айшее достижение. Для него. А другой шкалы не существует. Никогда не сравнивай себя с другими — сравни себя с той, кем ты была на прошлой неделе. В прошлом году. И если есть улучшения — то ты движешься в нужном направлении. Поэтому — прекрати так к ним относится. Дай им шанс — вот тут, у тебя в голове, дай им шанс прожить эту счастливую жизнь. И прекрати разыгрывать из себя жертву, путем спасения — мир жесток и несправедлив, и я ничего с этим не могу поделать, а потому — я умру пытаясь его изменить. — я отодвинул от себя пустую чашку и посмотрел на Иошико. Ее глаза округлились, как будто она увидела что-то, чего до сих пор не замечала.
— Дай-ка угадаю — уже террористические акты запланировала? — ворчу я. Иошико еще больше округляет глаза.
— А давай-ка мы вернемся к нашему мальчику и на секундочку забудем, что спасение морских звезд — заведомо бесполезное занятие и спасать никого не надо. Там есть еще одна версия того, что произошло. Она гласит, что после того, как мальчик сказал свои слова, — человек проникнулся ими и стал ему помогать. Через некоторое время других жители города тоже помогли ему и они спасли всех. Тут мы абстрагируемся от процесса гибернации морских звезд и просто констатируем, что мальчик все же выполнил свою, изначально невыполнимую миссию. И для этого ему потребовалась помощь. Других людей. Так и тут — если ты действительно хочешь изменить мир — кто я такой, чтобы стоять на пути? Изменяй этот мир. У тебя есть такие силы и возможности. Только — сперва измени свое отношение к этим детям. Измени свое отношение к себе, прекрати быть страдающей жертвенной героиней. Даже если ты действительно хочешь пойти и взорвать себя где-нибудь на площади — взрывай, я не могу тебя остановить. Но делая это — не испытывай иллюзий, что ты делаешь это для них. Ты сделаешь это для себя. А вот если действительно хочешь как тот мальчик — позвать всех жителей города тебе в помощь — тебе придется сперва научится сотрудничать. А поезда взрывать и теракты устраивать — всякий дурак может.
Мы молчим. Я смотрю на Иошико и думаю, что она напоминает мне самого себя в юности — такая же непоколебимая уверенность в своей правоте и жажда самоуничтожения. Как там — нас бросала молодость в сабельный поход, нас кидала молодость на Кронштадтский лед. И только потом, те кто выжили — понимали бессмысленность сабельных походов и подавления Кронштадтского восстания. Тут, как говаривал поручик Ржевский — важен процесс. Эх… где мои семнадцать лет. Как где — тут же удивился себе сам, вот же они. Туточки. Жалко, если Иошико все же решит поезда под откос пускать и полицаев по столбам развешивать. Поймают ее. Рано или поздно.
— Хорошо! — говорит она и одним движением разлохмачивает свои светлые волосы: — хорошо. Тогда, если ты такой вот умный — как? Как мне изменить этот мир?
— О. — сказал я: — ну обычно, когда люди хотят что-то менять, они сперва обретают необходимую для этого силу.
— Силу? — Иошико сжала кулаки.
— Нет, не такую силу. Власть, ресурсы, связи. Станешь членом парламента — сможешь внести законопроект. Станешь влиятельным журналистом — сможешь обратить внимание на волнующую тебя тему. Станешь диктатором всей Японии … ну и так далее. Вот для начала хотя бы президентом школы стань, у нас же выборы скоро. Темную Императрицу — в президенты! Заодно и практику пройдешь.
— Но…
— Тебе нужно многому научиться. Работать в команде. Отдавать приказы. Подчинятся приказам. Сотрудничать. Управлять людьми. Договариваться с людьми. Быть верной и лояльной своей команде. Ценить верность и лояльность своей команды. Ах, да, научиться формировать свою команду. Потому что сперва ты формируешь команду, а потом команда — формирует тебя.
— Но президентом…
— Ты сможешь поставить ящики для пожертвований в приют. Им там немного средств не помешало бы. И самое главное — ты можешь найти управу на Хаяси Кэзуко и ее дисциплинарный комитет! И даже внести законопроект об отмене нормы на длину юбок и внешний вид.
— Президентом. — задумалась Иошико, а я мысленно перевел дух. Надо направить кипучую энергию гяру в безопасное и мирное русло. Мирный атом — в каждый дом, как говаривали советские физики-ядерщики до Чернобыля.
— Темная Императрица захватила власть — нараспев продекламировал я: — наступила эра власти Иошико и не будет пощады тем, кто противится ей и ее темной своре.
— Пфф… — выдохнула она и посмотрела на меня внимательно.
— Знаешь, Син… — сказала Иошико: — а я всегда гадала, что такого в тебе нашли эти твои … напарницы. Они же из лиги повыше, у них два уровня выше твоего, уж извини. Я всегда гадала, почему ты — тайчо в этой группе. Сперва я полагала, что это просто декорация, фикция. Ведь ты… ну не обижайся, но ты — обычный. Просто Синдзи. А они у тебя — огонь и пламя, сила и скорость.
— Ну… чего обижаться, на правду-то. — я понимал, Иошико говорила не сколько о способностях, сколько о наших различиях в ранге и социальном статусе. Обычный школьник и такие яркие женщины рядом. Действительно вызывает диссонанс.
