— Дядька … ну наш общий знакомый — жжет. Смотри, я думаю, что вся эта схема, когда на меня Акеми натравили — импровизация. — говорю я, думая вслух: — потому как на самом деле их задача — ну, ты в курсе.
— Мы тоже в курсе, говори как есть. — замечает Ая. Кивает Мико.
— Ну вот. Главная задача тебя к ним в клан притащить и желательно не насильно, потому как насильно их не устраивает. Наверное — поэтому. — я демонстративно потер обмороженные места, которые на самом деле уже зажили, но осадочек-то остался. Между прочим, через верхнюю часть бедер и ягодиц проходят важные артерии и вены, так можно и помереть, что это за рефлекс — «заморожу-ка я Сину задницу, все равно неважная часть тела». Важная! И с другой стороны там не менее важные … органы, вот. Пусть Юки совесть помучает, подумает в следующий раз, перед тем, как …
— Да так тебе и надо. — не выдерживает Ая: — руки свои распускать вздумал. У тебя вон, Иошико каждый день на парте сидит и ножищами своими — туда-сюда… и Акеми эта! Кобель.
— Мало тебе. — поддакивает Мико: — распускает он свои… грабли.
— Какие вы жестокие. — качаю головой я: — у меня может травма моральная после Акеми этой, вот …
— Хватит. — негромко говорит Юки и препирательства немедленно затихают: — что ты хотел сказать? Объяснись. — и это «объяснись» звучит как будто из уст самой Арии Т Лоак — «Explain yourself». Надо объясняться, а то и до глубокого вакуума вокруг станции Омега недалеко.
— Так вот. Ты сымпровизировала — поставила меня между собой и этим Атсушики.
— Атсуши. — машинально поправляет Юки.
— Неважно. Кстати — вообще-то о таких вот вещах спрашивают. Я, конечно не против, но в механизм принятия решений меня включать надо. Хотя бы взглядом попросила согласия, а то… некрасиво. — я не стал говорить «из-за тебя вообще-то мы тут всей командой вписывались уже, и пусть ничего не добились, но вписались же» или «научись разделять свои проблемы и общественные» — все было ясно и так. Юки опустила глаза и неохотно кивнула, признавая мою правоту.
— Ну так вот. Ты сыграла меня, а этот Мацумотов сын — одним движением убрал меня с доски. Раз и все. На мне висит Акеми — думаю она тут как раз для таких вот случаев. Появится у тебя хахаль, и тут же на нем Акеми повиснет. На два-три раза за глаза хватит, а тут рядом этот Атсуши…в общем и целом — не в меня эта игра идет, а по-прежнему в тебя.
— Но если она на тебе висит уже — как она потом… — задумчиво спрашивает Ая.
— Ой, ну что вы как дети. — говорю я и понимаю, что дети. Все мы тут дети: — сегодня любит, завтра разлюбит, делов-то. Это у меня будет разбитое сердце и прочая романтическая дурь, а у нее — как раз все ровно. Перепрыгнула, отряхнулась — в нового вцепилась. Нет, красавчик этот… дядька наш знакомый.
— Ну хорошо, — говорит Юки: — ну допустим. А ты то тут чего слюни распустил?
— Хм… это у нас принцип дзю-до — поддаться, чтобы победить! — говорю я: — вот если бы я засмущался как у вас тут принято и стал бы отнекиваться, а на самом деле — жутко ее хотеть (Кьяяя! — от сестричек Сато) — все. Я в ее ловушке. Сам себя настрою. Сам себя накручу и сам же голову потеряю. Я просто поднял ставку и шагнул вперед, как видишь, она оказалась к такому не готова и потеряла инициативу. Но вообще, было … опасно, да.
— А если бы она… оказалась готова к такому? — спрашивает Юки и ее глаза сужаются. Вообще вот не понимаю японских девушек. Нет, девушек в принципе. Я ж свободный мужчина Востока, какая может быть ревность на пустом месте? Но нет, начинается тут. Думаю, это и не ревность даже, а разновидность доминации, проверка своих женских чар и соперничество между ними в перетягивании каната. А приз им нафиг не нужен, они тут … свои, женские разборки устраивают. То есть я тут не как объект сексуальных или матримониальных возжеланий, а скорее лакмусовая бумажка, которая должна показать, кто в этом социуме на данный момент «всех милее, всех прекрасней и белее». Тогда все становится на свои места — нет никакого «Сина-милашки», которого все втайне хотят трахнуть и захомутать, а есть безжалостная конкуренция между девушками, а я в ней — лишь датчик, который степень воздействия «кавай» поля показывает. Ага, и стрелка у этого датчика есть. Внизу там.
Так что не стоит тут обольщаться, для Акеми я — объект которого надо убрать с доски, а для Юки — укол в самолюбие, как какое-то «Синдзи-кун» смеет при мне великой еще и реагировать на иные раздражители! На место! А то, обычно в таких случаях начинают о себе думать, что бога за бороду поймали, а потом жопу чешут, что же случилось-то?
— Что? — говорю я, не запомнив вопрос и погрузившись в думы горькие о бренности существования и прочей суете.
— Юки спрашивает, что если бы эта Акеми готова оказалась и на тебя тут же запрыгнула бы? — повторяет вопрос Ая.
— Не, ну такого быть не могло бы. Вы что… — уверяю их я: — вы ж ее видели. Она ж не на помойке себя нашла, не с мусоровоза выпала. Тут такое … не, не…
— Но, если бы? — настаивает Ая-чан.
