г рассмотреть Хизаши: узкоплечее тело под мешковатой грязной одеждой нищего бродяги, тонкая шея, замотанная платком, несуразно длинные конечности и нечесаные волосы, спадающие на лицо, не молодое и не старое. Хизаши сбросил оторопь и поспешил путнику наперерез. Дорога была пустой и широкой, тот сразу заметил Хизаши и поначалу застыл, а после попытался убежать, да только Хизаши в два прыжка настиг его и приставил сложенный веер к горлу.
– Не вздумай дергаться, Ватару, или я за себя не ручаюсь.
– Живой, – только и выдохнул тот. – Ну надо же!
– Живой, – усмехнулся Хизаши. – Да уж точно не твоими молитвами. Что, все злодейничаешь?
– Я теперь честный хитобан, людей не ем, – ответил Ватару. – Я слово дал, тому юноше по имени Кента. Где он, кстати? Я бы с ним поздоровался.
А сам глазами так и бегал, искал, как бы поудачнее выкрутиться и сбежать.
– Зубы мне не заговаривай.
Хизаши был наготове, но хитобан хоть и выглядел все так же подозрительно и скользко, и правда неплохо им помог тогда, да и, если честно, Хизаши было плевать на то, продолжает ли он оставаться людоедом. Главное, что от горы Тэнсэй ушел и трудностей больше не создавал.
– Чего ты от меня хочешь, экзорцист?! – в отчаянии воскликнул Ватару. – Я просто путешествую по Ямато, никого не трогаю!
– Расскажи-ка мне, откуда ты идешь и куда и что странного видел по пути. Каждую мелочь, каждую.
Ватару поймал его взгляд и оторопел. Сейчас Хизаши ни капельки не сдерживался, и даже такой хитрый и изворотливый ёкай мигом сообразил, что ему не тягаться с хэби. Да, у Хизаши не было больше умения распространять вокруг себя ауру страха осорэ, но и без нее он мог запугать так, что мало не покажется, а хитобаны никогда не славились особой храбростью.
– Я… Я все расскажу, – выдавил Ватару, и Хизаши опустил руку с веером. Тонкая шея будто бы еще немного удлинилась, но до наступления часа Свиньи голова не могла расстаться с туловищем. Времени оставалось мало, но будь сейчас хоть середина часа Быка, Хизаши вцепился бы в летающую голову зубами, лишь бы выведать то, что нужно. Ватару еще тогда, два года назад, показал себя как ценный источник знаний, хитобаны были очень близки к людям и легко маскировались под них, да так, что не каждый оммёдзи заметит разницу, разве что по тонкой красной полоске на шее, которую те старательно скрывают от посторонних взглядов.
Они отошли с дороги и встали в тени за идзакаей, чтобы не привлекать внимания. Ватару был все еще напуган, но быстро приходил в себя. Хизаши теперь избегал смотреть на него прямо: тот, как назло, снова изменил черты лица – так некоторые хитобаны научились делать, чтобы выжить среди людей – и теперь неуловимо напоминал Куматани. Лишь взгляд мазнул по родинке под губой, как сердце привычно заныло.
– О чем ты хочешь узнать, странный экзорцист? – спросил Ватару. – Я много где побывал и много чего видел. Что именно так тебя интересует?
– А поведай-ка мне о гадателях, которые встречались тебе на этой дороге. Да и вообще. Чем живет этот народ нынче?
Ватару ничем не выдал, что вопрос показался ему чудным. Почесав подбородок, он опустился прямо на холодную землю и скрестил длинные ноги. Платок ослабился, и стала видна та самая полоска, по которой ночью голова отделится от тела и будет летать до утра кровососущим ёкаем.
– Я жду.
Очень не хотелось, чтобы сейчас кто-то вышел из идзакаи искать Хизаши и все испортил. Хизаши собирался узнать обо всем первым и там уж решить, как распорядиться знаниями.
– Гадатели никогда не были кланом в полном смысле слова, – начал издалека Ватару. – Любой может нацепить на себя каригину и шапочку эбоси и назваться гадателем. Всегда найдутся простаки, которые заплатят за лживое предсказание.
– Это мне известно. Что еще ты можешь сказать?
– Я веду к тому, – не дрогнул Ватару, – что эту разношерстную толпу бродяг не так уж многое и связывает между собой, но я брожу по дорогам уже третий год и недавно заметил, что гадатели начали сбиваться в группы.
– Зачем же им это делать? – удивился Хизаши. – Чтобы дать предсказание или продать талисман, достаточно одного человека. К чему потом делить прибыль?
– Я не больно-то интересовался, – оскалил крупные желтоватые зубы хитобан. – Но кое-что все же слышал.
– Так говори живее!
Ватару стал увереннее и наглее, видно, потому что сумерки полностью накрыли тракт и одинокую идзакаю на обочине, а луна еще не появилась на темном небосводе во всей своей бледной красе. В такое время нечеловеческие существа набирают силу, и Ватару уже нетерпеливо косился по сторонам. Вот только одного не учел – от экзорциста он бы, может, и сбежал, а вот от хэби – нет.
– А ты пообещай мне, экзорцист, – на этом слове голос Ватару все-таки показал слабину, – что как только я закончу, отпустишь меня и не станешь преследовать.
– Я тебе не Куматани, давать обещания ёкаям.
– Так где же он сам?
– Не твое дело!
