– Все умерли, Кента, – сказал он, глядя в пустоту где-то за его плечом. – Был суд богов в Такамагахаре, и та девочка, что… молилась мне, стала свидетелем моего провала. Я даже сам не знаю, убил ли их я, или это было совпадением, случайностью. Я бы никогда не совершил такого по своей воле, веришь? Только боги не стали разбираться, им хватило слов маленькой испуганной, осиротевшей девочки, чтобы сначала заточить меня на много лет в темнице, а потом лишить всех сил и даже облика. Я стал смертным, но не совсем. – Он горько и зло оскалился. – Часть моих сил, которые они не смогли у меня отобрать, превратились в веер, лишь он продолжал напоминать мне о мести. Поэтому, когда мне предсказали, что я найду то, что поможет, в школе на горе, я недолго думал. В Дзисин так кичатся той победой над страшным демоном, что разузнать подробности о мече Дзайнин было не особенно сложно. Как и сделать вывод.
– Тебя обманули, а я обманулся сам, – подытожил Кента. – Неужели мы стали теми, кто вернет в мир демона, которого смогли побороть лишь усилиями стольких сильных экзорцистов прошлого?
Хизаши протянул руку к огню и зашипел, когда пламя едва не лизнуло кожу.
– Теперь, выслушав тебя, я ясно вижу, насколько Учида был прав. Он сказал, что меня использовали. Этот Конран-но ками… Какая наглость, изображать из себя бога.
– Ты же их ненавидишь.
– Ненавижу, но они свое место хотя бы чем-то да заслужили. Так что Конран-но ками я ненавижу сильнее.
Они еще немного поговорили про то, какой путь Хизаши проделал вместе с их общими друзьями, и Кента не мог не удивиться, как Хизаши переступил через себя множество раз – ради него.
– Нет таких слов, которыми я мог бы отблагодарить тебя, – сказал Кента. – И нет таких слов, которыми я мог бы выразить, насколько сожалею о том, что тебе довелось пережить прежде.
– Что было, то прошло, – отмахнулся Хизаши. – Жалость мне не нужна.
– Тогда я помогу тебе.
Мацумото понял не сразу, его взгляд из настороженного сделался удивленным, а потом даже немного виноватым.
– Месть это не для тебя, Кента, – в итоге сказал он. – Я разберусь сам, ты уже достаточно пострадал за мои грехи.
– Ты не понял? – нахмурился Кента. – Теперь мы оба завязли в этом, пусть и по разным причинам, и в разное время, но для меня уже нет пути назад. Оно, – он прижал ладонь в груди, – еще во мне. Лже-божеству нужен был его меч, чтобы вернуться из Ёми, куда его отправили двести лет назад, и он отчего-то решил, что в этом ему поможешь ты. Но и я ему нужен, потому что каким-то образом мое тело подошло на роль его вместилища. Мы с тобой части одного целого.
– Кента…
Мацумото опустил лицо, и челка закрыла от Кенты выражение его глаз. Опущенные плечи, согнутая спина – весь облик источал скорбь, и Кента с трудом удержался от того, чтобы не попытаться утешить Хизаши. Это бы унизило его гордость.
– Возможно, все еще хуже, чем ты думаешь, – наконец произнес Хизаши, не поднимая головы. – Если мое имя Ясухиро, но я этого даже не помню, кем я был до того, как начал осознавать себя хэби? Конран-но ками известно обо мне то, чего не знаю я сам. Он назвал мне свое имя, однако я был ослеплен болью и гневом. Почему мне кажется, что нас с ним связывает нечто большее, чем его план заставить меня выкрасть меч из Дзисин?
– Мы все узнаем, обещаю, – твердо сказал Кента. – Тот, кто оболгал тебя перед богами и заставил мою семью страдать, получит по заслугам, клянусь честью!
Это стало последним, что было произнесено у очага в заброшенном доме. Оба слишком вымотались и ослабли, чтобы и дальше тратить время на разговоры, и как бы ни страшило это странное место, они легли возле ирори прямо на холодный пол и уснули. Кенте впервые ничего не снилось, он просто провалился в сон, а потом открыл глаза и обнаружил, что наступила ночь. В груди было тесно и тревожно, казалось, что-то ворочается внутри, не находит покоя, злится. Хизаши спал, свернувшись клубочком, его спутанные волосы рассыпались вокруг головы и чуть серебрились в лунном свете, проникающем с улицы сквозь окно и многочисленные щели. Он выглядел спокойным, но при этом таким беззащитным, лишившимся твердой чешуи вечного притворства. Кента вышел на улицу, чтобы ненароком не разбудить его, и запрокинул голову: звезды смотрели равнодушно, им не было дела до его стремлений и надежд, они сверкали с небесной вышины задолго до рождения Кенты и не прекратят и после его смерти.
– Я буду бороться, – пообещал он им.
Мама наверняка понятия не имела, что с ним творится, и он надеялся, ей и не придется узнавать. Если он справится – если они справятся, – то все это может остаться лишь черным эпизодом из прошлого, то, о чем он расскажет своим внукам зимней ночью как страшную сказку.
Кента бросил взгляд туда, где за деревьями пряталась затопленная низина. Она источала угрозу, Кента ощущал ее всем своим существом, и, возможно, поэтому старик Исао привез их сюда. Почему – им предстоит разобраться самостоятельно. Кента постоял еще немного, пока не замерз, и, вернувшись под крышу, лег поближе к Хизаши, чтобы даже во сне быть уверенным – он здесь.