— Но теперь, кажется, я начала понимать. — сказала она: — почему именно ты — тайчо. И почему они всегда стоят за твоей спиной, готовые разорвать любого, кто посмеет покусится на их Сина. И я честно скажу тебе, мне немного завидно. Что у них есть ты, а у меня тебя нет.
— А вот тут ты ошибаешься. — мягко поправил ее я: — я есть и у тебя. Ты мой друг и ничего этого не изменит. Даже если ты на самом деле пойдешь поезда под откос пускать. Тогда у меня просто будет друг-террорист. Можно подумать никогда такого не было.
— Спасибо. — шмыгнула носом Иошико и вдруг поклонилась мне, не вставая со стула, да так, что едва не уперлась носом в стол.
— Сумераги-тайчо! Пожалуйста, позаботьтесь обо мне и помогите мне стать президентом нашей школы на следующих выборах!
— Да здравствует Темная Императрица тринадцатой школы. — сказал я: — Долгие лета Повелительнице!
POV Горо Такэда, старший инспектор СКПУ
Он закурил. Ночь в этом городе ставила все на свои места. Тяжелый запах предательства висел в спертом воздухе дешевого мотеля, где на смятых простынях он пытался замолить свой грех. Где-то на улице прозвучала сирена, мелькнули проблески красно-синих огней полицейских машин, послышались гудки автомобилей и прямо под окнами — разбитные басы из уличных колонок гремели тактами популярной песни. Этот город жил своей жизнью, ломая судьбы тех, кто еще надеялся обрести свое счастье. Этот город смеялся над слезами и потерями, кидая в лицо яркие неоновые вывески и баннеры с полуобнаженными красотками, рекламирующими нижнее белье, автомобили, напитки и средства для похудения.
Горо подумал, что сегодня ночью он пошел до конца и окончательно сломал веру своего стажера в человечность. В то, что существует справедливость и верность. В то, что можно оставаться на службе в правоохранительных органах и все еще оставаться человеком. Кеко-тян, покачал головой он, мне нет прощения и в этот темный час я хочу попросить у тебя прощения за то, что запятнал твою чистую душу…
— Горо-сан? — из-под одеяла высунулась заспанная мордашка Кеко: — ты чего вскочил? Рано еще, спи давай. — и она сладко потянулась, зевая. Одеяло сползло с ее плеча и Горо зажмурился, не давая себе соблазнится видом ее обнаженной груди.
— Э… Кеко-сан… я должен… — сказал он, чувствуя себя виноватым.
— Да ничего ты не должен, Горо, знаю я что ты женатый. Спи уже, завтра поговорим. — зевнула стажер отдела СКПУ по Сейтеки Хига Киоко: — должна же была я проверить, не пал ли мой начальник жертвой покушения Сумераги-тайчо. А у тебя все на месте, так что спи спокойно. Завтра вставать рано.
Горо потушил сигарету и молча повернулся на бок, прижимаясь к своему стажеру. Этот город может и подождать.
Глава 31
— Суть идеи состояла в том, что для того, чтобы оторвать противнику руку… — начала Акира, поправляя очки профессиональным «я здесь чтобы учить вас жизни, а вы гав разинули и прочитать не можете» жестом.
— Или ногу. — перебила ее Майко, подпрыгивая рядом от нетерпения.
— Или ногу — согласилась Акира: — а оторвать ногу, кстати — еще труднее. Нужен хороший хват и упор, славяне в древности чтобы разорвать человека на части применяли склоненные стволы гибких деревьев. Майко в свою очередь не просто наращивает мускулатуру и изменяет ее качество — у нее меняются места крепления мышц к костям, что дает ей лучший рычаг по сравнению с обычным человеком. Так, орангутанг пятидесяти килограммов весу сильнее чем мужчина, который весит восемьдесят килограммов. У орангутанга и мышцы сильнее и места крепления дают лучший рычаг. И в момент, когда необходимо приложение силы наша Майко передвигает сухожилия, которыми приводятся конечности — ближе к оптимальному значению. Как орангутанг.
— Сама ты орангутанг. — говорит Майко: — на себя в зеркало посмотри. Орангутанги, кстати — рыжие. А у тебя костюм красный.
— Однако, в результате нашей совместной работы… — Акира закатила глаза и вздохнула: — я пришла к выводу, что в случае использования колюще-рубящего оружия, для нее критически важна не сила а скорость. Таким образом, места крепления сухожилий для обеспечения скорости движений наоборот должны сдвигаться к краям костей, а не к середине. Равно как и повышенный объём мышечной массы будет только мешать в достижении скоростных характеристик. Поэтому в конечном виде эта форма выглядит более элегантно, чем обычная Майко-крушить.
— Акира говорит, что сила в фехтовании и кендо не так уж и нужна, важнее скорость. — кивает Майко: — потому мы и разработали вот эту форму.
— Да. А также используя способность к метаморфизму продублировали сердце, разместив второе в районе живота, увеличили объем легких, усилили все сухожилия и суставы. А также — нарастили защиту в виде костяных пластин. Для эстетической составляющей — стилизованных под традиционный самурайский доспех.
— Мне нравится. Стильно и внушительно. — кивает Майко: — я такая быстрая в этой форме.