующе запиликали цикады, где-то вдалеке торжественно ухнул филин, довольный новым днём. Весенним днём!
– Великая степь, – негромко произнёс Ислуин. – Здесь она такая же, как до вторжения орков.
– Но как…
Лейтис запнулась посреди фразы: едва туман за спиной окончательно растворился в утренних лучах солнца, зимние куртки и штаны сменились тёмно-синими шароварами и светлыми рубахами с накинутыми поверх кожаныма жилетами. Крой одинаковый, только вышивка разная. У девочки вышивка явно женская, у магистра рубленый жёлтый с красным узор понизу рубахи и ломаные красные линии на свободном поле. От зябкого ветра защищал наброшенный на плечи мешковатый халат из плотной ткани с застёжкой у груди.
– Это не халат, – увидев недоумение ученицы, пытавшейся расстегнуть непривычную пряжку, рассмеялся Ислуин. – Это называется дэли. Очень удобная штука в здешних краях. Там на поясе шапка ещё должна быть, из войлока и напоминает конус. У тебя на ней ничего не будет, так как ты ещё учишься. У меня наверху волчий хвост – знак, что я достиг звания кешика, и оторочка из лисьего меха, как у прошедшего посвящение шамана. Кстати, нам ещё положено…
Послышалось ржание, из воздуха перед ними выскочили рыжий и белый кони, и замерли, гарцуя и красуясь перед будущими наездниками.
– Белый твой. Я попросил озеро, и оно ответило, всё-таки я только что постиг вторую ступень.
– Учитель, а как же слова трактирщика, история появления корнов? А как же равновесие воплотившегося желания?
Магистр в ответ отмахнулся.
– Сюда откат не придёт, а до остального мне сейчас нет дела. И вообще, они там в деревне привычные, разберутся. Вот если бы рядом стояли стражи Отражения, нарушать их волю нехорошо. А сейчас нам пройти через озеро быстрее и проще, чем создавать портал самому, к тому же Радуга удачно снабдила нас всем необходимым…
Дальше девочка уже не слушала. Наставник уверен в своей правоте, и переубедить его сейчас может только повелитель Уртегэ – и то мастер попытается спорить. Ислуин недовольство ученицы не заметил. Он стоял на траве, сняв сапоги, и всем своим существом впитывал холодок утренней травы, запахи весенней степи, ржание коня за спиной… Впервые после Зеркала миров он был дома.