– Почему ты думаешь, что это нам чем-то поможет? – недовольно спросил Мацумото на следующее утро, когда вместо завтрака они направились к озеру в долине, и Кента нырял уже много раз, совсем продрогнув, но не находил ничего интересного, кроме неровного дна да мелких косточек. Похоже, животные частенько заканчивали здесь свои жизни. Хизаши сидел на берегу и с ленивым интересом поглядывал за Кентой.
– Сам посуди, это явно не обычное озеро, раньше здесь наверняка было что-то, деревня, храм, не знаю. – Кента выбрался из воды и потряс волосами. Брызги долетели до Хизаши, и тот поежился.
– Тогда не изображай каппу, а проплыви под ториями, – посоветовал Хизаши. – Если, конечно, тебе просто не в удовольствие купания в такую холодину.
– Не так уж и холодно, – не моргнув глазом солгал Кента и зябко потер голые плечи. – И почему ты сразу не сказал?
– Уж прости, – буркнул Хизаши. С утра он был не в духе, но на боль не жаловался, может, терпел, может, его злило что-то другое. Или он вообще жалел о вчерашних откровениях, хотя об этом Кента старался много не думать. Его как раз минувший день успокоил и подкрепил решимость.
Кента снова полез в озеро. Если притерпеться, вода и правда была довольно приятной, но его смущала не температура, а само ощущение, похожее на масло. Будто влага липнет к коже, въедается в нее, делает грязной и скользкой. Подплыв к ториям, он задержал дыхание и нырнул, чтобы ненароком не задеть макушкой низко свесившуюся дугу симэнавы. За миг до этого он ясно услышал воронье карканье, а потом в непроглядной черноте озера возникли сияющие огни, они поднимались с глубины, становились все крупнее, ярче. Кента попытался всплыть или хотя уклониться от них, но сколько бы ни греб, поверхность не приближалась. Не успел он толком испугаться, как сияние охватило его, и он наконец-то оказался на воздухе.
Сначала он не понял, где очутился, потому что под ним была сухая земля, покрытая трещинами, серо-желтая, будто песок. Кента поднялся и обнаружил вокруг все тот же пейзаж, но при этом словно из другого времени – озеро пересохло, или его никогда тут не было, как не было и тории, вокруг только безжизненная пустошь, выжженная огнем и еще не оправившаяся после него. Стенки «чаши» покрывала копоть, но выше уже отбрасывали длинные тени нетронутые деревья. Кента поднял голову к небу и поразился тому, насколько оно было красным, будто там полыхал тот же пожар, что умертвил землю под ним. Такой свет делал багровым все, до чего дотягивался, и кожа Кенты, лишенная почти всей одежды, будто покрылась кровавой коркой. Над пустошью кружило воронье, разрывая тишину хриплым зловещим карканьем.
Кента не до конца представлял себе, где он, но догадывался, что это место очень и очень недоброе. В Ёми он ощущал подобное, но здесь давящая аура была гуще, собравшись в небольшом пространстве и став вязкой, как болотная трясина. Кента не желал тут находиться, однако же заставил себя осмотреть каждый сун в надежде найти подсказку.
Вороны кружили все ниже, их крики и хлопанье крыльев были единственными звуками, словно остальной мир за пределами низины не существовал вовсе.
– Прочь! – велел Кента громко, и собственный голос мало отличался от карканья. Жуткое кровавое небо следило за каждым его движением, напоминая огромный демонический глаз, полный голода, и в итоге Кента сдался.
Но как теперь вернуться?
Он встал на то место, где обнаружил себя впервые, и зажмурился. Сразу стало заметно, какая битва шла внутри него все это время: тьма ликовала, стремясь вырваться на волю, а внутренняя ки изо всех сил боролась с ней. И кто знает, к чему бы пришла эта борьба, если бы Кента вдруг не услышал Хизаши.
Ему и прежде, лишенному воли и тела, часто мерещились их разговоры. Так он наверняка пытался удержать свой гаснущий разум, но никогда голос Хизаши не звучал настолько четко и громко. Он звал по имени. Он указывал направление. Кента очень хотел ответить, но лишь открыл рот, как в него хлынула вода…
Он всплыл на поверхность почти у самого берега. От пережитого тело пылало жаром, и он больше не чувствовал холода, только нетерпение. Хотел скорее рассказать обо всем Хизаши, однако увидел, что того окружают люди. На миг растерявшись, Кента коснулся ногами дна и, моргнув, узнал знакомые лица.
– Кента! – первым воскликнул Мадока и ринулся к нему. – Подожди, я тебя вытащу!
Он диким кабаном ворвался в озеро, подняв тучу брызг, и Кента едва увернулся от его рук.
– Отстань от него, – велел Хизаши с безопасного расстояния. – Он не безногий, справится сам.
– А ты! – Джун мгновенно переключился, тыча пальцем в Хизаши. – Не сомневаюсь, что в итоге это не ты спасал Кенту, а он тебя.
Мацумото раздраженно открыл рот, но так ничего и не возразил.
– Перестаньте все, – грозно прозвенел из-за спин ребят девичий голосок. Чиёко вышла вперед и внимательно изучила Кенту. – С возвращением, Кента-кун.