Хизаши снова схватился за веер и понял, что попался на уловку хитреца. Глаза хитобана в сумраке блеснули раскаленными угольками. Тут из идзакаи вышел работник, неторопливо поджег фонари на фасаде, не заметив притаившихся за углом странных «людей», и вернулся под крышу. Теперь, когда с одной стороны темнота была разогнана красными огнями акатётин[96], за границей света стало еще темнее и непрогляднее. За тонкими стенами заведения слышались приглушенные голоса – кто-то только что подъехал ко входу и теперь договаривался с хозяином о еде и выпивке.
И особенно остро ощущалась оторванность от того уютного теплого мира, озаренного светом и оживленного дружескими беседами и вкусной едой. По эту же сторону стены велись совсем иные разговоры.
– Мне ничего не мешает сейчас навсегда оторвать твою уродливую голову, – процедил Хизаши, – и поискать того, кто ответит на мои вопросы вместо тебя. Не думай, что ты такой незаменимый. Просто ты оказался под рукой.
Поглаживая полированные дощечки веера, Хизаши немного успокаивался, но знал, что Ватару, должно быть, видит сейчас – и его лицо с неуловимо родными чертами снова меняется.
– Конран-но ками, – угрюмо буркнул он.
– Что?
– Конран-но ками, – повторил хитобан. – Слышал это имя от одной группы гадателей. – Похоже, они ему поклоняются, но больше никто такого бога не знает…
– Я знаю, – перебил Хизаши. – Что еще тебе о нем известно?
– Только то, что ему молятся бродячие гадатели. Не все, но те, что стали вести себя необычно, точно да. Они говорили про миссию… – Ватару замолчал, оценивающе поглядывая на Хизаши из-под спутанных волос. – Им надо найти кого-то и сопроводить.
Хизаши похолодел. Это, конечно, лишь подтверждало слова ныне покойного Масаши, но теперь у них появился особенно зловещий оттенок.
– Сопроводить куда?
– Откуда мне знать? Я же не гадатель.
– Не зли меня, – посоветовал Хизаши. – В последнее время я не в настроении.
– Что-то я не припомню, видел ли тебя когда-нибудь в настроении, – съехидничал хитобан и заткнулся, попав под влияние змеиного правого глаза. – Огни Ёми! Что же ты такое?..
– А ты посмотри внимательнее и подумай, раз такой умный. – Хизаши моргнул, и плечи хитобана вяло опустились. – Скажи мне еще что-нибудь полезное и можешь валить.
На этой раз Ватару долго не думал.
– Они шли в сторону Киото, две разные группы и в разное время. Я слышал, что кому-то скоро улыбнется удача и Конран-но ками будет доволен.
– У этого Конран-но ками есть храмы? Где они ему поклоняются?
– Не знаю. Я больше ничего не знаю.
– Тогда, может, ты мне больше никогда не понадобишься? – протянул Хизаши, и Ватару принялся отползать назад. Если бы он не использовал лицо Кенты, если бы не эта родинка под губой… Хизаши долго сдерживался, и вот терпению пришел конец. Хизаши даже зашипел в предвкушении, как раз и навсегда отделит эту голову от тела, и она никогда не станет использовать лицо Кенты, чтобы прикрыть свою мерзкую личину.
– Кто ты? Кто ты такой? – повторял Ватару, но не мог отвести взгляда от светящегося желтым глаза. Похоже, был слишком молод, чтобы знать ту историю с божественным судом.
– Мацумото Хизашшшши…
Ватару наконец понял. Ужас, который он испытал, был истинным наслаждением для Хизаши. Тьма укрывала их обоих, и никто бы ничего не узнал, но тут открылась и закрылась дверь идзакаи, и голос Учиды позвал:
– Мацумото! Если ты не вернешься и не поешь, мы бросим тебя здесь!
Хизаши вздрогнул, отвлекся, и Ватару проскользнул мимо с такой скоростью, будто те самые огни Ёми, которые он помянул, уже лизали ему пятки.
– Кто здесь был? – настороженно спросил Юдай, выходя из-за угла. Красноватый свет фонарей окружал его темную фигуру алым ореолом, будто это демон справедливости явился за душой Хизаши. Если бы, конечно, демонов интересовала справедливость. – Я чувствую ёкая…
– Может, меня? – передернул плечами Хизаши и прошел мимо, коснувшись рукавом хаори.
Он еще не решил, стоит ли рассказывать все или нет.
РазочарованиеРёкан с призраками
В жизни Учиды Юдая, ныне старшего ученика школы оммёдо и экзорцизма Фусин, не было места неожиданностям, и он испытывал по этому поводу определенную гордость. Средний из трех детей и второй из братьев, он не был обязан взваливать на плечи ношу по наследованию титула главы рода, зато с раннего детства обнаружил в себе особые способности, которые позволяли ему видеть невидимое. Счастливые родители сразу же вызвали знакомого оммёдзи из столичной палаты оммёдо, и он посоветовал им отдать мальчика на обучение к своему другу, а после отправить в одну из великих школ – Дзисин, Фусин или Кёкан. Для ребенка возраста Юдая стать экзорцистом – предел мечтаний, и только сам Юдай не планировал гнаться за почестями, славой и приключениями. Он хотел стать достойным представителем рода Учида, быть справедливым и сильным, чтобы наказывать плохих и защищать хороших.