– Какие эмоции, – бесстрастно выдал Юдай, и этот голос Хизаши с другим бы не перепутал. Тем более с голосом самого Юдая. – Ты стал так похож на себя прежнего, братик.
Пальцы разжались. Юдай смерил Хизаши равнодушным черноглазым взглядом. Да и не «Юдай» это был, точнее, сейчас – не он.
– Зачем тебе убивать Кенту? – справился с собой Хизаши, закрывая друзей спиной. – Если так хотел, почему сразу не убил? У тебя была куча возможностей.
– Хитро`. Но я не скажу, потому что это слишком просто. – Взгляд переместился Хизаши за плечо, и тот напрягся, готовый ради Кенты драться даже с Учидой. – Если бы я хотел, никто из вас, тем более этот бездарный увалень, меня бы не остановили. У этого тела прекрасные навыки, просто превосходные.
– Так чего тебе надо?!
– Это приглашение, брат. Если вы им не воспользуетесь, – он обвел мертвые тела рукой, – я больше настаивать не буду. Но и сдерживаться тоже.
– Отпусти сначала Учиду, – потребовал Кента.
– Отпущу. Конечно, отпущу.
И он шагнул назад, выхватил из рукава танто и, если бы не Хизаши, ударил бы себя в живот. Но, несмотря на смятение, он не мог дать другу умереть. Даже если это Учида Юдай, поэтому Хизаши обездвижил его и ненадолго застопорил течение духовной энергии.
– Нельзя больше тянуть. – Кента зажимал ладонью рану в боку Мадоки и останавливал кровотечение своей ки, однако Джун был без сознания.
Хизаши с громким щелчком сложил веер. Он был зол. Он был очень зол.
На то, чтобы отнести два неподвижных тела до ближайшего дома, ушло время. Погода продолжала портиться, сильный ветер не приносил с собой прохлады, напротив, бил по лицу жаром, затягивал удавку на шее, не позволяя вдохнуть полной грудью. Начинался настоящий ураган. Когда свист ветра уже почти перекрывал звук голоса, Кента закрыл дверь и извинился перед умершими хозяевами за вторжение. Им слишком часто приходилось так делать, и это тоже злило. Хизаши никогда не считал себя сентиментальным, да и любовь к людям у него, как ни крути, зиждилась на желании поклонения, но бессмысленные смерти не радовали, а все, что Хироюки делал, было бессмысленным, жестоким и омерзительным. Хизаши отказывался его понимать.
Кента оставил обувь в гэнкане[219] и, мягко ступая, подошел к Хизаши и сел рядом. От него веяло усталостью, с лица не сходила печать тяжелых мыслей, а ведь еще совсем недавно, на траве возле старого серебряного рудника, он улыбался, и казалось, им любые трудности по плечу.
– Проведем над Учидой ритуал очищения на случай, если Хироюки оставил неприятный сюрприз после себя, – вздохнул Кента и потянулся, разминая спину.
– Я могу сам, ты лучше отдохни.
– Правда? – Кента посмотрел на Хизаши с благодарностью. – Спасибо. Но я посижу с Мадокой, вдруг ему станет хуже.
– Мы сделали все, что могли, дальнейшее зависит от него, – возразил Хизаши, но знал, что не переубедит друга. И Кента тоже это знал, поэтому, хлопнув по плечу, поднялся и отошел к погруженному в целебный сон Мадоке. Ветер злобно свистел и подвывал, гоняя снаружи пыль и оставленные хозяевами вещи. В другом углу лежал фусинец, но вместо спасительного забвения он мучился кошмарами, его лоб и виски блестели от пота, шея то и дело напрягалась, будто он преодолевал чудовищные испытания или терпел невыносимую боль. Глаза под опущенными веками беспокойно бегали. Никто никогда не узнает, что он видел в это время, и едва ли кто-то решит его спросить.
Хизаши сел рядом на колени и с протяжным выдохом опустил плечи, расслабился и, прижав пальцы к нижней губе, начал читать заклинание очищения души. Ему было важно самому сделать это, самому прогнать даже остатки пребывания Хироюки. Не его лично, к сожалению, демон покинул тело, едва не убив своей силой, как сейчас сила Хизаши медленно убивала его самого. Время еще оставалось, оставалась и надежда – Хизаши многому научился за годы смертной жизни, и надежде на лучшее в том числе.
Вскоре с делом было покончено. Юдай обмяк, кошмары отпустили его, и теперь оставалось только дождаться, пока разум решит пробудиться сам. Хизаши промочил горло водой из фляги и передал ее Кенте.
– Он справится.
Кента сделал глоток и с сожалением посмотрел на фусинца.
– Конечно. Он сильнее меня.
– Что за глупости опять? – возмутился Хизаши. Кента пожал плечами.
– Пойду поищу колодец, у нас мало воды.
– Я с тобой…
– Не надо, не ветром же меня унесет.
И ушел, а Хизаши остался наедине с двумя спящими товарищами и своими чувствами.
Итак, Хироюки дал понять, что не намерен больше ждать, и если то, что уже творилось в Ямато, еще не было чем-то серьезным, по его мнению, то им лучше поторопиться. Думая об этом, Хизаши с удивлением обнаружил в себе не страх, а нетерпение. Неужели те братские узы, о которых говорили ему друзья, просыпались от долгого сна? Хизаши уже ненавидел их, ненавидел только зарождающееся желание снова встретиться с Хироюки лицом к лицу. Может, тогда он все вспомнит?