— Ну… в таком маловероятном случае я бы получил незабываемые ощущения, а вы — прекрасное зрелище. Во всем надо искать плюсы, да. — говорю я и встаю так, чтобы между мной и Юки оказался стол с чайным набором. Хороший такой набор, дорогой. Пожалеет поди.
— Пффф…. — выдыхает Юки и из ее ноздрей идет пар! Нет, он не горячий, это скорее морозная дымка, как если сухой лед вытащить на горячий асфальт.
— Так что с тебя, Юки — чтобы с нее попросить, вот же засада, совсем забыл, что у нее и денег то нет. С кого другого попросил бы обед или ужин, бутылку алкоголя, а тут… свидание? Не, не, не, нафиг, еще глубже в эти вот разборки влезу. Начну покупать парные вещи и ходить под ручку, а у меня еще вся жизнь впереди.
— С тебя — желание. Потому как я сегодня тебя из ловушки на тебя расставленной вытащил. Ты бы вляпалась и началась бы эта эмоциональная качель — меня ты бы ненавидела за то, что на Акеми запал. Ну, хорошо, не ненавидела, а испытывала бы досаду, скажем так. А тут этот… А-суши… Атсуши, рядом. Всегда. И поддержит в трудную минуту и плечо подставит. И кто бы с тобой рядом не появился — Акеми тут как тут. Ей даже и делать ничего не надо — просто с вами рядом тусить. Это у дядьки игра в долгую… ты даже не заметила бы как через годик-другой уже в платье подвенечном стояла бы. А я, кстати, по-прежнему не вижу причины отказываться.
— Что? — не поняла Юки: — как так? Меня пытались выдать замуж против моей воли, а сейчас строят такие вот… козни! Как ты можешь!
— Так, спокойно. Дыши глубже. Просто дыши, не надо вот этого… я холод терпеть не могу, обморожение, кстати еще хуже, чем ожоги заживает. — тут я лукавлю, но Юки это знать не обязательно. А то привыкнет морозными болтами швыряться. Вообще эту порочную практику «на Сине все равно заживет» — надо прекращать. Развели тут…
— Юки-сама… — Ая обнимает Снежную Королеву и у той смягчается лицо. Хорошо. А то я уже думал под стол прыгать.
— Смотри. — говорю я: — Да, пытались замуж выдать. Но — ошибку признали, извинились, в открытую признали, что хотят сотрудничать. И что будут принимать меры, но все только по твоей доброй воле. Да, немного схитрили, прислали тут Аполлона с прикрытием в виде Богини Страсти и Желания, но тут уж они себя не ограничивали. Договоренности своей они больше не нарушали, долги твои все погашены, тебе нет необходимости прогибаться. Так что, да — ты свободна в выборе.
— Именно! — говорит Ая, обнимая Юки: — но почему ты…
— И почему бы в этом выборе не дать шанс и кандидатам от семьи Мацумото? Судя по дядьке — не все они там гады и идиоты, это просто нам тут не повезло. А ты им важна — вон какие ресурсы сюда бросили. Это ж выдернуть двоих перспективных молодых людей, славу и гордость клана из Токийской элитной школы какой-нибудь и сюда — в ссылку, в Тмутаракань, в глушь. Ты вот представь себя на их месте? Ты то свободна в своем выборе теперь — а они? Вот кто поинтересовался — а хочет ли Акеми свои школьные годы провести, будучи отвлечением для твоих кавалеров, а буде нужно — и подстилкой? Хочет ли Атсуши всегда быть рядом с тобой и подставлять плечо, или может у него в Токио подружка осталась? Думаю, очень интересные ответы мы бы услышали… — сказал я. Подумал и все-таки стянул бутерброд. Есть хотелось жутко, а мы так и не сели чай пить с этими разборками.
— Как тебя послушаешь, так каждый раз все в голове переворачивается. — пожаловалась Юки.
— А вы его не слушайте, Юки-сама. — подхватила Ая: — он дурак. И кобель.
— Да, да. Он тут хотел эту… прямо на столе… а мы тут чай пьем. — поддержала ее Мико.
— Но каждый раз ты прав оказываешься… — задумчиво потерла переносицу Юки: — что ж делать то…
— Ну, Син плохого не скажет… — тут же переобулась в полете Ая: — он так-то дурак, но мысли у него правильные.
— По нему не скажешь, но он умный. Где-то глубоко внутри. — опять поддержала Мико. Я молчал и жрал бутерброд. Когда я ем — я глух и нем. Меньше слов — больше еды, вот.
— И что же тогда делать? — вопрос в пространство. Но каким-то удивительным образом он находит меня и я, поперхнувшись, глотаю чай, чтобы запить куски бутерброда. Ая оказывается рядом и без всякой жалости лупит меня по спине. Со всей силы, между прочим. Не могу отделаться от мысли, что это личное.
— Кхм. — откашливаюсь я: — жить. Что делать. И перестать относится к этим двоим как к говну. Они просто очень лояльные и вынуждены делать то, что им не очень-то и нравится.
— Но… а если вдруг мне понравится? — задает Юки вопрос.
— Ну так и прекрасно. — говорю я: — понравится, так вперед, попробуй. Сейчас не средние века, немного секса это хорошо для организма.
— Я не об этом! — краснеет Юки.
— И я не только об этом. Понравится — так понравится. Что за позиция опять «не буду делать то, что сделает меня счастливой, потому что это навязано?». Сейчас у тебя есть право выбора, а это самое важное право. Тут, конечно, куча подковерных интриг, но лично я считаю, что плевать на все эти хитросплетения. Знаете, какое самое верное средство от сумасшедшей любви?