Но если вспомнит, сможет ли удержать то, что у него уже есть?
– Мацу… мото? – позвал хриплый голос Учиды. – Я… Кента…
– Не напрягайся, – посоветовал Хизаши.
– Кента, где?.. Он…
– Он жив, если ты об этом. – Злость на Юдая была глупой, но никак не желала уходить. – А вот Мадоку ты знатно проткнул.
Юдай попытался встать, но тело еще слабо слушалось, и все же он продолжал пытаться, пока не сумел сесть.
– Где он?
– Мадока? – Хизаши кивнул в угол. – Там. Восстанавливается.
Губы Юдая, и так бледные, помертвели и сжались в тонкую линию. Того и гляди снова потеряет сознание.
– Я более не достоин жизни, – проронил он, и его беспомощный взгляд поразил Хизаши.
– Только не снова! – взвыл он и на всякий случай пересел поближе. – Послушай, никогда бы не поверил, что стану успокаивать тебя, но подумай головой, прежде у тебя неплохо выходило. Ты был одержим. Это не… не… твоя вина.
Далось с большим трудом.
– Ты сам в это не веришь, Мацумото, – хмыкнул Юдай.
– Не важно, во что я верю. Кента был на твоем месте гораздо дольше и совершал страшные вещи, но мы знаем, что это была не его воля. Так ведь? Тогда перестань жаловаться, у нас сейчас каждый живой оммёдзи на счету.
– Я завидую вашей связи, – вдруг признался Юдай. – Не той, что создал талисман, а настоящей. Держись ее, Мацумото, и помни, что она работает в обе стороны.
– Советы он мне раздавать будет, – смутился Хизаши и щелкнул его веером по лбу. Вышло само собой, и оба замерли, осознавая случившееся.
– А вы и правда хорошо ладите, – хмыкнул Кента, войдя в дом и застав их в таком нелепом положении. – Учида-кун, как ты себя чувствуешь?
– Сносно, – ответил тот и согнул спину, уткнувшись лбом в пол. – Я виноват перед вами всеми. Я позволил запятнать себя.
– И что? – бросил Кента, ставя фляги на пол возле ирори[220]. – Что теперь? Хочешь уйти?
Хизаши мысленно похвалил его и стал ждать реакции.
– Если вы посчитаете это достаточным наказанием.
– Наказанием? – переспросил Кента обманчиво спокойно. – Я всегда уважал твои принципы и не подвергал твои убеждения сомнению. Но скажи, ты действительно считаешь, что наказание – это единственный способ исправить содеянное?
Учида молчал долго, и никто не торопил его с ответом.
– Я не знаю, – наконец сказал он.
– Ты присоединился к Хизаши, чтобы наказать меня?
– Нет. Я… Я хотел помочь. – Юдай выпрямился. – Я запутался. Все потеряло четкость. Я не знаю… не знаю теперь, что правильно.
– Так разберись. Никто не сможет сказать тебе, что правильно, кроме тебя самого. Верно же? – Кента обратился к Хизаши. – Ошибается каждый, но большинство ошибок, к счастью, поправимы.
И вновь он говорил не свойственные его возрасту слова, они вонзались в Хизаши подобно стрелам, на поражение. Ведь это он так много ошибался и даже не замечал этого, потому что попросту не хотел замечать.
– Так что, – это уже Учиде, – у тебя есть время найти новую точку опоры, как я нашел свою.
Хизаши опустил взгляд на покоящиеся на коленях руки. Ему бы так хотелось верить, что эта точка опоры – он, что это его присутствие придает Кенте сил, жаль, спросить о таком гораздо сложнее, чем украсть демонический меч.
«Я завидую вашей связи. Не той, что создал талисман, а настоящей».
Хизаши думал о сказанном фусинцем, пока они укладывались для отдыха. Ураган чуть притих, так и не принеся с собой дождя, но идти куда-то с двумя ослабевшими товарищами все равно было нельзя, поэтому вечер и ночь решили провести в приютившем их доме. Кента приготовил похлебку из имеющихся продуктов, и после пары ложек Учида уснул, а Мадока так и вовсе не просыпался. Хизаши съел все, что ему дали, но едва почувствовал вкус.
– Ляжешь у очага? – спросил Кента. Он вернулся с парой одеял, чтобы постелить вместо матрасов, и застал Хизаши задумавшимся.
– Наверное. Мне все равно.
– О чем вы говорили с Юдаем, пока меня не было?
– Это важно? – уклончиво ответил Хизаши.
– По-моему, да. Тебя же что-то гложет, я вижу.
Хизаши протянул ладонь к ирори, но жар уже начал спадать, хотя к чему жар сейчас, в середине лета? Разве что прогреть холодную змеиную кровь.
– Глазастый какой, – проворчал Хизаши и сложил руки на груди. – Если я скажу, что у меня есть мысли насчет того, как нам победить Хироюки?
Глаза Кенты удивленно расширились.
– А ты знаешь способ? Когда? Откуда?
– Я думал, ты сразу спросишь, что за способ, – хмыкнул Хизаши, и Кента смешно смутился. – Впрочем, ты никогда не задавал очевидных вопросов. И ты прав, Учида кое-что мне сказал, что заставило меня по-другому взглянуть на некоторые вещи.
– На хорошие или на дурные?
– И вот опять, – Хизаши невольно улыбнулся. – На хорошие… наверное.
Он не собирался пока говорить об этом с кем-то, но кто знает, может, две головы лучше одной, даже если эта вторая иногда бывает такой дурной.